Я вспомнил Володя замолчал.
Что вспомнили?
Я вспомнил история, правда, не очень и я там не лучшим образом
И тем не менее мне хотелось бы ее услышать.
Очень некрасиво получилось, я совершенно случайно, поверьте, сам того не желая, подслушал разговор
Подслушивать это скверно, проговорил начальник сыскной несколько назидательным тоном, но улыбка его при этом стала еще шире, а глаза заблестели.
Я тоже так считаю, поэтому мне очень неприятно не то что говорить, даже думать об этом.
Ну, ну, молодой человек, не терзайте себя, и я вам верю, произошло совершенно случайно. Итак, о чем был случайно подслушанный вами разговор?
О мастере Усове.
О мастере Усове? Это интересно, это очень интересно. Так-так, а позвольте поинтересоваться, кто говорил о мастере Усове, чью беседу вы подслушали?
Моего дедушки, да это и не совсем беседа
Не совсем беседа? Как вас понимать: не совсем беседа? насторожился фон Шпинне, с самого начала подозревающий: что-то здесь не то, не зря же мальчишка виляет.
Понимаете, я живу с матерью и дедом. Отец умер, когда мне было десять лет
Сочувствую, кивнул Фома Фомич.
И дед, он мне заменил отца, хоть немного и не в себе
Как это понять, «не в себе»?
Он душевнобольной.
Нет, улыбка не сошла с лица Фомы Фомича и брови остались так же благостно изогнуты, только по-неживому стеклянно сверкнули глаза на мгновение, но этого было достаточно, чтобы понять начальник сыскной недоволен.
Дедушка, он немногословен и поэтому, наверное, разговаривает во сне, а я, Володя вздохнул, подслушал!
Трудно сказать, что произошло, но Володя, неожиданно для начальника сыскной, да, наверное, и для самого себя, пустив обильную слезу, признался в том, что подслушивал, о чем говорит его дедушка во сне, не случайно.
История была древняя как мир. Оказалось, что у старика имелись сбережения, которые он где-то спрятал, а вот где спрятал, забыл. Разумеется, ни невестка, мать Володи, ни сам внук деду не верили, подозревая, что старик все помнит, а не говорит исключительно от жадности. Да и как, как можно забыть, где спрятаны деньги? Для их еще не тронутых склерозом мозгов это было невероятным. Ну, а поскольку дедушка, как было известно матери с сыном, болтал во сне, появилась мысль устроить в маленьком пыльном чуланчике, примыкающем к комнате деда, подслушивающий пункт, в надежде, что старый человек во сне проболтается. Но, по всей вероятности, старик действительно забыл, где спрятал свои сбережения, разумеется, если они у него были. Поэтому-то Володя, а это ответственное дело было поручено именно ему, прикладывая ухо к загодя проделанному в фанерной перегородке отверстию, услышал вовсе не то, что хотел. Старик говорил о каком-то мастере Усове. Разумеется, молодой человек не придал никакого значения этому бреду спящего полоумного деда. Забыл. И вспомнил лишь после прочтения в клоковском трактире объявления о розыске.
Он точно назвал фамилию Усов? спросил фон Шпинне.
Да, и не просто Усов, он говорил «мастер Усов», это и заставило меня к вам прийти.
Скажите, пожалуйста, Владимир, вы же не один раз подслушивали своего деда?
Мне стыдно в этом признаться, но не один.
А вам никогда не приходило в голову, что у вашего дедушки просто-напросто нет денег, которые он мог спрятать?
Да что вы, что вы, отмахнулся Володя, как это нет денег? Есть! Мы точно знаем.
Ну, хорошо, с этим понятно. Теперь вернемся к мастеру Усову. Сколько раз дед упоминал о нем?
Да каждую ночь только и говорит, что об этом мастере Усове.
И что же он о нем говорит?
Вы знаете, совершеннейшая абракадабра. Какая-то деревня, кто-то должен туда ехать, находить там Усова, у которого есть ложка
Он говорил, что у Усова есть ложка? заинтересовался Фома Фомич. Это удивило молодого человека.
Да! ответил он. А у кого нынче нет ложки, без ложки-то и не проживешь.
Справедливо, согласился фон Шпинне. Знаете, Владимир, то, что вы мне рассказали, очень и очень занятно, но хотелось бы послушать вашего дедушку непосредственно, вы понимаете меня? С едва заметным кивком фон Шпинне подался вперед.
То есть вы сами хотите его подслушать?
Ну, если вам угодно это так назвать, то да, я хотел бы его подслушать.
Ну, я не знаю, как маменька дозволит, она у меня строгая.
Маменька может не позволить? засмеялся начальник сыскной. Я думаю, мы ее уговорим.
Фома Фомич записал адрес Володи Мясникова и, пожав ему руку, отпустил домой. Володя с неохотой встал, снял с вешалки картуз, делая это крайне медленно, словно ждал чего-то. Начальник сыскной знал, почему не торопится, почему мнется его посетитель, но виду не подавал. Уже стоя в дверях, Володя наконец-то решился на вопрос:
А можно поинтересоваться?
Разумеется, Фон Шпинне уставился на него ясными глазами.
Там в объявлении, ну у Клокова в трактире, которое Володя запнулся. Нет, все-таки непросто, ох как непросто говорить о деньгах, особенно с тем, кто смотрит на тебя таким вот открытым и доверительным взглядом.
Так что там в объявлении?
Вознаграждение, едва слышно промямлил Володя.
Ничего не могу разобрать, говорите громче, что в объявлении?
Вознаграждение, повторил с большей силой Володя.
Вознаграждение? Какое вознаграждение? Фон Шпинне озабоченно наморщил лоб и поднял подбородок, а в голос добавил чуть-чуть металла. О каком вознаграждении вы говорите?
Ну, там, в объявлении, за сведения Володя находился в таком состоянии, что, будь у него деньги, сам бы заплатил, чтобы только быстрее покинуть этот кабинет. Я так, я пойду!
Ах, вознаграждение, ну как же я мог забыть! Спасибо, что вы мне напомнили. Увы, всего в голове не удержать. Да, да, вам полагается награда, но получите вы ее тогда, когда мы послушаем, что говорит во сне ваш дедушка. Понимаете меня?
А когда вы будете слушать?
Хотелось бы, конечно, пораньше, но ваша маменька Нужно будет время, чтобы сговориться с ней.
А если я сам сговорюсь?
Ну, когда вы сговоритесь, мы приедем и послушаем.
А давайте завтра?
Давайте завтра. Вы подойдете сюда в это же время, и мы отправимся к вам домой. Ваш дедушка как, рано спать ложится?
Спать-то он рано ложится, не засыпает долго, ответил Володя.
Подождем, сказал фон Шпинне. Нам торопиться некуда.
После того как Володя Мясников наконец-то ушел, Фома Фомич велел дежурному прислать чиновника особых поручений Кочкина Меркурия Фролыча и вернулся к своему уже давно остывшему чаю.
Глава 12
Поручение
Через десять минут перед полковником фон Шпинне сидел, закинув ногу на ногу, суховатый, небрежно одетый человек лет тридцати пяти. Меркурий Фролыч Кочкин чиновник особых поручений при начальнике губернской сыскной полиции, так звали этого человека и так официально называлась его должность. Сам же фон Шпинне именовал его не иначе как своим стратегическим помощником. И это была, хоть и высказанная с некоторой долей иронии, чистейшая правда. Ведь многие блестяще расследованные Фомой Фомичом дела, которые мы еще опишем в наших следующих рассказах, без чиновника особых поручений Кочкина, кто знает, может быть, и не имели бы таких во всех отношениях блистательных финалов. Но это, разумеется, ни в коем случае не должно умалять заслуг самого полковника фон Шпинне. Его вклад в расследования был, конечно же, несопоставимо большим и решающим.
Для того чтобы набросать портрет нового персонажа, нам не понадобятся возвышенные и тем более высокопарные слова. Оставим их поэтам-символистам, возьмем простые и заурядные: низкорослый, ничем не примечательный, ну, может, нос чуть длинноват, а может быть, и нет. Лицо простое и такое бесхитростное, что где-то даже эта бесхитростность граничила с глупостью. Голубовато-серые, слегка мешковатые от недосыпа глаза смотрели на собеседника с ленивой мутнинкой. Щеки впалые, в мелкую, как маковое семя, крапинку, и не разобрать не то оспинки, не то веснушки.