Вопреки мрачному настроению Нифрон рассмеялся.
Думай, что хочешь, сказал Малькольм. Но твое благополучие и успех для меня очень важны.
С каких это пор?
С тех пор, как погиб твой отец. Малькольм с тревогой рассматривал костлявую руку, что озадачило Нифрона.
Как он может казаться таким слабонервным? Таким человечным?
Ты имеешь в виду, что меня, вероятно, ждет такая же судьба? Для меня это не новость. Война идет из рук вон плохо, и то, что Лотиан унизит меня так же, как отца, лишь вопрос времени. Вообще-то я, знаешь ли, пришел сюда, чтобы побыть подальше от людей. В том числе от тебя, кем бы ты ни был.
Малькольм повернулся к Нифрону:
Ты пришел сюда подумать. А я пришел тебе помочь.
Уверен, что подумать я в состоянии без чьей-либо помощи.
Ты расстроен, разочарован и опечален, поскольку полагаешь, что все потеряно. Но хуже всего то, что ты теряешь веру в меня.
Я никогда в тебя не верил.
Малькольм со вздохом всплеснул руками.
В том-то и проблема. Почему мир не заселен одними Трессами?
Что?
Да так, ничего. Главное, я обещал тебе, что ты станешь правителем мира Элан, и ты им станешь.
Тебя здесь не было, может, ты не знаешь, но Сури скоро выдаст Лотиану драконов.
Нет, пленение Сури для меня не новость. Я давно об этом знал. Между прочим, еще до того, как это случилось.
Наверняка все это пустая болтовня, подумал Нифрон. Однако его удивило, что Малькольм не стал отрицать тот факт, что Лотиан получит драконов. Он ожидал возражений. Отсутствие препирательств повергло его в замешательство, и на секунду он потерял нить своих размышлений.
Ему нравится сбивать меня с толку, но почему?
Опыт научил Нифрона не доверять никому; вернее, доверять настолько, насколько это не угрожает твоей безопасности. А такое возможно лишь с тем, кого ты хорошо знаешь. Нифрон помнил Малькольма с малых лет, однако ничего не знал об отцовском слуге.
У нас нет защиты от драконов, продолжил он оборвавшийся разговор, и без Сури нет даже надежды на выживание.
Правильно. У тебя неплохо получается.
Нифрон нахмурился:
Ты явился, чтобы еще больше испортить мне настроение? Насладиться моей болью?
Малькольм вздохнул:
Ненавижу, когда люди меня не слушают. Нет, наверное, слушают, просто не слышат. Пойми, я сказал, что пришел помочь, но обманом мне этого не сделать. Осмотревшись в поисках местечка, где можно было бы присесть, Малькольм ничего не нашел и нахмурился. Да, исход войны неясен, но как бы трудно ни было, думаю, тебе стоит успокоиться и не мешать естественному ходу вещей. Мне не нужно, чтобы ты и дальше вмешивался.
Вмешивался? С чего ты взял, будто я что-то замыслил?
Потому что ты Нифрон, а не Петрагар. И потому что я знаю, что ты отправил Элисана на север с тайным заданием.
Не такое уж оно тайное, раз тебе о нем известно.
Малькольм смерил его пугающим, не совсем человеческим взглядом рхуны не посмели бы так открыто смотреть на него. Для этого требовалось отсутствие страха смерти, а все люди боялись смерти.
Я пытался построить мост, сказал Нифрон. Не вышло. Персефона предложила тоннель, но дхергам эта мысль не понравилась. Сказали, что предпочитают быть похороненными своими людьми, а не миралиитами. Не сказать, чтобы я их за это винил.
Да, а еще ты отправил войска на юг к подножию водопада в поисках брода через реку. Вот видишь? Ты вмешиваешься. И кончится это множеством ненужных смертей, поскольку не выживет ни один из отрядов.
Ты этого не можешь знать.
На юге гхазлы, на севере великаны. И те и другие любят человечину, а иногда могут закусить и фрэем.
Я отправил много народу вообще-то половину Второго легиона.
Не важно.
Что ж, значит, буду рассчитывать на Элисана. Видишь ли, проблема не в реке, а в самой воде. Руны дхергов на воду не наложишь, это повторяют все, кого я отправляю в Харвуд. Но что, если бы удалось избавиться от воды?
Малькольм покачал головой:
Он не сумеет убедить великанов построить дамбу на севере.
Построить дамбу, повернуть реку, да хоть выпить ее мне все равно, что они сделают, лишь бы течение ненадолго прекратилось и позволило мне перебросить войска к Эстрамнадону. У Фургенрока есть гигантские родичи. Он и сам-то немаленький, но его дядюшки, которые спят веками, могли бы просто перекрыть воду ладонями. Если Элисану удастся их убедить, они перекроют поток, Нидвальден пересохнет хотя бы на некоторое время, и Тэчлиоры пойдут в атаку, перебив миралиитов в Авемпарте. Тогда войско хлынет в Эриан через пустое русло.
И ты надеешься добиться этого прежде, чем Лотиан начнет создавать драконов.
Таков мой план.
И каковы шансы на успех?
Паршивые. Великаны Хэнтлина нас ненавидят. У них нет причин помогать. Поэтому я велел Элисану пообещать им все, что угодно.
Все?
Нифрон пожал плечами:
Какое нам дело? Если они перекроют воду, я сумею разгромить единственные силы в мире Элан, которые могут мне угрожать. А после смерти фэйна мы поработим великанов или, если это окажется невозможным, просто сотрем их с лица земли.
И Персефона одобрила этот план?
В свое время Малькольм помог Нифрону, подав ему идею жениться на Персефоне ради выгоды, однако не секрет, что к ней Малькольм всегда относился лучше, нежели к нему.
Ей необязательно о нем знать, едва заметно улыбнувшись, сказал Нифрон.
А ты не думаешь, что ей хотелось бы высказать свое мнение по поводу полного уничтожения целой расы, поскольку именно это фрэи пытаются сделать с ее народом?
Я думаю, ей необязательно об этом знать, ведь когда начнется война с великанами, она давно уже будет мертва.
Малькольм вскинул брови:
Хочешь сказать, что
Нифрон удовлетворенно рассмеялся. Наконец-то ему удалось сбить Малькольма с толку единственная радость за много месяцев.
Да не собираюсь я убивать эту женщину. Вообще-то она моя жена.
Люди и раньше убивали жен, и за меньшие проступки, чем отправить в лапы врага единственную надежду.
Я не человек.
Малькольм промолчал, с сомнением глядя на него.
Нифрон закатил глаза:
Честное слово, мне нравится Персефона. Она хорошая жена и мать.
А киниг?
Он кивнул:
И киниг тоже.
Потому что предоставляет решение военных вопросов тебе?
Но это разумно. Вынужден признать, хоть и неохотно, у нас получился хороший союз. Она мне не перечит, не жаждет славы. Если бы мне пришлось заключить союз с мужчиной, пусть даже с кем-то из инстарья, например, Сикаром или Тэкчином, мы бы давно уже рассорились. Персефона мудрее, чем я поначалу думал. Нет, я имел в виду, что проблемой грэнморов, скорее всего, придется заняться не раньше чем лет через пятьдесят-шестьдесят, а к тому времени Персефона вряд ли еще будет с нами.
В ответ на это Малькольм лишь кивнул.
Но ты не думаешь, что Элисана ждет успех, сказал Нифрон.
У фрэев, особенно инстарья, на севере дурная репутация.
А как насчет войска, которое мы отправили на юг? спросил Нифрон. Мы только велели им отыскать надежный переход в низовьях реки, а потом найти способ подняться на утес на другом берегу. Почему ты считаешь, что их постигнет неудача?
Малькольм повернулся лицом к востоку, как будто видел в снегопаде что-то, чего не видел Нифрон.
На юго-востоке на Пустошах и на островах лежат разрушенные и затопленные останки древних разоренных земель. Они принадлежат уберрэнам. Так было всегда.
Уберрэнам?
Твой народ зовет их моклинами слепыми. Люди прозвали их гоблинами, а бэлгрейглангеане гхазлами. Но сами они называют себя уберрэнами едиными с Убером, верными детьми Уберлина, великими. Они преданные, благочестивые, единственные последователи, не покинувшие первого правителя мира Элан.
Кого это?
Рекса Уберлина.
Нифрон усмехнулся:
Может, они и дети злого бога, но при этом они всего лишь гоблины, примитивные и неуправляемые.