Тресса внутренне подготовилась к худшему: озадаченное выражение лица Гэлстона означало, что сейчас начнутся обычные вопли. Но на сей раз этого не произошло. Напротив, он сделал кое-что настолько неожиданное и поразительное, что Тресса совсем растерялась.
Он заплакал.
В его глазах появились слезы, потекли по щекам. Он не пытался их сдержать или хотя бы вытереть. Просто стоял на месте, пока она тоже не прослезилась. Затем Гэлстон неожиданно подошел и крепко обнял ее. Он был высокий, и ее лицо оказалось прижато к его груди. Она ощутила, как большая, широкая ладонь нежно обхватила ее затылок. Его тело содрогалось от всхлипов, и он обнимал ее, как будто
Спасибо, Тресса, наконец сумел прошептать Гэлстон, когда ему удалось сделать вдох вдох, который ему явно не был нужен. Я пытался Я хотел Я так давно хотел тебе это сказать. Он снова сделал резкий вдох. О, Великая Праматерь, благодарю, что позволила увидеться с ней. Я никогда не сумею выразить, как Словами не описать, как я тебе благодарен за все, что ты для меня сделала. Я так боялся, что ты пробежишь по Рэлу на пути к Двери, и я не успею тебе сказать.
Он отпустил ее. Подняв голову, она встретилась с ним взглядом.
Ты знаешь?
Я был с тобой, когда Малькольм все объяснил, помнишь? дрожащим голосом ответил Гэлстон. Я был там, но ничего не мог сказать. С того несчастного случая я чувствовал себя таким одиноким. Настоящий кошмар. А потом появилась ты. А я к тебе так ужасно относился. Я не мог управлять собой, собственным телом. Кричал, вопил, швырялся вещами. Даже ударил тебя Нет. Он помотал головой. Все гораздо хуже. Я тебя избил. Да, избил. Помню, ты едва могла открыть глаза. Ты вернулась на следующий день и почти ничего не видела. На лице у него отразился ужас.
Тресса вытерла глаза, всхлипнула и кивнула:
Ты не виноват. Ты испугался, принял меня за незваного гостя. Ты ты решил, что какая-то чокнутая вломилась к тебе домой. Оно и понятно, с чего тебе думать иначе?
Гэлстон покачал головой. Из глаз у него снова потекли слезы, да с такой силой, что все лицо стало мокрым.
Мне так жаль. О, Тресса И ведь ты никому не рассказала!
Она пожала плечами:
Меня никто не слушает. К тому же это никого, кроме нас с тобой, не касалось. На самом деле, это был не ты. Я знаю.
И ты возвращалась день за днем. Я так боялся, что ты не придешь. Но ты приходила каждый день, ни одного не пропустила. Ты была для меня единственным лучиком света в океане тьмы. Тресса Он взял ее лицо в ладони. Я люблю тебя, Тресса.
Он снова обнял ее, и тут она поняла, что они не одни.
Отстранившись, она увидела всех остальных. Роан, Гиффорд, Брин, Тэкчин, Дождь и Мойя все они наблюдали.
Ну надо же, сказала ей Мойя. Годы тщательно поддерживаемой стервозности сведены на нет простым добрым делом.
Поцелуй меня в задницу, Мойя!
И тут она услышала звон, звук в ушах, заглушавший все прочие. Судя по лицам ее спутников, они его тоже услышали.
Кто-то из их знакомых скончался и прибыл к вратам.
Глава пятая
Жрица-лебедь
У Сури и Арион были сложные отношения с матерями. Может, на том они частично и сошлись. Мистик провела со своей всего несколько часов, а миралиит предпочла бы, чтобы с ней было так же.
«Книга Брин»
Новые покои Сури, куда ее поселили после недолгого пребывания семечком, посаженным в лесу, оказались самым приятным жилищем, какое ей до сих пор предоставляли. Ей нравилось, что, в отличие от грандиозного чертога в башне Авемпарты, эта комната оставляла приятное впечатление жилого помещения. Удобную кровать с матрасом и деревянным изголовьем покрывало лоскутное одеяло с бело-коричневым ромбовидным узором. На затертом деревянном полу просматривалась затоптанная дорожка, ведущая от двери к кровати. Стены были сложены из оштукатуренных балок, в окнх стояли единые толстые стекла. Обстановку дополняли пустые полки и непокрытый стол. Сури заметила чистые от пыли места, свидетельствовавшие о том, что из комнаты поспешно убрали какие-то личные вещи. Конечно, постель из травы и потолок из звезд больше пришлись бы ей по душе, но времена, когда она испытывала непреодолимый ужас перед стенами, канули в прошлое.
Она нашла оставленную на полке веревочку и сложила петлю. В эту игру она не играла уже много лет, и ей нравилось сидеть на кровати и сплетать пальцами различные узоры. Вскоре отворилась дверь, прервав ее развлечение, и вошел Вэсек в сопровождении женщины.
Незнакомка показалась Сури очень миниатюрной, даже для фрэи. Длинной шеей, тонкими чертами лица и грациозными движениями она напоминала лебедя, как напоминала его Арион. Приглядевшись, Сури заметила, что сходство на этом не заканчивается: тот же маленький нос, тонкие губы, выразительные глаза и высокие скулы. Единственным существенным различием были волосы. Арион брила голову, а у гостьи волосы были длинные, белые как снег.
Настоящий лебедь.
Подобие Арион вошло в комнату, держа в руках завязанный веревкой сверток. Рядом с этой женщиной Вэсек казался огромным и неуклюжим. Сури встала с кровати. Она надеялась, они примут это за знак уважения, первый шаг на пути к исполнению плана Арион.
Это Нирея, сказал Вэсек. Как всегда, голос его звучал не дружелюбно, но и не холодно, скорее вежливо и равнодушно. Это была его работа, одно задание из многих. Возможно, он служил тюремщиком сотен пленных. Глава нашего религиозного племени подумал, что тебе следует с ней познакомиться. Это мать Арион.
Нирея озадаченно посмотрела на Вэсека:
Она тебя не понимает. Это рхунка.
Арион что?
Сури и Арион редко обсуждали своих матерей и почти никогда на них не жаловались. Арион лишь говорила, что они с Ниреей далеки друг от друга.
Голос Ниреи показался Сури очень похожим на голос Арион, однако тон был совершенно другим. Арион была теплой и дружелюбной, а в словах Ниреи сквозило ледяное превосходство. Ей не нравилось быть здесь, и она хотела, чтобы Вэсек знал о ее недовольстве.
Далеки.
Уверяю тебя, она говорит по-фрэйски, но убедись в этом сама. Вэсек указал в сторону Сури.
Нирея разинула рот от возмущения:
Неужели ты рассчитываешь, что я стану разговаривать с этим?
Да.
Нирея вскинула брови, рот ее претенциозно округлился.
Какой абсурд! Я не собираюсь делать вид, что веду беседу с животным!
Тогда Сури заговорила:
Я не животное, хотя беседовала со многими из них, и большинство вполне приятны в общении. Конечно, иногда натыкаешься на рассерженного барсука или белку, которая слишком занята, чтобы болтать. Но в целом я нахожу их весьма радушными.
Нирея сделала шаг назад. Лицо ее вытянулось от изумления.
Губы Сури тронула легкая улыбка. Она поняла, что Вэсек пытается ею манипулировать. Он хотел заставить Сури говорить, и она готова была подыграть ему. Не для того, чтобы шокировать Нирею, и не потому, что Сури много времени провела в одиночестве. Она делала это, потому что Арион хотела начать переговоры с фрэями. Персефона попросила ее помочь заключить мир, но Арион ставила более великую цель. Она верила, что Сури поможет изменить мнение, уничтожить предрассудки, порожденные невежеством. Даже выиграй Персефона войну или заключи она шаткий мир, ненависть между рхунами и фрэями никуда не денется, а может, даже усилится. Фрэи будут просто терпеть перемирие. Они не примут его как должное, ибо не видят в людях равных себе. Первый шаг на пути к истинному взаимопониманию двух народов это развенчание их заблуждений. Нирея, казалось, идеально для этого подходила. Далекая мать Арион прекрасный пример настоящей войны, той, которую видели, наверное, лишь Сури и Арион.
Я вас покидаю, чтобы вы могли познакомиться. Задержавшись на пороге, Вэсек протянул руку, чтобы закрыть дверь.