И сейчас перед окном, весь укутанный в меха, в кресле сидел старец. Слепые бельмы щурились, силясь разглядеть Словена, тонкие сухие руки тряслись, хоть и лежали на подлокотниках, голова мелко подрагивала. Старость тянула его к полу, согнули спину прожитые века. Словен аж фыркнул от увиденного.
Ах, вот значит как! Он остановился, раздраженно разглядывая старца. Вот так?! Ну ладно. Тогда не перекинуться ли мне в облик бабушки. Давненько я ее не видывал. Она, как только свой образ почует, вмиг здесь окажется.
Старец в момент разогнулся и взмахнул руками всполошенно.
А вот этого нам не надобно! Вот и пошутить нельзя, право слово! В кресле у окна появился статный мужчина чуть старше Кощея по облику, в кафтане из золотой парчи заморской, и покачал головой укоризненно: Это ты в мать свою злопамятный. Говорил я Драговиту на Маре не жениться, не послушался! Вот! Вот откуда дурная кровь-то и берется!
Смотрел Чернобог грозно, только знал Словен деда, как свои пять пальцев, и видел, как в глубине черных глаз горят смешинки.
А вот слова про маму Словену не понравились. Он нахмурился:
Не зарывайся, дед. Маму не трожь!
Ты как это со старшими разговариваешь?!
Ледяной ветер прошелся по комнате, захлопали ставни и двери комнат, взлетели занавеси. Тьма плащом расползлась за дедом, придавливая своей мощью. Дед повысил голос:
Ветром помотало, и в голове все спуталось? Вот как добавлю к тому, что батюшка отвесил, мало не покажется.
Но Словен и не думал страшиться его сурового вида, а тем паче слов. Он отпустил свою тьму, что с рождения сдерживал, распахнул ее крыльями за спиной, и тоже повысил голос:
А кто тому виной?!
Они посверлили друг друга взглядами, и дед первым на попятный пошел.
С чего это?!
А с того! Мало того, что маму обижаешь, так еще и слово не держишь.
Дед хмыкнул, его образ пошел рябью, и перед Словеном предстал его привычный дед: умудренный опытом воин, в черных волосах белые пряди, борода короткая и окладистая, заостренные черты лица, которые его совсем не портили (дедушка пользовался женским вниманием ничуть не меньше Словена), и хитрая улыбка загадочная. И пусть размахом плеч Чернобог со Сварогом сравниться не мог, но Словен по себе знал, что дед ни на пядь не уступит Сварогу в силе.
Кресло деда плавно подъехало к столу, взлетела скатерть-самобранка, и стол уставили яства, три кубка расположились треугольником. Второе кресло мягко толкнуло Словена под колени, предлагая присесть, но он остался на ногах: разговор-то еще не закончился, он еще и начаться толком не успел, а с полным ртом особо не поговоришь. Дед все равно поесть заставит: хочешь не хочешь, а покушаешь. Только матушка хуже деда в этом: дай ей волю, закормит. И дед туда же!
Чернобог хмыкнул насмешливо, поставил локти на стол и на руки голову положил.
Ну давай! Рассказывай, что тебя мучает, раз есть не хочешь.
А то ты не знаешь! Словен оперся кулаками о стол, хмуро глядя на дедушку. Кто обещался мне вотчину дать? Кто обещал Сварога переубедить? А в результате что?
А в результате что? Дед откинулся на спинку кресла, насмешливо его разглядывая. Это я, по-твоему, учудил погром в Ирие?!
Что за крики на весь дом?
В дверях появился старшой дядька, и сразу в горнице стало мало места. Словен рядом с ним смотрелся щуплым отроком. Воевода Пекельного царства, правая рука дедушки Чернобога, в силе и мощи обходил почти всех богатырей Ясуней, а в смекалке и мудрости ничем Чернобогу не уступал.
Чему возмущаешься, малой? Знатного ты шороха навел в Ирие сегодня: по всем трем мирам сплетни гуляют, одна-другой невероятней, и неожиданно обратился к деду с укором: Это все ты виноват, отец.
Это я-то каким боком к этому? Чернобог удивленно посмотрел на сына.
А таким! Дядька облапил Словена, ободряюще по спине похлопал и усадил на кресло, снимая замок брата среднего, отца Словена, и запуская спираль исцеления.
Словен при всем своем желании остаться бы на ногах не смог: руки дядьки, как кувалды неподъемные, чуть сожмет ладонь на плече и перелом ключицы обеспечен. Дядька поставил перед Словеном кубок и налил сок березовый.
Пей, негодник. Приходи в себя. А тебе, батюшка, вместе с ним не пить надо было, а научить его пить не пьянея.
А я что, по-твоему, делал?! Чернобог искренне возмутился. Знаешь сколько мы добра перевели, пока он науку не усвоил!
Не знаю, что вы там перевели, но Словен гульнул в Ирие с размахом. Они его там надолго запомнят. Дядька налил вишняка деду и себе, а потом за стол уселся.
Это да, Чернобог довольно усмехнулся, крутя в руках полный кубок. Весь в меня. Гуляет так, чтоб запомнили.
Вот тож. Запомнили они его точно. Словен потянулся к кувшину с вишняком, но тот плавно отъехал к дядьке, и Василий мягко произнес:
Ты пей сок-то, малой, пей. Из тебя гадость эта заморская до сих пор не вся вышла. Надо будет попенять Драговиту за то, что плохо кровь тебе очистил.
А вот это не надобно! повторил Словен недавние слова деда. Отец меня уже сегодня так почистил, что больше не хочется.
Дядька улыбнулся недобро.
А вот это как сказать. Отец твой уже со мной говорил. Ты ж всю семью взбаламутил, негодник. Уже и сестра моя, и брат меньшой все беспокоятся, что там с мальчиком.
Словен со стоном уронил голову на стол.
Да задрали вы меня уже этим «мальчиком». Он выпрямился, с возмущением оглядывая родичей. Сколько можно-то?! Я вотчину получить хочу! Мстислав Мороком стал, Желя с Карной тоже при вотчинах, а я, как ворона белая! По вашим же поручениям мотаюсь, как проклятый, Словен ткнул пальцем в деда, а от тебя только пустые обещания о помощи. Тут на ум слова брата пришли, и Словен посерьезнел. И еще одно. Оказывается, Мстислав знает, почему Дана в таком состоянии, только молчит.
Тут от деда повеяло жутью пекельной. Он выпрямился и сурово произнес, растеряв в миг всю свою насмешливость:
Правильно делает, что молчит. Не лезь в это дело, Словен.
Словен подскочил возмущенно, по столу кулаком стукнул.
Да как мне не лезть-то, когда я сам во всем этом поучаствовал! Как слепого кутенка, использовали, значит, потискали, да и выкинули. Так что ли?!
Охолонись! дядька так опустил руку на стол, что кубки подпрыгнули. Не ори здесь, чай не на торжище.
Словен произнес с горячностью:
Вот ты, дядька. Во всем правильный, сам рассуди. Разве правильно, что сестра моя, твоя племянница, а твоя внучка, Словен снова в деда пальцем указал, так мучается? И ребенок неизвестно где находится. Дана все глаза за сыном выплакала, ослепла полностью, уже мать не узнает, а вы мне охолонись и не лезь?! Меня совесть мучает, а вам безразлично все? Ладно ты, дед, на тетку зол, но Дана-то причем?
Чернобог хмуро приказал:
Замолчи, Словен. Не трави мою душу, и так тошно.
Он встал, отошел к окну, пелена по нему прошлась, а потом вместо пустошей пекельных замок Яги показался, а в нем Дана, что слепо водила пальцами по маленькому образу сына. Дед вздохнул, опустил голову, видение за окном исчезло, и Чернобог буркнул:
Ты нас чудовищами не малюй. Яга меня не послушала и пошла за Велеса, все мне не верила, а все равно по-моему стало. Говорил я ей, не связывайся с ним. Нет! Все сама решила. Нарешала. Нате вам. Пожалуйста. Что сотворилось-то. Но вины Даны ни в чем нет есть стечение обстоятельств, да глупость, дед запнулся и мрачно добавил: некоторых «доброхотов». И совсем посмурнел: Без мальчишки болезнь Даны не остановить, а он словно в воду канул.
Как будто бы Словен об этом не знал. Знал конечно же! Только чувствовал себя рыбой на берег выброшенной: трепыхался, а все без толку.
Так что тебе мешает в Велер пойти, да расспросить лжекнязя Всеслава-то?
Да спрашивал я! Чернобог раздраженно отмахнулся. Уж и надавливал, и грозил. Кричит мол не знает ничего.