Уверяю вас, что никакая названая вами плата не будет для меня невозможной, с этим я отдаюсь на ваше великодушие и жду вашего решения!
Я не ожидал такого начала разговора, так как раскаянье Барона выглядело совершенно искренним, а повинную голову меч не сечет, и вся приготовленная мной гневная и изобличительная тирада застряла у меня горле.
Я лишь сказал, что меня до глубины души расстроили их намерения, поскольку я считал их всех благонамеренными и достойными людьми, что за такие злодейства, которые они хотели совершить в нашем городе они должны предстать перед судом, а затем на долго оказаться в тюрьме. Но я рад, что разум возобладал у них в последний момент и они сам отвратились от своих ужасных планов. И поэтому я принимаю извинения Барона и даю свое согласие на дальнейшее участие в обряде, дабы убедиться, что возврата к отвратительным планам не будет и ничья жизнь не оборвется в этом доме.
Но я поставил жесткое условие, что поскольку мое доверие к ним безвозвратно подорвано, я сейчас же уеду на день в город, где сделаю все необходимые распоряжения на случай, если со мной в дальнейшем произойдет какое-либо непредвиденное несчастье, тогда их всех покарает рука закона. Если мои условия не принимаются я сейчас же отправляюсь в полицию и сообщу о происходящем в этом доме.
Говоря все это, я понимал, что возможно сильно рискую, играя в открытую, но я был преисполнен какого-то куража и азарта от всего происходящего и был готов дать яростный отпор если бы на меня напали.
На мое удивление Барон немедленно согласился со всеми моими требованиями, хотя я заметил у него едва уловимую улыбку, во время моей речи.
По возвращению в комнату я нашел еще один саквояж с деньгами на столе, как две капли воды похожий на первый.
После завтрака, я вызвал такси и забрав все деньги с собой и не встречая ни от кого ни малейших препятствий выехал в город, там я пробыл до утра следующего дня. За это время я положил все полученные от Барона деньги в банк на свой счет. Так же я заехал к своим друзьям и оставил им распоряжение, относительно того, как им поступить если я внезапно исчезну в ближайшее время или с мной случиться несчастье. По моей просьбе несколько разных и не связанных между собой людей, должны были в таком случае направить заранее подготовленные мной заявления о совершении в отношении меня преступления Бароном и его людьми в разные органы правопорядка. Так что, если бы Барон все-таки решил со мной расправиться, его арест и арест его соратников стал бы неминуем. Обезопасив себя таким образом насколько это возможно, а также сделав на всякий случай распоряжения о своем завещании у нотариуса, я на следующие утро вернулся в дом Барона.
Отпустив машину у ворот усадьбы, я прошел через дверь в раздвижных железных воротах, открытую мне слугой, и свернув с асфальтовой подъездной дороги пошел по дорожке, покрытой белыми мраморными плитами через сад напрямую к дому. Дорожек в саду было три из черных, белых и бордовых плит, в цвет всей растительности сада, они из разных сторон вели к центру сада, где сплетались в причудливую спираль небольшой трехцветной площадки, в центре которой была мраморная статуя Аполлона, стоящего с луком на поверженном змее Пифоне13. На этой площадке я увидел Черного Стража, который на своем не очень хорошем английском, распекал двух служанок, при этом я точно знал, что слуги по английский не понимают. Я несколько раз бывал в их родной стране, немного говорил на их языке и успел познакомиться с некоторыми из них, что считал большой удачей для себя. Я узнал, что они не по своей воле оказались здесь, и постоянно испытывают настоящий ужас перед хозяевами усадьбы, особенно перед самим Бароном, о котором они вообще отказывались что-либо упоминать.
Увидев меня, Черный Страж, растянулся в улыбке, которая всегда жутко выглядела на его безображенном лице и поприветствовал меня по итальянский.
Salve!14
Я в ответ помахал ему рукой и прошел к себе в комнату. По дороге к дому, я больше никого не встретил, как я потом понял все слуги и стражи были заняты подготовкой в Желтом замке, куда уже на следующий день должны были прибыть первые гости.
Войдя в свою комнату, я увидел сервированный на столе завтрак и небольшую перемену в интерьере, которая сразу отбила мне аппетит. На стене над кроватью появилась картина, которой там раньше не было, это была репродукция картины Караваджо15«Шулера». Я весь похолодел поняв, что ставки в этой игре для меня выше, чем я предполагал. На картине было изображено как два негодяя подсматривают и подтасовывают карты в игре с несчастным простаком.
Они хотят, мне намекнуть, что знают все мои планы, или то, что им видимо стало известно о моих карточных долгах, а значит наверняка и о многом другом из моей жизни, что делало очень уязвимым ту защиту, которую я только что выстроил против них, и они хотели, чтоб я об этом знал, все это быстро пролетело в моей голове.
Но я быстро избавился от нахлынувшей на меня тревоги В конце концов, разве это что-то меняет? спросил я себя.
Нет! Каждый играет в свою игру, а в итоге всеми сыграет сама игра, и все, что нам остается это просто играть! А играть мне всегда нравилось! поразмыслив так, я спокойно поел, выпил кофе и стал ждать, что мне выпадет на следующем ходе.
Скоро в дверь постучал один из слуг, войдя и поклонившись он сообщил мне, что Барон ждет меня в своем кабинете. Поблагодарив слугу, как всегда, на его родном языке, я немедленно отправился на назначенную мне встречу. Войдя в кабинет Барона, я удивился как разительно отличается его обстановка и интерьер от того, что я раньше видел в доме. В отличие от мрачно-вычурных тонов отделки и драпировки комнат и залов с обилием бронзы, зеркал, хрусталя и массивной резной мебели темного дерева, обитой дорогой темно-красной кожей, а также репродукций в массивных золочёных рамах тревожных пейзажей Уильяма Тёрнера16 или ядовито-желтых библейских сцен Караваджо, здесь все было отделано в светлых теплых тонах, обставлено простой, но удобной мебелью, а стены были украшены несколькими картинами Клода Моне17 с изображением ярких цветущих пейзажей.
Барон сидел в высоком кожаном кресле за широким письменным столом из бука, стол был завален какими-то рукописями, книгами, также на столе стояла початая бутылка кубинского рома, о котором у меня остались самые лестные впечатления.
Вы хотели меня видеть? спросил я его.
Барон приветливо улыбнулся мне и ответил Очень рад вашему скорому возвращению!
Барон поднялся с кресла, вышел из-за стола и подошел ко мне и по-дружески пожал мне руку, одет он был в светло-серый шерстяной камзол, обшитый черным шелковым галуном, который сидел на нем как подогнанный офицерский мундир. Он предложил мне сесть в кресло напротив стола, и налил себе и мне рома, даже не спросив меня буду ли я пить.
Нам с вами многое надо обсудить, скоро приедут мои гости. И к их встрече все и всё готово, за исключением Вас. «Но я думаю мы это быстро поправим!» сказал Барон, протягивая мне бокал с ромом.
Вы говорите про тех людей, которых вы хотели убить? сказал я спокойно, взяв предложенный мне бокал.
Все должно было случиться по их желанию, как их воздаяние и залог выбора своего пути. Такова плата, а тому, кто ее не может заплатить лучше остановится сразу и не следовать вместе с нами! сухо ответил мне Барон!
А что, теперь! Кто уплатит их долг? Наверно это все не нужно было изначально, раз вы смогли от этого отказаться? возразил я.
Кто-то заплатит все равно, а с этих людей достаточно будет и готовности заплатить самую высокую цену и выпить свою чашу до дна! Барон был спокоен говоря это, а его взгляд, брошенный на меня, был даже снисходительным, вопреки моим ожиданиям вызвать его гнев.