Пустота
Как место для сурового мужчины
Сухую глотку подставлять под вина
Не балерина пьяная менада
Босая, голая и никакой любви!!!
Только
узнать, где похоронен Софос надо!
*
Змеиный ремень износился. Дырявая шкура.
Вот следствие оргий и битв настоящих.
Разгрызла кабанчиков хрящик.
И вспомнила старца,
Который пытался веганкой заделать меня.
Склонял гнуться в йоговых позах.
Я тоже не дура.
Подливу мясную нежирную капнула в рис.
Но он ничего не сказал.
После этого пира
Положена премия за укрепление мира.
*
Проснулась от сильного жжения в сердце. Достало
В деревне сидеть. Снился город, основанный Богом.
Где я поклонялась в любви Дионису. Смотрю
На карту новейших времён он вблизи Ашхабада
Какого-то. Круче не стала дорога. Эвой!
Но разве язык повернётся нормальной менады
«Салам» произнесть и, не дай ещё Бог: «Иншалла»!
Возможно, живут там хорошие люди и рады
Мне были бы. Только Харопа решила,
Что лучше бы новости эти она заспала!
*
Плющом увитый тирс возьму с собой
Когда пойду на пирс, и флягу грусти
Уйду одна в очередной запой
Услышу музыку богов в суставном хрусте
Пришла с войны. Увидела слонов
Какой-то Инд лечил мне раны, втюхал
За доброту свою «Упанишады»
Оно мне надо?
Как хорошо течёт в пустое брюхо
Тоскливое вино
Ну, так и быть, прочту немного, я
Интеллигентная менада.
О КОНЕ НИ СЛОВА
*
сами вы, македонцы, варвары!
Но Александр давно понимал
Необходимость единого мира,
Первый герой глобалистов.
Вот и женился на дочери знатного
Бактра в ответственном сане,
На благородной и чистой,
То есть на мне, на Роксане.
*
Издевалось над Непобедимым
Горячее скифское солнце.
Из-за реки летел
Град насмешек и стрел.
Больно ранил честолюбивого мужа,
Покорившего половину Азии.
Он от злости вспотел.
Но негоже гоняться
В степи за разбойниками.
Царь дерзнувших прислал извиненья с дарами.
И пошёл Александр
Платить за живых покойниками,
Сражаясь с пустынями, реками и горами,
На край света.
*
Землемеры отмечали путь по каждому метру.
Зря трудились. Приметы
Велели назад повернуть.
И доплыли по Инду навстречу пустыни песчаному ветру.
И под бой барабанов
Александр и его двадцать одна рана,
И его многотысячная рана уставшего войска,
И наш первенец, похороненный в Индостане,
Терзали сердце Роксаны.
Все мечты моего повелителя были геройскими,
Иногда безрассудными.
Но кто судьи?
Человеку, принадлежавшему миру Богов!
*
Под подушкой «Илиада» и кинжал.
От вина лицо супружнее румянится.
Не одной мне Он принадлежал,
Но любил. Кто называет пьяницей
Жалкие завистники. Все пьют,
От рабов до македонской знати.
Так откройте вавилонский брют!
И налейте в кубки персам. Кстати,
Я бы рты зашила «знатокам»,
Кто как триллер психопатологий
Преподносят жизнь и смерть. Врагам
Руки оторвала бы и ноги!
Но суровее должны караться.
Незачем фабриковать сенсацию.
Александр являлся ею сам!
Слава небесам!
*
Стая птиц, клюющих друг друга,
Мимо не пронеслась.
Забрала на крылья моего супруга.
Потому теперь мощи
Не найти археологам бедным.
В смерти нет загадки.
Я сжигала военные палатки,
От бессилия бледной,
От того, что улетел молодым.
Но Его никогда не судили Боги,
Принимая с земли жертвенный дым!
РИМСКИЕ ИСТОРИИ
ПОДРАЖАЯ ПРЕДКАМ.
К ОВИДИЮ.
Имею право ли тебе сказать,
особенно в стихах, что Император
распорядился застегнуть в чехол
единственную статую Свободы.
Пыль золотая в воздухе, народ
доволен, рукоплещет на парадах,
на форуме денатураты пьёт
и пьедесталы исступлённо лижет.
Ты мог бы, под фалернское, в садах
и дальше о любви, метаморфозах,
героях и богах, но без суда,
без приговора с авторской печатью,
сжигая рукописные мосты,
отправился в румынские туманы
за то, что не успел закрыть глаза
увидел недозволенное смертным.
Но тайну эту схоронил от нас,
так хорошо, как степь твою могилу.
Моя печаль не вытекла из глаз,
когда по ней, по выжженной, ходила
суровой полукровкою, найти
к тебе, Назон, пытаясь строчек верных.
Благодаря твоим слезам томлюсь
тоской по Риму в веке двадцать первом.
НА БЕРЕГУ ТИРРЕНСКОГО МОРЯ
Загадочный изысканный этруск
Сидящий в кресле из слоновой кости
В пурпурной распоясавшейся тоге
Нажми на кнопку «сибаритский пуск»
Забей на государственные нужды
В саду роскошном ожидают гости
И муравьёв сластолюбивых много
Ты управленьем Рима не загружен
Сейчас, так выйди и прочти трактат
Достойный образованного мужа,
Этрусский царский отпрыск Меценат,
Кому в Афинах статую воздвигли
Прочти среди фиалок и нарциссов
Песнь о дельфинах, обо всём на свете,
О водорослях, редких самоцветах.
не знаю были ли в твоём саду акации,
но мне хотелось бы
зарифмовать их с дружеским Горацием,
и лилии,
что украшали пруд
с Вергилием
я не сочту за труд
напомнить о большой цивилизации,
которая нам «римский счёт» дала,
ученье о природе и богах,
и круговые портики,
на колесницах гонки,
гладиаторов бои
узнали много пришлы-римляне твои
от автохтонов.
им ответили
тем, что упрятали изнеженный народ
в столетия,
как в складки тоги,
заперев его историю
веками
своей, блестящей, героической!
Но, Меценат, твои эклоги,