Знай свое место, новенькая, невольница ухватила меня за подбородок и заставила смотреть на себя. Позади со скучающим видом охранник скользил глазами по моему обнаженному телу. Прозрачная вода безо всякой пены не скрывала ничего. Разве что стены купели не позволяли возвести мой позор в абсолют. Поняла?
Горячие слезы струились по щекам, меня била дрожь, а губы отказывались размыкаться. Пальцы на подбородке сжались с такой силой, что не удивлюсь, если у меня завтра появится синяк.
Отвечай, когда тебя спрашивают, приблизила свое лицо к моему рабыня, и на меня пахнуло сладковатым гниением. Или мне снова позвать на помощь Олафа?
Не не надо, проклацала из последних сил. Я поняла.
Широкая улыбка обнажила слишком крупные зубы с желтым налетом. Мои палачи взяли откуда-то губку и принялись меня тереть. Слишком жесткий материал, казалось, сдирал кожу заживо, царапал, а от добавленного мыла все начинало щипать. Я до крови кусала щеку изнутри, стараясь не издать ни звука, чтобы не доставлять садистам удовольствия. Прикрывала глаза, призывая воспоминания о собственных прегрешениях, чтобы не забывать о том, почему я здесь. Немного помогало, но несколько слабых стонов все же вырвалось сквозь сжатые губы на радость рабыням.
Меня отскребли до багровых полос на коже, промыли волосы, каким-то липким и жутко вонючим составом удалили всю лишнюю растительность с тела под хохотки и язвительные комментарии Олафа. Подстригли ногти и в качестве издевки натерли благовониями, даже не потрудившись вытащить из воды.
Вот полотнище, вытрешься сама, на бортик плюхнулась грубая серая материя, одна половина которой тут же опустилась в воду и пропиталась насквозь. Тройка экзекуторов покинула помещение.
У этой нет шансов, услышала я голос одной из рабынь.
С такой внешностью ни единого, довольно хохотнув, согласился охранник.
Я зажмурилась. Подтянула ноги к груди, обняла себя и сжалась в комок. Перед глазами стояли насмешливые взгляды, особенно один мужской, не упустивший ни единой детали. И как бы сильно я не смеживала веки, соленые дорожки все равно пробивали себе путь сквозь них. Несмотря на то, что меня выскребли начисто, ощущала я себя такой грязной, какой не чувствовала даже после всех подлостей, устроенных родной сестре. Когда-то давно, когда еще моя внешность была идеальной и слишком манящей под воздействием ритуала, несколько мужчин пытались силой взять меня. Но даже тогда чувство черного отчаяния и отвращения к себе не охватывало с такой силой, как сейчас.
Холод, идущий от воды, пробирался под кожу, замораживал кровь, замедляя ее бег, просачивался в кости, делая их хрупкими и неповоротливыми, завладевал мыслями
«Интересно, если просто ничего не делать и остаться в этой ванне, я обрету покой, пускай и вечный?» уперлась лбом в острые колени и задрожала. После всего, что случилось, напало отупелое равнодушие, когда ничего уже не хочется и становится все равно
Проверить мне не позволили. Едва слышный хлопок портала распугал ускользающие мысли и вытянул сознание из спасительной темноты. Я подняла усталый взгляд и в самом центре расплывающейся картинки обнаружила дракона.
Решила утопиться с горя? зло поинтересовался он. Не надейся на столь легкое избавление.
Глава 15. Амирэль
Он мерил шагами спальню. Не успокаивала роскошная обстановка, журчание каскада комнатных фонтанчиков, щебет райских птичек за окном. Раздражало обеспокоенное лицо нукера* (*здесь приближенный слуга), смиренно ожидавшего возле дверей. И хотя девчонка пребывала под его контролем и властью, должного удовлетворения это не принесло. Что-то ворочалось внутри, нехорошее и давящее. Предчувствие? Но Амир не доверял эфемерной субстанции, привыкнув полагаться на силу, факты и железную логику. Еще и дракон не был доволен. Принц чувствовал беспокойство второй сущности, которой больше присущи были инстинкты. И именно они отчаянно сигнализировали человеку о чем-то.
Со всей ясностью Амир это понял, когда помимо усилившегося запаха ванили и жасмина, который донимал все последнее время, в животе поселился холод. Даже странно, учитывая стоявшую в это время года жару! Ледяной комок ширился и рос, пока не заполнил собой все внутренности, а у эмира уже зуб на зуб не попадал.
Вы в порядке, ваше высочество? обеспокоенно взглянул на него нукер.
Нет! рявкнул принц раздраженно, чего слуга определенно не заслужил, и открыл портал.
В какую комнату поселили Эванелию, он точно не знал, но на своей территории переместиться напрямую к истинной паре труда не составило. Амирэль не сразу разглядел в полутемном помещении темноволосую макушку, торчавшую из купели. Помог острый слух и чутье.
Я сама виновата, звучал на грани слышимости безжизненный голос. Это мне за все прошлое
Девушка сидела по шею в воде и бубнила полную несуразицу. Узкие плечики смотрелись трогательно и беспомощно, как и острые коленки. Мокрые волосы облепили неаккуратными прядями изящную шею и белоснежную спину. Пожалуй, он слегка погорячился, когда утверждал, что девочка некрасива. Да, она сильно отличалась от роскошных женщин, к которым он привык, как пустынная колючка от садового тюльпана, но все же что-то в ней было. Хотя прямо сейчас истинная дракона выглядела жалко, что-то цепляло принца за живое, заставляя реагировать слишком бурно, слишком порывисто, не давая доводам разума пробиться сквозь пелену эмоций.
Как успел заметить эмир, никакой опасности его паре не грозило, и это разозлило. Ну разве не смешон великий эмир Золотых песков, наследник Орманского халифата? Одно глупое не чувство даже, а предчувствие и он прискакал к этой недостойной девице, как баран на веревочке. Явился спасать от неведомой опасности, а на деле самое страшное, что грозило дурной девице подцепить насморк или неудачно поскользнуться на мокром полу.
Решила утопиться с горя? зло процедил он, с удовольствием отметив, как вздрогнули воробьиные плечи. И на кого эмир злился сильнее: на себя или на глупую девчонку, сказать было сложно. Не надейся на столь легкое избавление.
Она даже не потрудилась распахнуть веки. Как сидела, скрючившись, так и осталась сидеть. Словно он для нее, никчемной наложницы, был пустым местом. Выпороть бы дерзкую нахалку в назидание, но Амирэль не был уверен, что в самый последний момент не отменит позорно свой же приказ. Для него, как для чистокровного дракона, понятие истинности было священным. И тем больнее было осознавать, что безродная чужеземка с легкостью втоптала в грязь их нерушимые узы. А ведь он готов был отдать своей истинной все, весь мир кинуть к ногам, но его пара оказалась настолько безмозглой, что предпочла положение бесправной куклы.
Я не повторяю приказы по два раза, процедил эмир и легким движением указательного пальца спустил сгусток огня на каменную полку, раз уж Эванелия сама не потрудилась побеспокоиться об освещении. Вылезай оттуда! Иначе
Позовете на помощь Олафа? раздалось насмешливое, но никак не испуганное.
Принц прищурился, но острый взгляд ушел в никуда. Девица так и продолжала сидеть с закрытыми глазами. Он едва удержался от того, чтобы разнести в прах каменную купель, лишь синий оттенок губ истинной остановил дракона. Амирэль склонил голову набок, сделал шаг вперед и опустил пальцы в воду. Кожу обожгло холодом точно таким же, который терзал его изнутри. Девчонка совсем рассудка лишилась? Или таким образом наказывает его? Вряд ли она не в курсе, как работает их связь, и не знает, что все ее сильные чувства и переживания передаются ему