Нет, но в ее организме нашли разные вещества, в том числе веронал. Она задохнулась.
Ли с отвращением поморщился.
Вещества? И она не умерла от их смешения? Боже правый! А она регулярно принимала таблетки?
Не знаю.
В ее аптечке или ящиках нашли еще что-нибудь?
Шафран нахмурилась, испытывая беспокойство.
Я не знаю.
Она была старой, молодой? Замужем? Замешана в скандале?
Вопросы Ли только подчеркивали, что жизнь этой женщины оборвалась внезапно, и у Шафран не было ничего, кроме викторианского толкователя языка цветов, чтобы помочь инспектору Грину найти убийцу.
Без понятия. Знаю только, что теперь она мертва. С тяжелым вздохом Шафран опустилась в кресло.
Ли цокнул языком.
Что вы за детектив, мисс Эверли? В конце концов, к тебе за помощью обратился инспектор. Я уверен, ты бы смогла помочь, если бы знала больше.
Шафран сомневалась в этом.
Скорее, я бы больше развлекла тебя жуткими подробностями убийств.
Вряд ли, ответил Ли, подходя к своему столу. У меня профессиональный интерес.
Это как? Думаешь стать судебно-медицинским экспертом?
Вскрытие за вскрытием и я, растрачивающий свое обаяние на мертвецов? Чем больше ты забиваешь голову такими мыслями, тем больше отвлекаешься от нашей работы.
Шафран сдержалась, чтобы не фыркнуть. Вообще-то в их паре именно она следила за тем, чтобы они не сбивались с курса, а не наоборот.
Кто сказал, что инспектор сообщит мне хоть какие-то подробности?
А ты не пробовала спросить?
Шафран задумалась.
Вообще-то, он рассказал мне, как умерли жертвы, когда я спросила. Но я не хочу, чтобы он решил, что я сую нос не в свое дело. Она не стала упоминать, что именно так вела себя в прошлый раз.
Эверли, вздохнул Ли, откинувшись на спинку стула, он попросил тебя проконсультировать его по этому делу. По сути, он открыл для тебя дверь пора совать нос!
Шафран расслабила напряженную спину и задумалась. В расследовании дела Беркинга и Блейка она проделала неплохую работу, хоть и была совершенно неопытна. Пару раз она принимала глупые решения и теперь точно знала, что надо было сделать иначе. И Ли был прав, инспектор Грин пришел к ней за помощью
«На этот раз, подумала она, открывая свежую страницу блокнота, все кончится иначе, меня не заставят выпить яд под дулом пистолета».
Глава 5
На следующий день Шафран вошла в полицейский участок возле вокзала Кингс-Кросс. Четырехэтажное здание возвышалось над оживленной улицей, каждое окно было украшено тяжелым каменным карнизом, а вход в участок был отмечен искусной резьбой с изображением королевского герба. Внутри подобному шику места не нашлось. Простые плиточные полы истерлись и были испачканы ботинками лондонских полицейских, снующих туда-сюда в темно-синих униформах. Шафран догадывалась, что стены некогда были белыми, но уже давно потускнели до неравномерного серого цвета. Картину дополнял затхлый воздух, пропитанный запахом пота и наполненный низким гулом голосов. Шафран чувствовала себя так, будто вошла в битком набитую пещеру.
Девушка назвала свое имя дежурному, который передал его дальше по веренице полицейских столов за спиной, и заняла свободное место на скамейке у стены прямо у двери. Гадать и размышлять, как отнесется инспектор Грин к ее бесцеремонному предложению о помощи, не пришлось; ее тут же отвлек сидевший рядом с ней пожилой мужчина, который принялся в деталях излагать все жалобы, с которыми он пришел. Шафран успела выслушать лишь четыре из них, когда сержант наконец заговорил:
Оставь ее в покое, Нед, она не хочет слушать твое нытье, сказал он с особым говорком, будто только что сошел с поезда, идущего из Корнуолла, и подмигнул ей. Он здесь каждый день околачивается, все твердит, что наступил конец света.
Шафран слабо улыбнулась. Это был тот самый розовощекий офицер, который был так добр к ней в предыдущие ее визиты в участок.
Спасибо. Девушка кивнула ему и обернулась на окликнувший ее знакомый голос; он принадлежал молодому светловолосому сержанту, появившемуся в толпе полицейских. Здравствуйте, сержант Симпсон!
Хоть его рост значительно превышал минимальное значение, при котором разрешалось носить униформу, персиково-кремового цвет и мальчишеская округлость его лица делали сержанта лет на десять моложе. Юношеское восхищение, с которым он смотрел на инспектора Грина, лишь усиливало это впечатление.
Пока они пробирались через лабиринт столов, Шафран спросила:
Кто дежурит за стойкой у входа?
Это Джонсон, мисс, ответил офицер через плечо, расталкивая локтями кучку одетых в черное полицейских. Работает здесь уже давно, еще до создания Департамента уголовного розыска. Он пережил все зачистки, вероятно, и меня переживет!
Они вошли в кабинет инспектора.
Стены тесного помещения были заставлены стеллажами с документами, на потолке зияли трещины. На одной стене висела карта; на столе стояла лампа, которую инспектор, похоже, принес из дома для дополнительного освещения. Сам он сидел, сцепив руки, за аккуратно организованным, но явно видавшем виды столом из красного дерева. Он пригласил ее присесть.
Шафран прочистила внезапно пересохшее горло.
Женщина, которая была удушена, вторая жертва начала она. У меня была одна мысль. Ее цветы говорили одновременно об одиночестве и об опасном удовольствии. Похоже на преступление на почве страсти. Мне стало интересно, был ли у этой женщины любовник? Она была довольна собой, ведь ей удалось задать этот вопрос без смущения, однако строгий взгляд инспектора заставил задуматься, не слишком ли далеко она зашла.
Помедлив, инспектор Грин произнес:
Ее домочадцы и друзья не распространялись на эту тему, но дали понять, что у нее была связь. Мы пытаемся установить его личность.
А наркотик?
Мы нашли доказательства рекреационного[13], а не медицинского употребления. Ее ближайшие друзья, похоже, разделяют эту привычку.
Наркотики, которые можно было найти на каждом шагу до и во время Первой мировой войны, стали, конечно, явлением более редким, но полностью вытеснены не были, как того хотелось бы правительству. Тем не менее Шафран понятия не имела, легко ли их достать.
Итак, задохнувшаяся женщина и ее друзья принимают наркотики. Она получает цветы, которые предупреждают о некоем опасном удовольствии. Все сходится. Было удивительно, что флориография, по-видимому, все же имела отношение к делу. Шафран хмурилась по мере того, как вероятные сценарии развития событий прорастали в ее голове, словно побеги Phyllostachys edulis[14]. Но кто убил ее? Разочарованный родственник или друг? Поставщик или любовник? Или мотивы совсем другие?
Все возможно. Сейчас мы пытаемся установить связь между двумя жертвами.
Кто эти жертвы?
Инспектор внезапно напрягся. Шафран поспешила продолжить:
Я думаю, что могла знать кого-то из ее окружения.
Симпсон за ее спиной зашевелился. Шафран сдержала улыбку. Юный офицер не мог похвастаться самообладанием инспектора Грина, а потому он только что подтвердил ее догадку. Значит, университет? Или другие связи?
Она продолжила непринужденно:
Когда я приехала в Лондон несколько лет назад, то довольно быстро обзавелась связями в обществе. Я заочно знала многих дам и их супругов, а моя бабушка, виконтесса Истинг, разумеется, позаботилась о том, чтобы и они знали обо мне. Вполне вероятно, что я могла слышать и имена жертв.
Продолжавшееся молчание инспектора говорило об отказе отвечать на вопрос. Шафран приподнялась со стула и сцепила руки:
Инспектор, две женщины были убиты. Я знаю, как ведут себя представители высшего класса в таких ситуациях. Они сделают так, что выяснить правду будет трудно, а может и вовсе невозможно. Если я могу помочь, то хотела бы это сделать. Кто они?