Я бы и сам хотел знать, что это такое, сказал я; на кухню следом за мастером я не стал заходить, опасался. Говорю же, осторожнее.
Вы что, туда сами это засунули?
Что вы? Нет, конечно. Получилось так, что я соврал, и сам это понял, только когда сказал. Да, я ведь туда слил из сковородки то, чем бы это не было. Дерево последствия моего поступка.
Хотя я и опасался заходить на кухню, но любопытство победило, и я заглянул, взглянул на раковину. Дерево уменьшилось в размерах, наполовину убравшись в слив, спряталось наружу осталась торчать одна подрагивающая верхушка.
Сейчас посмотрим, сказал мастер и полез в раковину.
Ещё раз предупредить я не успел, крик «Осторожно!» застрял у меня на полпути из лёгких к гортани. Стоило мастеру приблизиться и начать наклоняться к раковине, как белое дерево выскочило полностью наружу и схватило его как большая рука с множеством пальцев, облапив своими скользкими подвижными гибкими ветками. Мастера порвали, сжали с неимоверной силой и дёрнули, он и закричать не успел, как его растерзанное тело было отброшено и хлопнулось мокрой тряпкой на мой обеденный стол, залив всю кухню кровищей, бьющей из мяса фонтанами.
Дверь я захлопнул, да ещё и стулом подпёр. Позвонил в скорую приехали тоже быстро: ночью дороги свободны и вызовов, наверное, меньше. Симпатичная врачиха, блондинка лет тридцати, небольшого росточка, но плотная, фигуристая, как я люблю, зыркнула на меня своими зелёными, беспокойными глазами, поправила короткую причёску и последовала со мной на кухню. Увидев тело, лежащее на столе, она спросила:
В полицию звонили?
Да, то есть, нет. Первый раз звонил они не приехали, пришлось сантехника вызывать.
Что? не поняла меня врачиха.
Ну это сантехник, мастер, который пришёл ко мне, чтобы с этим помочь, сказал я и указал на раковину.
Понятно. Врачиха как-то безучастно посмотрела на снова наполовину спрятавшееся дерево, и хотела подойти к телу, когда я её за руку задержал. Она на меня так зыркнула, будто я псих и собираюсь сделать с ней тоже, что и с бедным сантехником.
Доктор, вы, пожалуйста, осторожнее, поспешил объяснить я. Оно кусается.
Уберите руки, потребовала она я подчинился.
Врачиха приблизилась к телу и, не ставя свою сумку на залитый кровью пол, и вообще опасаясь к чему-либо присосаться, вынесла свой вердикт:
Мёртв.
Неожиданно для меня врачиха споткнулась на ровном месте, присела и охнула. Её за лодыжку схватило дерево, выбралось по-тихому из раковины, протянуло две ветки, через край их перекинуло и, как змея, подползло, схватило.
Ай, ай, ай! Что это?! Ай!
Я среагировал, не стал ждать, когда на моих глазах какая-то дрянь из водопровода завалит такую красотку. Схватив врачиху под обе руки, потянул. Ступни скользили в крови, врачиха голосила, а я упрямо вырывал её из рук белой смерти и победил дрянь её отпустила, забрав себе её сапожок. Когда врачиха оказалась в коридоре и в относительной безопасности, я увидел, что кожа с ноги спущена чулком, открыв мокрые мышцы и блестящие сухожилья. Она сидела широко раскрыв глаза, не мигая, хватая ртом воздух. Шок. Я помог ей встать и добраться до лестничной площадки, там она, немного прейдя в себя, позвонила водиле, а тот, примчавшись за ней, и ничего не поняв из её сбивчивых объяснений, кроме того, что это не я её так, наконец вызвал полицию.
Свершилось чудо(!), и два здоровых кабана в форме зашли ко мне в квартиру. Полицейские, хмурые, как ноябрьское небо перед снегопадом, вели себя настороженно, поглядывали на меня с затаённой угрозой, так мне казалось, искали повод, чтобы кинуть мордой в пол. В моём доме труп, а другого человека ранили (врачиху, предварительно наложив ей повязку, забрал с собой водила скорой помощи не знаю встретили ли они полицейских, но, по-видимому, всё же да, раз ребята меня в наручники сразу не заковали), и веду я себя нервно выгляжу психом.
На кухню патрульные стражи порядка заходить не стали заглянули через стекло закрытой двери, и тот, что был постарше и пожирнее, со словами: «Ой, ё, в рот мне ноги», покосившись на меня и предупредив, чтобы я оставался в квартире (а куда я мог сбежать? В окно, что ли, от безнадёги выброситься?), увёл за собой своего напарника на лестничную площадку. Я тоже не удержался и заглянул посмотреть что там твориться, в моей кухне. Дерево снова выперло, протянуло ветви к трупу, оплело его, как корнями-паразитами, и дрожало мелкой дрожью, вибрировало. Наверное, не мне одному, но и полицейскому, показалось, что оно насыщается, сосёт кровь.
Уж не знаю, что делали там, на площадке, полицейские скорее всего, звонили куда-то, 20 минут бубнили, но в квартиру они так и не вернулись, зато ко мне в гости заявились весьма примечательные товарищи космонавты, как я их про себя окрестил. Пятеро типов (ещё, как минимум, трое остались вместе с полицейскими снаружи я их видел, когда их приятели ко мне, в мои однокомнатные хоромы ввалились, через приоткрытую дверь), одетых в золотые защитные костюмы, на голове шлемы в виде вёдер, забрала затемнённые до такой степени, что черт лица не разобрать, за плечами какие-то баллоны, на поясе набор инструментов необычного вида. Один, который шёл впереди, в руках держал хромированную телескопическую железную палку с раздвоенным кончиком щуп. На левом плече космонавты носили нашивку: чёрное круглое поле с жёлтой прерывистой зигзагообразной окантовкой, внутри которого помещался красный череп без нижней челюсти, а под ним светились зелёным какие-то знаки и аббревиатура «ОББИ РХБЗ».
Меня оттеснили в комнату, так что за процессом я мог наблюдать, выглядывая из неё, прячась за широкими золотыми спинами героев. Стекло двери, ведущей на кухню, когда космонавт с щупом её приоткрыл, показало мне отражение раковины я увидел, что дерево снова, оставив в покое труп сантехника, убралось в слив, наружу торчала лишь белая фига. Фига вибрировала, мне даже показалась, что её бил озноб, как с холода. Смелый космонавт вытянул по направлении к раковине руку и подцепил щупом фигу. Реакция последовала сразу: стоило щупу коснуться фиги, как она раздулась и плюнула клубком белых нитей, попавших прямо на шлем космонавта. Потом отдельные нити между собой скрутились в щупальце и, легко оторвав космонавта от пола, дёрнули к раковине. Тело стукнулось о край мойки, космонавт упёрся руками-ногами, и тогда фига, молниеносно расцветая в дерево, стала таскать его, вертеть, кидать, крушить им, как дубиной, мою кухню. Остальные космонавты пришли в страшное возбуждение, стали друг друга толкать, пока вперёд всех не вытолкали «добровольца». Он со спины снял какую-то штуку трубу с утолщением на конце, от которой к его баллонам тянулся шланг и, прямо впрыгнув на кухню, опустившись на одно колено, направил сопло раструба на пакостное древо. Что-то щёлкнуло и труба в руках космонавта ожила, выпустив струю синего пламени. Огнемёт! Совсем они обалдели, сжечь мою квартирку захотели. Я было рванулся вперёд, но меня бесцеремонно толкнули в грудь, удержав от необдуманных сокращений.
Дерево, окутавшись густым дымом, отпустило безвольной куклой упавшего разведчика и раскачивалось как на ураганном ветру, постепенно скукоживаясь, облетая хлопьями пепла, уменьшаясь в размерах. Я слышал приглушённые шлемами голоса космонавтов, они между собой переговаривались по внутренней связи. И вот, пока огнемётчик удерживал дерево в раковине, раздувая пожар, к космонавтам присоединились ещё двое их товарищей, принесших с собой любопытное приспособление обруч на длинной ручке, затянутый прозрачной мембранной, и с плоской круглой крышкой, задвижкой, снизу, пока прижатой к ручке.