Карен Коулс
Приют гнева и снов
Copyright © Caren Coles, 2021
© Сабова А., перевод, 2023
© ООО «Издательство АСТ», 2024
* * *
Моим родителям
Пролог
Покосившийся и осевший особняк Эштон-хаус напоминает согбенного годами сумасшедшего. Как я могла знать в тот первый день, что его обитатели так же уродливы, как эти бесформенные бревна, так же убоги, искалечены и больны разумом и духом? Возможно, это они заразили меня. Или безумие сочилось прямо из болота, окутанного ядовитыми испарениями, растворялось в самом воздухе, которым мы дышали, и никто из нас не смог скрыться. Никто.
Глава 1
Заросли боярышника укроют меня, под защитой их беспощадных шипов я дождусь рассвета. Звезды скрылись за облаками, и я осталась совсем одна посреди болота, со всеми его канавками и ручейками, стоячей водой и жадной до человеческой плоти трясиной.
Конечно, болото может поглотить меня. Мне плохо, я ослабла от голода, и здесь холодно, так холодно, но, может быть, оно все же пощадит меня. В конце концов, мы с ним старые друзья. Оно хорошо меня знает. Ночной холод пробирает до костей. Волны озноба пробегают по телу снова и снова. Так хочется домой, но дома больше нет только не для меня.
В деревьях словно призрак мелькает фигура, она все ближе. Этот человек пришел убить меня, или даже хуже. Дышать. Надо дышать. Он пройдет мимо, если я замру и не издам ни звука, и буду держать рот открытым, чтобы он не услышал, как стучат мои зубы.
Он оглядывается направо и налево. И наконец смотрит прямо перед собой на меня.
Он улыбается.
Я вскакиваю и бросаюсь бежать. Везде вода, вода и тьма.
Он почти добрался до меня, он скользит и едет на неверной болотистой почве, его руки распростерты, как у пугала. Упади, пожалуйста, упади. Пусть болото заберет тебя, утянет тебя на дно, скроет твое лицо. Пусть болото заберет тебя и спасет меня.
Чавкающий звук шагов. Болото старается, засасывает его ботинки, ноги, но этого мало. Грязные белые руки тянутся ко мне, пальцы цепляются за мое платье.
Вода заливает уши, рот.
Я не могу дышать, и вода
Громкие голоса, вспышка света и болота больше нет. Надо мной нависает тень. Прежде чем я успеваю закричать, она переворачивает меня на живот, как мертвую рыбу на разделочной доске, и вонзает в мое тело иглу. Теперь кричать нет никакого смысла, потому что я знаю, где нахожусь в приюте, и здесь нет ни болота, ни моего убийцы.
Сердце замедляет бешеный ритм. Все звуки стихают, и благословенный сон обволакивает меня, увлекая в небытие.
Уже утро. Я стою на цыпочках, прижавшись лицом к холодной металлической решетке, и слежу за рощей вдалеке наверное, это боярышник, в тени за ней лежит болото, где тела любовников тесно сплелись, а мертвецы гниют в воде.
Если вглядываться достаточно пристально, иногда мне удается представить себя на свободе, за пределами этих стен, на свежем воздухе и вот тогда стопами можно почти ощутить прикосновение травы, а на кожу ложится холодное дыхание ветра. Но только не сегодня. Сегодня мне ни на чем не сосредоточиться в соседней палате шумят сумасшедшие. Я оборачиваюсь и кричу им в стену:
Замолчите! Замолчите!
Когда я возвращаюсь к деревьям, их уже не разглядеть их укрыло завесой пришедшего с моря тумана. Мои каблуки опускаются на пол, и пейзаж исчезает, уступая место прямоугольнику неба. Конечно, я люблю небо, как и все, но так хотелось бы опустить окна чуть пониже тогда получилось бы разглядеть и мир за их пределами.
О такой роскоши можно только мечтать. Может, однажды меня переведут в другую комнату, где окна шире и больше света? Хотя даже если я попрошу об этом, никуда меня не переведут пусть у них и есть свободная палата. Наверняка ее отдадут кому-нибудь послушному, прилежному.
Металлическая решетка не позволяет мне сбежать, хотя искренне не понимаю, к чему все эти усилия. Окно слишком узкое, и даже такой худышке, как я, в него не протиснуться, да и потом оно едва открывается мешает железная щеколда. И кому вообще может прийти в голову спрыгнуть отсюда? До земли далеко. А приземлиться можно только в вымощенный камнем внутренний двор, переломав себе все кости. Колени подгибаются от одной мысли об этом.
Из-за соседней двери доносится невыносимый скрежет и грохот. Лучше бы санитары сняли решетку с окна в той палате. Оно больше моего, и там все достаточно безумны, чтобы повыпрыгивать из окна один за другим. Во дворе скопится целая груда переломанных тел.
И тогда я наконец обрету покой.
Бледные лучи солнца проникают через решетку и вычерчивают ромбовидный узор на полу. Я успеваю полюбоваться им считаные секунды перед тем, как он исчезает. Свет никогда не задерживается около меня наверняка его пугает тьма во мне.
Смотрители говорят, что я потеряла разум пять лет назад. И говорят это так, будто срок невероятно велик. «Всего пять лет? переспрашиваю я. Куда же делись остальные двадцать два года?» Они пожимают плечами. Они не знают, и я тоже. Двадцать два года исчезли, будто их и не было. Если бы не воспоминания о болоте, можно было бы подумать, что я появилась на свет здесь безумной от рождения, но болото было. И его утрата оставила полую боль в моей груди. Она всегда со мной и не думает отступать.
Глава 2
Небо бледнеет и хмурится, прежде чем я слышу звук поворачиваемого в замке ключа. Из-за двери появляется санитарка в синем платье с накрахмаленным белым передником. У нее квадратное лицо и двойной подбородок. И шея такая же широкая, как и голова, а кожа напоминает вареную грудинку.
К тебе доктор, говорит она.
Это не тот же доктор, что и всегда. Внутри у меня все сжимается. Не могу сказать, что мне нравится доктор Уомак. Иначе я бы не попыталась его убить, уж точно не душила бы его, как в тот раз.
Но Уомак хитрый и скользкий, с поникшими напомаженными усами, а этот новый доктор гладко выбрит и кажется моложе. У него добрые глаза, вокруг них появляются морщинки, когда он улыбается.
Доброе утро, Мэри, обращается ко мне он.
Надо сказать ему, что меня зовут не Мэри, а Мод. Хотя в бумагах я значусь как Мэри, потому все меня так и зовут, так что, может, это как раз я ошибаюсь. Да ради всего святого, должна ведь я знать такие вещи! Должна же я быть уверена в собственном имени.
Он придвигает себе стул.
Меня зовут доктор Диммонд, говорит он. Вы помните, почему оказались здесь, Мэри?
Как же раздражает, что он зовет меня чужим именем.
Помните, как заболели? Что вызвало вашу болезнь?
Нет.
Он смотрит в мои бумаги, переворачивает страницу, еще одну, хмурится. Его глаза бегают из стороны в сторону, пока он читает. Он поворачивается к Подбородку.
Здесь всегда применяют такой уровень седации?
К этой пациентке да, произносит она с придыханием. Я ей не нравлюсь. Никому из них я не нравлюсь, потому что пыталась убить Уомака, а может, потому что мне это не удалось.
Тогда остается только удивляться, как пациентка стоит без посторонней помощи, про память я уже молчу.
У этой кошмары начнутся, доктор, если мы не дадим ей достаточно лекарств.
Ясно. Доктор поворачивается ко мне. Что ж, уменьшим дозу и посмотрим, что из этого выйдет. Он достает из кармана книгу и протягивает мне. Это тетрадь с цветами на обложке. Она новая и чистая, и никто в ней еще не писал. Я бы хотел, чтобы вы записали все, что помните о своем прошлом, абсолютно все. Может пригодиться даже самая незначительная деталь.
Он и понятия не имеет, как легко мысли вылетают у меня из головы, но я все равно киваю.
Держите тетрадь при себе, чтобы она всегда была под рукой на случай, если вдруг что-то вспомнится.
И передает мне наточенный карандаш. Мне не удается скрыть удивление обычно острые предметы под запретом. Я перевожу взгляд на Подбородок. Она тоже это заметила, но ничего не говорит из страха возразить доктору. Я прикрываю карандаш тетрадью, пряча подальше от чужих глаз. Может, она и забудет о нем.