Отец Базиль. И про ивовые веточки говорил
Люк-кузнец (пьянеет). Нет, не говорил, отче Только вот Стефан редко улыбается. Все печальный больше, или это у пророков так заведено? А, отче? Нельзя смеяться пророкам? Я бы хотел Стефана развеселить. (Пьет.) Хотел бы, чтоб он улыбался. Чтобы порадовался. Вот Мордекай приедет со своими жонглерами Если к тому времени еще в Поход не уйдем, затяну Стефана в хоровод! Ведь должны же и Божьи люди радоваться, а? Веселиться! (Пьет.)
Отец Базиль. Это не Стефан, это ты печальный, Люк.
Люк-кузнец. Все башмаки мы со Стефаном от пляски разобьем! Будем хохотать! Будем радоваться! Будем рукой вот так делать! И-и-э-эх!
Отец Базиль. Это твоя Клэр так рукой делала.
Люк-кузнец. Надо нам выпить, отче, скорее выпить Отец Базиль. И руки у Клэр как ивовые веточки были Люк-кузнец (плачет). Да пейте вы уже, святой отец!
Отец Базиль. И про Божью красоту в ее глазах ты рассказывал рассказывал, что тонешь в ее глазах, сразу тонешь
Люк-кузнец. Нет! Нет! У Клэр теперь глаза как сгнившие виноградины! А у Стефана, моего пастыря живые! Живые глаза! Я уйду с ним! Он меня уведет от всего этого мрака, отче! Прочь уведет туда, где мы обретем святыни, и я забуду про всю свою жизнь, что была до этого! И буду подле него, буду ему верным другом и спутником. И Стефан будет посохом, что я ему подарю, совершать чудеса, и меня назовут «Л юк-что-сковал-посох». И я буду любим, отче! И во мне будет благодать! (Плачет.)
Отец Базиль. Я помню, как ты вез Клэр с ярмарки. Она еще была жива. Ты что-то растерял с тех пор, Люк. Вообще-то я плохой человек, но с тобой я почему-то добр. Может, это потому, что ты без вопросов делаешь, что я говорю? Может. Я же отслужил по ней мессу, Люк, и не взял с тебя ни солида. Я похоронил ее на обычном кладбище, хотя она умерла гнусной богомерзкой смертью под ногами пляшущей пьяной толпы. Я все сделал, чтобы ты поскорее пережил свое горе, но ты не хочешь. Оплачь ее наконец. Нет никакого златовласого Стефана, а есть только твоя жена, Люк. Твоя жена, которую прибрал к рукам Господь.
Люк-кузнец. Ненавижу.
Отец Базиль. Кого ты ненавидишь?
Люк-кузнец. Я не могу сказать.
Отец Базиль (усмехается). Понимаю тебя. (Льет.) Но к делу. (Отдает Люку-кузнецу пергаменты.) Мне нужно, чтобы ты выковал это за два дня, Люк. Да смотри внимательнее! Медное крыло, да маленькие колеса, большой обруч да маленький котелок. Два дня! Я тебе за это дам столько еды, сколько сможешь увезти на своей кляче. Сделаешь?
Люк-кузнец. Я хочу в Поход, отче Базиль
Отец Базиль (пьянеет). Выкуй мне эти мелочи за два дня и ступай куда хочешь! Что тебе нужно для этого?
Люк-кузнец. Восемь мер меди и железный слиток.
Отец Базиль. Будет тебе восемь мер и слиток. На! Выпей! Соберись! Ревешь, как баба! Смешно смотреть! Ты еще ничего, считай, не потерял! Если бы ты знал, что потерял я, ты бы понял, что счастлив, как дитя!
Люк-кузнец. А а что вы потеряли, отче?
Отец Базиль. Если бы ты знал, кем я был, Люк где я жил кого я любил ты бы кинулся целовать мне ноги кинулся бы сразу. (Преображается.) Я владел когда-то землями величиной с три Вандомских графства! У меня была жена, прекрасная, как месяц, она носила в волосах жемчужины вот такой величины! Мои дети Двое мальчишек Я до сих пор иногда слышу топот их ног, сбегающих со Смотровой башни Хм. Смотри, никому только не проболтайся, не то я А, тебе все равно не поверят Нуда И все! Все вмиг исчезло! Рассыпалось! Вавилонская башня. Всю мою жизнь подняли на вилы. Я сам едва не рассыпался в прах
Люк-кузнец. Так вы вы благородный? Разве так бывает? Разве можно потерять враз такое количество счастья?
Отец Базиль. Нет, так не бывает в подлунном мире, Люк.
И нет, я уже давно не благородный, не вскакивай. Я оказался нелюбимым чадом. И со мной случилось так, как не случается с другими людьми. Это меня омертвило. И с тех пор лишь одна страсть мне дает силы жить в этой грязи, среди смердов и червей! Месть!
Люк-кузнец. Вы отомстили, отче?
Отец Базиль. Нет. Еще нет. Но уже скоро Я вытяну ее из подвала скоро Пара волов, и вытяну А не найду волов ты мне поможешь, ты здоровый Я ворвусь в его дом, приду к его креслу, схвачу его за бороду, намотаю на кулак и буду бить лицом о подлокотник, буду бить!
Люк-кузнец. Ох, какой это плохой человек, раз вы так говорите, отче! Кто он?
Отец Базиль. Я не могу сказать
Грушевые поленья внезапно разгораются.
Люк-кузнец. О, старая груша занялась. Конец эльфу.
Отец Базиль. Что? Какому эльфу?
Люк-кузнец. Эльфу. Который в груше жил.
Отец Базиль (поднимается). Два дня, Люк. Мне пора.
Люк-кузнец. Осторожнее, не поскользнитесь на пороге!
Отец Базиль. Я только одного боюсь, Люк
Люк-кузнец. Чего?
Отец Базиль. Что кресло будет пустым.
Люк-кузнец. Благослови вас Господь, отче Базиль
Отец Базиль стоит в дверях, оборачивается, смотрит на Люка-кузнеца, уходит. Люк-кузнец смотрит в огонь. Вдруг слышится биение крыльев и встревоженный крик голубей на чердаке кузницы.
Стефан?
Люк-кузнец вскакивает на ноги.
Акт второй
Пастораль первая
День. Старый деревенский колодец, накрытый тяжелой дубовой крышкой. На колодце дети соорудили импровизированный алтарь: кресты из палочек, перышки, косточки вещи красивые с детской точки зрения. У алтаря Блёз. Он облачен в длинный кусок мешковины, на голове тиара епископа, сделанная детскими руками из всякого мусора. В здоровой руке палка-посох. Перед ним Джоргет, Жак и Бланш. Блёз проповедует.
Блёз. И когда он пришел, я первый увидел свет его, и ангел мне нашептал на ухо: «Ты будешь епископом в новом Крестовом походе, Блёз»
Жак. Все ты врешь, сухоручка, мы все его вместе увидели! И мне, например, никакой ангел ничего не сказал ни в какое ухо!
Джоргет (сумным видом). Это потому, что ты не помазанник!
Блёз. Правильно, Джоргет, он не помазанник.
Жак. Ты тоже не помазанник! С чего это ты помазанник? Что это такое вообще? Я щас тебя так из отхожей ямы помажу! Ты сухоручка, Блёз, понял?!
Блёз бесстрашно тычет посохом епископа в зубы Жаку.
Блёз. Хватит, Жак! Довольно, Жак! Это сила Господа, тебе с ней точно не совладать! Я больше не сухоручка! Стефан Богоносный взял мою руку в свою, знавшую меч и плуг
Жак. Да он простой пастух! Какой меч! Кем вы его воображаете?