Девушка удивленно оборачивается, открывает рот, чтоб спросить, откуда мне известно ее имя, но я задаю вопрос быстрее:
Мне срочно нужно поспать четыре часа. Такой организм у меня: после адреналинового всплеска следует откат, и нужно восстановиться.
Смоляные брови девушки ползут на лоб. Лекс тоже озадачен, но не пристает с расспросами.
Может, медицинский отсек?
Нельзя. Они меня потом затаскают, пробовал уже.
Девушка останавливается, меряет меня взглядом. На помощь приходит Надана, складывает руки на груди:
Ну пожалуйста! Мы ведь все равно будем тут, пока все группы не передерутся! Так почему бы ему не поспать. А мне пожрать бы, она водит рукой по мускулистому животу. И побольше. Так хочется после боя!
Вздохнув, Милана останавливается, разворачивается к нам и начинает загибать пальцы:
Сейчас у вас интервью. Леонард командир команды, он должен поговорить с журналистами, вы уже поняли, как важен зрительский рейтинг. Потом обед. После обеда встреча с фанатами. Вылет на базу планируется после шести вечера Она смолкает, смотрит на меня пристально. А вам бы я все-таки рекомендовала посетить медотсек.
Дышать становится чертовски трудно из-за того, что легкие наполнились кровью. Если в течение десяти минут ничего не сделать, мне конец. Приваливаюсь к стене и говорю:
Милана, поверь, если я не вырублюсь вот прямо сейчас, я сдохну, и никакой медотсек мне не поможет.
Девушка растерянно разводит руками:
Я даже не знаю, тут кроватей нет
Надана указывает на белую металлопластиковую дверь.
Там что?
А-а-а Ничего. Вообще ничего.
Я толкаю дверь, и она поддается, за ней оказывается такая же каморка четыре на четыре, как та, где мы устраивали военный совет.
Отлично. Переступаю порог и ложусь прямо на холодную плитку. Лекс, с тебя интервью и еда. Надана, ты со мной. Милана, поверь, так надо. Все! Не будить и не трогать.
Поджимаю колени и долго кашляю, сплевывая кровь, а ее накопилось преизрядно. Вспоминаются медицинские книжки, где описывался отек легких и прилагались картинки: кровавая пена из разинутого рта, выпученные глаза
Неужели смертельные раны просто затянутся после того, как я конвертирую очко характеристик? Ладно ушибы, но сломанные ребра?
Надана стоит надо мной, опершись о стену и скрестив руки на груди. Девушка в латексе топчется у порога, зябко поводя плечами. Лекс не заходит, выглядывает из коридора.
Закрываю глаза, делаю запрос своих характеристик; хоть в глазах и двоится от головной боли, фокусирую взгляд на строчке, где у меня спрашивают согласие на конвертацию очка характеристик в ловкость, мысленно даю добро, надеясь на то, что выносливость вот-вот повысится сама.
Только бы все получилось, и травмы не оказались несовместимыми с жизнью! Воспаленного сознания касается ласковая ладонь усталости, а на ум приходит Элисса, и гаснущим сознанием понимаю, как много она стала для меня значить.
Интерлюдия 2. Сандрино
С самого утра Сандрино как на иголках, он внедрил киллера в Чистилище, где проходил отбор неугодный боссу Тальпаллис, и к вечеру должен быть результат. Полдень. Ясно, что еще рано, но все равно он места себе не находит.
Иллона работала чисто, у нее еще не было осечек, и разумом Сандрино был уверен в ней, но интуиция подсказывала: с Тальпаллисом что-то не то, он опасен. Иначе почему одно его существование так задело босса, самого Гамилькара Боэтарха? Вряд ли он пересекался с жителем второго уровня.
Хотя и с долбанным Боэтархом что-то не то. Раньше он гонял по делам, развлечениям и бабам, теперь же отирается возле жрецов. Точнее, они отираются вокруг него. Возвращается он все больше дерганный, и непонятно, чего от него ждать. То наорет ни с чего, то закроется в каюте и молчит. И ни разу не просил отвезти его домой.
Стало происходить что-то странное: стоило Боэтарху появиться, и Сандрино ощущал неприятный холодок внизу живота, тяжесть и неотвратимость, и волосы поднимались дыбом так зверь чувствует более сильного хищника. Сандрино уговаривал себя, что он просто нервничает, что не ликвидирует Тальпаллиса в срок. Да и всегда есть вероятность, что босс забудет о Тальпаллисе, что ему какой-то червь со второго уровня? Он решает дела государственной важности. Но Сандрино привык рассчитывать на худшее.
Он нутром чуял связь между Тальпаллисом и тем, что творится с боссом, но не мог ухватить суть. Одно понятно: это вещи одного порядка, причем в преддверии чего-то темного, липкого, с привкусом крови.