Вот как? Леон подумал, что Катя над ним издевается. И дела пойдут?
Еще как, серьезно ответила Катя. Это ложь, что ужесточение ничего не дает. Страх отличный двигатель экономики и вообще всего на свете. У нашей страны есть шанс совершить экономическое чудо, прорваться в двадцать первый век. Только надо спешить, пока Сатурн не в полной фазе, потом будет поздно.
Но ведь это уже было, возразил Леон.
Ну и что? пожала плечами Катя. Астрология наука повторений. Различия повторений в степени последовательности. С последовательностью-то у нас как раз и плохо.
Член президентского совета одобрил? Леон подумал, что, если бы страной управляли не коммунисты (неважно, действующие или бывшие), а астрологи, было бы еще хуже. И еще одна мелькнула мыслишка: а может, коммунисты на самом деле никакие не коммунисты, а тайные астрологи, точнее, неоастрологи? Разве придет в голову нормальным людям не коммунистам и не астрологам осушать моря, поворачивать вспять реки?
Не знаю, ответила Катя, он сказал: последнее слово за президентом.
А если они не решатся подменить астральный свинец земным? Леон так заинтересовался перспективами экономической реформы, что забыл, что надо целоваться.
Тогда им вообще не следует браться за реформу, безжалостно произнесла Катя. Чем быстрее они уйдут от власти, тем им же будет лучше.
Леон не шел в своих мыслях дальше поцелуев. Не предполагал менять земной свинец на свинец астральный. Но вдруг понял, что поцелуи не предел. Конец одной перспективы означал начало следующей. «И так будет с ружьем, зачем-то подумал Леон, этот процесс бесконечен».
Значит, я был прав, пробормотал он.
Прав? широко распахнула глаза Катя. В чем? «Что я могу предпринять на лестничной площадке, куда в любую секунду могут приехать на лифте?» стиснул зубы Леон.
Что бросил бутылку в этого гада!
Ты же не виноват, улыбнулась Катя, что у тебя не было гранаты.
Леон увидел взлетающий в огне и дыму черный лимузин, себя, блистательно отстреливающегося от охранников, спланированно уходящего к набережной, где на спуске рокочет катер с верной Катей Хабло за штурвалом.
Лестница ожила, наполнилась звуками. Хлопала подъездная и щелкали замками квартирные двери, непрерывно сновал лифт, внутри трубы мусоропровода пролетал мусор.
Какая-то компания устроилась на лестнице несколькими этажами ниже. Доносились скрыто хихикающие, давящиеся голоса. Леон знал, какие темы обсуждаются такими голосами. Показались знакомыми и сами голоса.
Они устремились вниз по лестнице, миновали несколько пролетов, пока не увидели сквозь сетку лифтовой шахты двух девиц из восьмого «А», а вместе с ними парнишечку, кажется, из шестого.
Уши у парнишечки пылали.
Забыть этот ушной огонь было невозможно. Недавно парнишечка отважно затянулся «Беломором» в школьном туалете, и точно так же запылали у него уши, а из глаз хлынули слезы. Но он сдержался: не закашлял, не зарыдал.
Оказался волевым парнишечкой. Вот только волю воспитывал не так и не там. Хотя кто знает, как и где надо воспитывать волю?
Девицы, в обществе которых он в данный момент находился (воспитывал волю?), были из тех, что, загадочно улыбаясь, слоняются по улицам, не возражая, если в хвост пристраиваются ребята. Фамилия одной была Рутенберг, ее звали Рутой. Другой Савенко, ее, естественно, Савой.
Леон еще не вник в суть разговора, а уже понял, что есть отчего пылать парнишкиным ушам, так щедро уснащали Рута и Сава свою речь матерщиной. Притом что тема как будто к этому не располагала. Они разгадывали кроссворд.
Но по-своему.
Десять по вертикали. Металл. Периодический элемент системы Менделеева, огласила Рута.
Ну, Леха! подбодрила Сава. Леха, однако, молчал.
Херидий? предположила Сава.
«Е» третья, вздохнула Рута, и букв больше.
Охеридий?
Еще буква.
Захеридий!
Двенадцать по горизонтали, продолжала Рута. Экскаватор с большим ковшом.
Экскаватор с большим ковшом? И все? удивилась Сава.
Так написано.
Леха, вкрадчиво подступила Рута.
Шестая «е»!
Работает ковшик, а? Или не вырос еще ковшишка? Ну, не лезь, Савка! Шестая «е»? Загребало.
Шестая, а не пятая!
Тогда Загреебало. Загреебало экскаватор с большим ковшом. Годится!
Леха сосредоточенно курил.
Скучный ты, Леха! замахала руками Рута. Все куришь, куришь, не хочешь с нами отгадывать.
Из-за дыма уже кроссворда не видать, зашелестела журналом Сава. Пошли дальше. Четырнадцать по вертикали. Прибор, используемый в геодезии для определения плотности грунта. У Леха, если не отгадаешь
Буквы? как конь из хомута, высунул голову из дыма Леха.
Длинненькое словечко. Третья «у», в конце «е».
Опять «е»? Зае ты меня, Савка, с этим «е»! Леха, хоть одно слово отгадай!
Труппекатор! вдруг громко объявил Леон. Пиши: труппекатор!
Какие люди!
С чердачка?
Откуда надо, усмехнулся Леон.
Леха испуганно смотрел на Леона. Он был крепким парнем, этот Леха. Уши позеленели, а все курил.
Как ты сказал: труппекатор? склонилась над кроссвордом Сава. Леонтьев, ты гений!
Катю Хабло Сава и Рута не замечали, как будто не стояла рядом с Леоном Катя Хабло.
Давай, что там еще? Леон вспомнил, что уходить из подъезда следует по одному, как с конспиративной большевистской сходки. Подумал, что Катя, пожалуй, может идти.
Шестнадцать по горизонтали. Праздник, народные гулянья, обнародовала Сава. Вторая «о», последняя «и». Восемь букв.
Некоторое время все удрученно молчали. Леха затушил о стену папиросу.
Поебонки! сказал Леон.
Впервые в жизни он видел в глазах девчонок такое восхищение. Безобразное несуществующее слово вошло в клеточки кроссворда, как патрон в наган. Сава поднялась со ступенек, молитвенно протянула к Леону руки поверх дымящейся Лехиной головы.
Нормально, решил Леон, посижу с девчонками.
Нам пора! прозвенел над ухом требовательный бритвенный голос Кати Хабло.
Я с ней целовался, равнодушно вспомнил Леон.
Они пошли вниз по лестнице.
Леон подумал, что останется в памяти Савы и Руты как парень, отменно разгадывающий кроссворды. Но неизбежно объявятся другие парни, еще более отчаянные разгадчики. Сава и Рута забудут его.
Перед тем как выйти из подъезда, они конспиративно изменили внешний вид. Катя спрятала в рюкзак свою запоминающуюся яркую куртку, стянула резинкой в хвост распущенные волосы. Леон спрятал в сумку свою незапоминающуюся (мог бы и не прятать) куртку, разлохматил голову, нацепил на нос темные очки, которые ему дала Катя. Никто не должен был узнать бутылочных террористов в примерной ученице и лохматом придурке в темных очках.
На улице было прохладно. Дело шло к вечеру. Применительно к данному полушарию планеты солнце садилось. Применительно к колодцу данного двора поднималось, текло вспять от земли по стенам и окнам, воспламеняя их.
Никто их не подстерегал. Видимо, бутылочный инцидент был исчерпан. Член президентского совета, должно быть, докладывал президенту основные тезисы свинцовой экономической реформы. А может (и скорее всего), уже сидел в зале для VIP в Шереметьеве, ожидая отлета в Лондон или Мадрид, прикидывая: как там будет с фунтами или песетами?
Домой, подумал Леон, быстрей домой, надо учить алгебру, завтра городская контрольная!
Вышли на проспект. Но и проспект был демократичен, мирен. На решетке канализационного люка лежало отколотое бутылочное горло.
Заскочим ко мне? предложила Катя. Я покажу тебе гороскоп.
На КПСС? если что сейчас совершенно не интересовало Леона, так это гороскоп КПСС. Леон почувствовал, как натягиваются невидимые нити, влекущие его прочь от ружья. Это ничего не значит, подумал Леон, зато потом летишь, как камень из рогатки. Кто у тебя дома?
Никого, ответила Катя.
Мать в Амстердаме?