Ну и что у вас на кафедре за бардак творится?
Утречка, Петя! поприветствовал меня знакомый по студсовету старшекурсник, зажал лицо в ладонях, зевнул и сказал: Бардак у нас творится самый разный. Тебя какой именно интересует?
Интересуют меня, Вадим, пьянки и гулянки. Говорят, они у вас нормой жизни стали.
Кто говорит?
Люди говорят.
Люди соврут недорого возьмут.
Я покачал головой.
Не в этом случае.
Вадим вновь зевнул, помотал головой и спросил:
Всё серьёзно, значит?
До вранья опускаться не хотелось, и я перевёл разговор на другую тему:
Тоже ночь напролёт колобродил?
Если бы! вздохнул секретарь ячейки. Диплом писал. Горю уже. Синим пламенем!
Я уселся на шаткий стул и сказал:
Тогда быстренько расскажи, что у вас происходит, и вместе решим, как с этим быть.
Активная общественная жизнь у нас происходит, усмехнулся Вадим. Нет, серьёзно! Когда на кафедру Антон Пух пришёл, я нарадоваться не мог. Раньше наши умники в библиотеке штаны протирали и света белого не видели, а он их расшевелил. На пляж, в театр или кино, на выставку или танцы однокашников сагитировать это он завсегда. Ну а потом как-то незаметно из всех развлечений остались посещения варьете да попойки у него на квартире. И что я могу с этим поделать? А ничего! В свободное от учёбы время каждый волен заниматься, чем пожелает!
Хмыкнув, я достал блокнот и уточнил:
И прямо один человек так дурно на коллектив повлиял?
Секретарь ячейки хмуро глянул в ответ.
Других предположений на этот счёт у меня нет.
Антон Пух это рыжий такой? уточнил я.
Знаешь его?
Вместе инициацию проходили.
Серьёзно? Я думал, ты старше!
Нет, тоже третий курс, сказал я и убрал блокнот, так ничего в него и не записав. Ты мне вот что скажи: на собраниях этот вопрос поднимали?
Снижение посещаемости обсуждали, разве что, после недолгих раздумий сообщил Вадим. Но без упоминания персоналий. Просто учащихся к ответственности призывали.
Успеваемость тоже снизилась?
Увидим по итогам сессии.
По итогам сессии поздно будет, покачал я головой. Нельзя, чтобы вас обвинили в пассивности, это бросит тень на всю институтскую организацию. Надо действовать на опережение. Поднимите данные по количеству допущенных к сессии, сравните с прошлыми семестрами. Если увидите снижение, проведите задним числом собрание на этот счёт. Если нет, всё равно проведите, только уже исключительно о разлагающем влиянии Пуха, и направьте нам вчерашним числом. Только сделай всё до обеда, чтобы я в канцелярии зарегистрировал. Нас официально запросят, а сигнал уже есть и работа ведётся. Сделаешь?
Вадим поднялся из-за стола и протянул руку:
Спасибо, Петя!
Не за что! без малейшего намёка на улыбку произнёс я и откланялся.
Выйдя за дверь, задумался, не возводят ли на Антона напраслину, тут-то на глаза и попался Миша Попович с опухшей физиономией и покрасневшими из-за недосыпа глазами.
Привет! усмехнулся я. Ты чего так рано?
Так это чуть заторможенно выдал мой сосед. Консультация сейчас начнётся!
Какая тебе ещё консультация? хмыкнул я, взяв его под руку. Ты и так всё знаешь. Идём!
Куда ещё?
Увидишь.
Отвёл я Нигилиста в буфет. Но там мы задерживаться не стали, только купили два стакана чёрного чая и вышли на улицу.
Ну и чего? озадаченно уставился на меня Попович.
А и ничего, усмехнулся я. Пей чай, дыши свежим воздухом.
Так уж холодно сегодня не было, но стылый ветер мёл позёмку, и мой сосед мигом озяб. Зажав обеими ладонями стакан, Миша сделал длинный глоток, постоял немного и спросил:
Петь, ну чего тебе, а?
Много вас вчера гуляло?
А какая разница? удивился Нигилист, нахохлился и с вызовом произнёс: Это моё личное дело, как я свободное время провожу!
Милене это скажи! отмахнулся я. Меня интересует исключительно вчерашняя ночь. Так много вас было?
Зачем тебе?
Сначала ответь.
Человек десять, сказал Попович как-то не слишком уверенно. Или пятнадцать. Там ещё девчонки с педагогического подошли, я их плохо помню.
Где пили?
На квартире у одного из наших. Ну это потом уже. Сначала в «Синей гусенице» сидели. Это варьете.
Всех, кто там был, знаешь?
Петь, да что случилось-то?! Ты можешь толком объяснить?!
Нет, спокойно произнёс я, отхлебнув чая. Но ты же понимаешь, что я не просто так к вам на кафедру пришёл и опрос провожу!
Там что-то стряслось, когда я ушёл? забеспокоился Миша.
Именно там ничего не стряслось, уверил я его. Более того все, кто был на той квартире, не могли в это же время находиться в другом месте, где и вправду могло кое-что случиться. Так кто именно там был? Когда пришёл, когда ушёл?
Попович начал перечислять имена, но тут же сбился и развёл руками.
Да всех разве упомнишь? Кто-то приходил, кто-то уходил. А может, они и не уходили, а с барышнями в спальне уединялись. Я не следил!
А кто может знать наверняка?
Если только Антон Пух, предположил Нигилист без особой, впрочем, уверенности. Мы у него на квартире постоянно собираемся, а вчера все свои были вроде.
Я изобразил задумчивость.
Ну не знаю, не знаю. Затем похлопал соседа по плечу. Может, и лишнее это. Ты пока о нашем разговоре не распространяйся, нужно будет я сам Антона опрошу.
Как скажешь.
Миша допил чай, и я забрал у него стакан, отнёс пустую посуду в буфет.
С девочками они, значит, уединяются?
Очень интересно. И если Милене об этом говорить определённо не стоило, то отразить в отчёте майору Городцу нужно будет непременно.
Всю первую половину дня я рыскал по студгородку в поисках людей из составленного вчера списка, а ещё посетил горбольницу и раздобыл там кое-какие сведения. Личное знакомство с барышнями из регистратуры и коробка шоколадных конфет до предела упростили получение нужных выписок, зато в канцелярии Службы охраны института меня послали куда подальше, там пришлось просить о содействии Евгения Вихря.
Когда я пришёл в студсовет, Касатон Стройнович уже заканчивал передачу дел председателю, но выслушать меня он не отказался.
Что у тебя, Петя?
Рогоз, пояснил я. Ты погляди, какой у этого горячего южного человека послужной список!
Касатон взял характеристику, выданную секретарём ячейки Февральского союза молодёжи, ознакомился с ней и хмыкнул, после начал просматривать подобранные мной документы протокол заседания товарищеского суда, вытребованные в архиве заявления двух бывших пассий аспиранта с просьбой оградить их от преследований со стороны слишком уж ревнивого кавалера и свидетельские показания о целом ряде драк.
Налицо систематическое нарушение общественного порядка! объявил я и протянул полученные в горбольнице выписки. Общее количество часов временной нетрудоспособности всех участников драк я не подбивал, но сумма получается приличная.
Стройнович вытащил из верхнего ящика стола счёты и защёлкал костяшками, оценил полученный результат и вновь хмыкнул.
Петя, а чего ты так к нему прицепился? спросил он, пригладив тоненькие ниточки усов. Что-то личное?
Я покачал головой.
Нет, был сигнал.
Анонимный? предположил Касатон.
Можно и так сказать, хмыкнул я. Источник информации я раскрывать не стану.
Мой старший товарищ вздохнул и спросил:
И что ты предлагаешь? Публичную порку устроить?
Я покачал головой.
Мне сейчас за двоих работать придётся, не до того просто будет. Давай в оперчасть материалы вернём в связи со вновь открывшимися обстоятельствами? Если ты вчерашним числом заключение подпишешь, я договорюсь, чтобы дело обратно забрали.
В иной ситуации Стройнович у меня на поводу бы точно не пошёл, а так махнул рукой.
Делай!
Я сел за печатную машинку и только заправил в неё лист, как распахнулась дверь и к нам заглянул Вадим с кафедры феномена резонанса.
Не помешаю? проформы ради уточнил он, входя. Салют, Касатон! Петя, виделись.