Вот только по глазам ее было видно, что ничего не хорошо, что она взволнована и зла. Она злилась на Стешу за то, что та самовольно вышла из дома? В двадцать лет нужно спрашивать разрешение на прогулку?!
Все ведь закончилось хорошо. Стеша почувствовала острое желание если не оправдаться, то хотя бы защититься от этого полного немого укора взгляда. Со мной ничего плохого не случилось.
Случилось. Костяшки пальцев, сжимающих столешницу, побелели, кожа на них натянулась до такой степени, что, кажется, была готова лопнуть в любой момент.
Что случилось?
Я думала, что ты умнее своей сестры, сказала баба Марфа, а Стеше показалось, что старуха наотмашь хлестнула ее по щеке. Я думала, ты взрослая, а ты безответственная идиотка!
Как вы смеете?! Теперь уже сама Стеша вцепилась в столешницу. Теперь ее костяшки побелели от ярости. Почему вы
Смею! оборвала ее баба Марфа. Это ты пришла в мой дом! Это по твоему следу явились угарники! Это ты не желаешь слушать и слышать!
Я не сделала ничего плохого! Стеша скосила взгляд на полуприкрытую дверь и перешла на злой шепот. Я вообще не понимаю, что тут творится!
Вот именно! с яростью в голосе прошипела баба Марфа. Ты вообще ничего не понимаешь!
Так объясните мне!
Собственная Стешина ярость была так велика, что сдерживать ее с каждым мгновением становилось все сложнее и сложнее. Она шла от Стеши невидимыми концентрическими кругами, как радиоволны. Она тяжелым камнем упала в стоящее на табурете ведро, брызгами разлетелась по комнате, ледяным туманом осела на Стешиных щеках и исчезла.
Ой, сказала Стеша, утирая лицо рукавом. Что это было? Откуда?
Баба Марфа молча встала из-за стола, подошла к ведру, посмотрела на растекающуюся по полу лужу. Стеша тоже встала. В голове мелькнула одновременно глупая и шальная мысль, что вместе с водой баба Марфа зачерпнула из колодца рыбу, и теперь эта рыба бьется в ведре, рвется на волю. Вот только в ведре не было никакой рыбы. Ни рыбы, ни камня. А вода все равно волновалась, нервно билась о цинковые стенки ведра, как во время шторма бьются об утес морские волны.
Я не понимаю. Стеша протянула к ведру руку, и от этого растерянного жеста вода вдруг успокоилась и замерла.
Баба Марфа горестно вздохнула, уголком своего черного вдовьего платка стерла каплю с морщинистой щеки.
Я тебя предупреждала, сказала она равнодушным, разом утратившим все эмоции голосом. Я предупреждала, что нельзя ничего брать у болота.
Я не брала. Стеша рассеянно разглядывала свою раскрытую ладонь. Я ничего не брала у болота, бабушка.
Но ты отдала.
Что? Что я отдала?
Платок. Ты отдала болоту свой платок.
Я не отдавала. Оно само
Оно само Баба Марфа горестно усмехнулась. Оно всегда находит способ.
Болото?
Весна в этом году будет ранней. Баба Марфа говорила своим привычным ворчливым тоном, словно и не случилось между ними вот этого одновременно странного и страшного разговора. Блин твой остыл. Доедай. И чаю я тебе налью. Не бойся. Теперь ты мои чаи можешь пить смело. Она снова усмехнулась, а потом пробормотала себе под нос: Не пойму, им-то ты теперь зачем?
Кому? спросила Стеша. Я тоже ничего не понимаю. Не должно так быть, бабушка.
Как должно, так и будет. Я смотрю, от меня тут вообще ничего не зависит.
Баба Марфа вдруг шагнула к Стеше и погладила ее по голове. Это был сухой, неласковый жест, но на сердце вдруг стало легче. Наверное, так чувствует себя бродячий пес, когда тянется к незнакомцу, еще не зная, что получит: кусок хлеба или удар палкой.
Обещай мне, Стэфа. Баба Марфа всматривалась в нее своими черными глазами, словно пыталась разглядеть в ней что-то новое, доселе неведанное. А может, и разглядела.
Что обещать? спросила Стеша. Все ее силы уходили на то, чтобы выдержать этот колючий взгляд.
Свое ты болоту уже дала. Вольно ли, невольно ли, но дала. С этим уже ничего не поделать. Не бери у него ничего.
У болота?
Заманивать будет. Подарки дарить такие, что еще попробуй отказаться. Но ты держись, ничего у него не бери.
Какие еще подарки на болоте? Грибы с ягодами? Стеша невольно улыбнулась. Так я в них не разбираюсь. Я вообще леса не знаю. Я в городе росла.
Оно хитрое. Баба Марфа, наконец, от нее отвернулась, принялась разливать по чашкам свой чай, который теперь Стеше можно пить. Иногда так сразу и не поймешь, что это подарок. Мне ли не знать. А как поймешь, так уже и поздно.
А Катюша? Стеша обернулась, посмотрела на склонившуюся над птичкой сестру. А ей как? Я понимаю, что ей к болоту нельзя, она маленькая еще, но
Пока ты живая, ей можно. Обеих сразу оно никогда не забирает.
Глава 6
Баба Марфа была права, когда сказала, что эта весна будет ранней. Весна оказалась не просто ранней, а стремительной. Снег истаял буквально за неделю. То белое и бесконечное, которое воспринималось Стешей как припорошенное снегом поле, внезапно оказалось озером. Или все-таки болотом?
Она никак не могла понять, где заканчивается озеро, а где начинается топь. Оказалось, что их дом окружен водой с трех сторон. Он стоял на клочке суши, врезающейся в озерно-болотную гладь небольшим полуостровом. Да и озеро на поверку оказалось старым речным руслом. Об этом Стеше рассказал заглянувший к ним в гости Серафим.
Она всегда здесь была. Серафим стоял на топком берегу рядом со Стешей и вглядывался в ползущий над темной водой туман.
Речка? спросила Стеша и поежилась. От воды шел холод. Туман оседал на волосах мелкими каплями.
Заводь. Тут заводь! сказал Серафим и махнул левой рукой в одну сторону, затем правой в другую и добавил: Тут болото! А в середке мы!
Она похожа на озеро, эта ваша заводь. Сказала Стеша. А болото похоже на лес. Там же деревья. Видишь?
Там туман. Серафим пожал плечами.
А в тумане деревья! Разговаривать с ним было тяжело. Но в отличие от бабы Марфы, он хотя бы пытался отвечать на ее вопросы.
В тумане бывает всякое, сказал Серафим.
Что именно? Позвоночнику вдруг сделалось холодно и колко.
Деревья. Серафим загнул указательный палец на левой руке. Кусты и клюква. Он загнул средний палец. Наверное, кусты и клюкву он считал чем-то неделимым. Звери Загибать безымянный палец Серафим не спешил, смотрел на него в задумчивости.
Какие звери? тут же спросила Стеша. Ей было важно знать, какая живность обитает на болоте.
А в заводи много рыбы. Серафим мечтательно улыбнулся. В болоте рыба другая.
В болоте не водится рыба.
Стеша хотела услышать про зверей, но про здешний подводный мир ей тоже было интересно. Рыба это еда, чистый белок, которого сейчас им всем так не хватает. Странно, что на заводи зимой никто из местных не делал лунки, не занимался подледной рыбалкой.
Водится! Серафим посмотрел на нее с жалостью, как на дурочку.
Не водится! Стеше вдруг стало обидно. В болотной воде недостаточно кислорода, а без кислорода рыбе не выжить. Это как человеку не выжить без воздуха.
Серафим упрямо покачал головой.
Не всякой рыбе нужен воздух.
Спорить с ним Стеша не стала. Вместо этого снова повторила свой вопрос:
Какие звери живут на болоте?
Разные. Серафим улыбнулся. Я лося видел! Он потер переносицу, добавил: Рога тоже видел, только брать не стал тяжелые. Рысь живет. Волки еще. Волков много. Раньше на них устраивали облавы, но только в лесу.
Почему только в лесу?
Потому что на болото никто соваться не смеет. Там свои правила.
Какие правила, Серафим? Кто установил эти правила?
Я не знаю. Мне оно не рассказывало. Серафим снова улыбнулся. Вид у него был блаженный. Впрочем, не только вид. Серафим и был блаженным деревенским дурачком, которого почему-то привечала баба Марфа.
Оно тебе рассказывало? спросила Стеша.
Шептало. Вот тут я слышу шепот. Серафим постучал себя пальцем по виску. Когда оно спит, все тихо. Я потому зиму и люблю, что тихо все. Не мешает мне ничего. Я тоже тогда спать могу.