Да? Я удивлена, что она проснулась. Я ожидала, что придется ее разбудить.
Ты не принесешь мне воды?
Я беру стакан, соломинку и подношу к ее губам. Она жадно пьет, в ее глазах благодарность. Я ставлю стакан на место и спрашиваю:
Тебе что-нибудь еще нужно? Я готовлю ужин.
Нет, воды было достаточно. Она ласково поглаживает мою руку. Мне жаль, что я уснула и мы не посмотрели фильм.
Все в порядке. Посмотрим за ужином.
У нее грустный взгляд, и мне интересно, о чем она думает.
Ты счастлива, Салем? Что-то не похоже.
Я счастлива настолько, насколько это возможно сейчас.
Да. Наверное, ты права.
Я печально улыбаюсь и выхожу из комнаты, чтобы закончить приготовление ужина.
Когда все готово, я несу две тарелки со спагетти и чесночным хлебом в гостиную. Подперев маму подушками, я ставлю поднос на ее колени и устраиваю ее поудобнее, после чего сажусь сама.
Идет фильм, но я не обращаю на него внимания.
Потом я убираю грязную посуду. Мама едва притронулась к своей тарелке, но я знаю, что она старалась съесть как можно больше.
Через несколько минут я возвращаюсь из кухни в гостиную и вижу, что мама спит.
Уже поздно, поэтому я выключаю телевизор, укрываю ее одеялом, убеждаюсь, что у нее есть вода и что телефон на всякий случай лежит рядом.
Я люблю тебя, мама. Я целую ее лоб и смахиваю слезу. Потом тихо поднимаюсь по лестнице, принимаю душ и ложусь в постель. День был долгим, и мне нужно отдохнуть.
* * *
Возвращаясь с утренней пробежки, я вхожу в кухню через боковую дверь и улыбаюсь, когда вижу маму за столом. Ее лицо не такое серое, как накануне, на щеках румянец, и я надеюсь, что она хорошо выспалась.
Привет, улыбаюсь я, поправляя хвостик. Ты проголодалась?
Я поела хлопьев, отвечает она, листая журнал.
Знаешь, мягко говорю я, тебе не следует передвигаться без посторонней помощи.
Есть риск упасть, и ей об этом известно. Но, думаю, в ее ситуации я тоже проявляла бы упрямство. Трудно выдерживать необходимость того, чтобы другой человек помогал тебе делать элементарные вещи, например, ходить в туалет или мыться.
На мне нескользящие носки.
Мама, произношу я строгим тоном и начинаю варить кофе, ты же знаешь, что так не делается.
Она вздыхает.
Сегодня утром я чувствовала себя хорошо. Я хотела двигаться самостоятельно.
Будь осторожна, прошу я.
Салем, тихо произносит она мое имя. Я стою к ней спиной, беру кружку для кофе и поворачиваюсь. Ты ведь знаешь, что я умру, да?
Я опускаю голову. Я знаю. Джорджия знает. Мы все знаем.
Да.
У меня так мало времени, и эти последние дни я хочу чувствовать себя собой. Хорошо? Я киваю и изо всех сил сдерживаю слезы, которые так и рвутся наружу. Это самое худшее оплакивать кого-то, кто еще жив. Я тут подумала, продолжает она. Мы могли бы испечь сегодня кексы. Раз уж я хорошо себя чувствую.
Мои плечи напрягаются. Я не пекла кексы с тех пор, как в последний раз готовила их для Тайера. После этого я к ним не притрагивалась, поскольку они напоминали мне о нем.
Мы мы могли бы испечь, да.
Я не собираюсь отказывать в просьбе своей умирающей маме.
Давай испечем кексы из песочного теста. Они всегда были твоими любимыми. Наш сосед Тайер тоже их любит. Я всегда выпекала их понемногу, пока не заболела.
Д-да, заикаюсь я. Я помню, он их любил.
Она внимательно смотрит на меня, и я выдерживаю ее взгляд.
Он хороший человек. Ужасно, что ему пришлось пережить такую трагедию. Его бедный сын. Я бы на его месте переехала, а он до сих пор живет в этом доме.
Мама, пытаюсь я сменить тему, тебе дать что-нибудь попить или что-то еще?
Нет. Она закрывает журнал и кладет его на стол. Он косит мой газон, продолжает она говорить о Тайере. Я не хочу о нем слышать. Не хочу знать. Это слишком больно, но я не могу сказать об этом маме. Стоя спиной к ней, я добавляю в кофе сливки и сахар. Руки дрожат, но я знаю, что с того места, где она сидит, этого не видно. Он иногда заходит. Ему одиноко, и мы выпиваем
Он тебе нравится? Вопрос вырывается прежде, чем я успеваю спохватиться, и я тут же морщусь.
Даже не хочу представлять Тайера, ухаживающего за моей мамой. Меня стошнит.
Господи, да нет же! Она смеется, но смех переходит в кашель. Я сажусь напротив и внимательно наблюдаю за ней, чтобы убедиться, что она в порядке. Но мне приятно, что есть с кем поговорить. Ты переехала на другой конец страны, Джорджия занята работой и семьей. Мне нужен был друг.
Я рада, что вы были друг у друга.
Проклятый Тайер Холмс. Значит, разговаривать и дружить с моей матерью он может, а со мной нет?!
Я думаю о том, сколько времени я потратила, пытаясь убедить его открыться мне. Я знала, что он меня любит, как и я его, но, видимо, этого было недостаточно, и я оставила попытки. Я не могла в одиночку исправить то, что сломалось. Ему тоже нужно было приложить немного усилий, а он этого не сделал.
Когда мы испечем кексы, отнеси ему несколько штук.
Я стучу пальцами по столу и заставляю себя улыбнуться.
Звучит здорово.
Прошло шесть лет. Я должна была его забыть. Идти дальше своей дорогой.
Но вряд ли можно уйти от своей единственной настоящей любви.
Глава третья
Салем
На кухне пахнет кексами, и я солгу, если скажу, что не поддалась слабости и не съела парочку. На вкус они такие же, как в моих воспоминаниях, и печь их было приятно. Это как езда на велосипеде. А я даже не позволяла себе осознать, как сильно мне этого не хватало.
Мне нужно ненадолго присесть. Мама задыхается, слабость снова подкрадывается.
Нет проблем. Я обхожу барную стойку и протягиваю ей руку. Я веду ее в гостиную и чувствую, как она перекладывает на меня свой вес. Хочешь на диван или на кровать?
На кровать, подумав, отвечает она.
Хорошо. Я помогаю ей лечь на ее специальную кровать и накрываю одеялами. Отдыхай, мама. Я целую ее лоб.
Не забудь отнести кексы Тайеру.
Я подавляю стон.
Не забуду.
Я возношу безмолвную молитву, чтобы его не оказалось дома. Ее веки тяжелеют, и когда я выхожу из комнаты, она уже дремлет.
У меня звонит телефон. Джорджия.
Привет. Я включаю громкую связь, чтобы во время разговора прибраться на кухне. Как дела?
Как мама сегодня?
Утром было немного сил, но сейчас она дремлет. Мы испекли кексы.
О. Я слышу в ее голосе улыбку. Отлично.
Я тоже так подумала. Я загружаю посудомоечную машину.
Спасибо, что приехала и осталась с ней. Я знаю, ты не хотела, и я тебя не виню.
Я понимаю, ты не хочешь иметь
Джорджия, она наша мама. Тебе не нужно меня благодарить. Я хочу быть здесь. Мне нужно быть здесь.
Она прочищает горло, и я чувствую, что она немного задыхается.
Мне пора возвращаться к работе. Позвоню позже.
Мы в порядке. Джорджия медсестра, а я нет, но это не значит, что я не способна позаботиться о нашей маме. А у сестры и без того забот хватает.
Может, я заскочу к вам после смены, привезу фастфуд или что-нибудь еще.
Просто дай знать.
Мы прощаемся и завершаем звонок. Кухня сияет чистотой, и мне не остается ничего другого, как отнести тарелку с кексами Тайеру.
Я знаю, что это неправильно, но меня раздражает, что он дружит с моей мамой. С ней он общался, а мне ни разу не позвонил.
Придурок.
Я выкладываю кексы на тарелку и накрываю их пленкой. Глазурь слегка помялась, но мне все равно. Сделав глубокий вдох, я впервые за много лет готовлюсь встретиться с Тайером. Я смогу, я справлюсь. Я сильная женщина. Я ни одному мужчине не позволю заставить себя чувствовать подавленной.
Только вот когда я обхожу забор, на его парковке нет машины. Наверное, это к лучшему.
Но пока я живу у мамы, это не имеет значения. Рано или поздно я с ним непременно столкнусь, и я не знаю, что почувствую в тот миг.
* * *
Джорджия входит в дом через боковую дверь с пакетами еды. Ее комбинезон натянут на животе, и я не в силах сдержать улыбку.
Ух ты! Можно потрогать? воркую я, забираю у нее пакеты и ставлю на стол.
Давай, вздыхает она и выпячивает живот. Этот весь в отца. Никогда не затихает. Я вся измучилась. Пинается и не дает спать по ночам.