Зверюшке? Сочту за комплимент, улыбнулась я, и все рассмеялись.
Катрина познакомила меня с Шоном из Северной Англии и Люком из Северной Ирландии.
Мне понравилось, как он произносит свое имя: «Лю-ук».
Уильям подошел, когда я надевала все еще мокрое пальто.
Ты с нами? поинтересовался он.
Я надеялась незаметно улизнуть, но неожиданно для себя ответила:
Конечно!
Разбившись на небольшие группы, мы отправились в паб. Уильям присоединился к нам с Клэр Миллер, разговорчивой преподавательницей из Шотландии, и мы шли втроем, пока Клэр не пожелала нам хорошего вечера и не ушла домой.
На самом деле заведение называлось не «Куэйк», а «Куэйч», и, уже оказавшись внутри, я узнала, что «куэйч» это кружка для питья. В помещении царил удушливый запах сигаретного дыма и несвежего пива.
Я заказала стакан воды.
Газированную, безо льда. Спасибо.
В этой стране, Изабель, вода предназначена для чая или купания, повернулся ко мне Уильям.
Хорошо, тогда мне порцию виски, сдалась я. Чистого виски.
Какого именно?
Я посмотрела на выстроенные в ряд бутылки и прочитала первую этикетку, которую смогла разобрать.
«Боумор», сказала я, уверенная, что произнесла название правильно.
Односолодовое? А ты знаешь толк в виски, отозвался Уильям.
Я усмехнулась.
Две порции пятнадцатилетнего «Боумора». За мой счет, пожалуйста, заказал Уильям, и бармен поставил перед нами два массивных стакана, в которые щедро плеснул виски.
«Боумор», задумчиво протянул Уильям. Гармоничный вкус с идеально сбалансированными дымом и торфом. Он с Айлей, родины восьми винокурен, самого нетронутого из островов. Закрой глаза, прежде чем сделать глоток. Поверь мне.
Это казалось глупым, но я послушно закрыла глаза. А когда открыла увидела перед собой серебристо-голубые глаза Уильяма. Он пристально смотрел на меня.
Ты почувствовала привкус моря?
Честно говоря, нет. А ты что, знаток виски?
Видимо, не очень. Я улыбнулась. Может, присоединимся к остальным?
Мейрид, стоявшая спиной к огню, участвовала сразу в нескольких разговорах. Я находилась рядом с Берти, когда Катрина подошла и шлепнула его по заднице.
Принесешь мне виски «Сауэр»? попросил он, и Катрина плавной походкой направилась к бару.
Я наклонилась к Берти:
Вы с Катриной встречаетесь? Я думала, она с Джеффом.
Его ноздри раздулись.
Смазливый шотландец встречается с Дэнни. Время от времени. Он предпочитает женщин постарше. Таких, как мадам О-ля-ля, произнес он с деланым французским акцентом. Дэнни ревновала к твоей покойной научной руководительнице. Мадам О-ля-ля была в хорошей форме.
Ты имеешь в виду Мадлен Гранжье?
Кого же еще?
Неуважительно говорить так о профессоре. Не говоря уж о том, что она умерла.
Это был комплимент! Madame la professeur обладала, как говорится, je ne sais quoi. Но мне жаль, что она не с нами и ничего не может сказать в свою защиту. Профессор Гранжье была из тех женщин, кто напрашивается на такие разговорчики. Будь вы знакомы, ты бы и сама все это поняла. Узкие юбки, шпильки Она знала, на что идет.
Я нахмурилась.
Не думаю, что есть люди, которые «напрашиваются» на такие разговорчики. Дэнни сейчас здесь?
Она в Хайленде, исследует «католицизм в кланах». На последних словах Берти загнул пальцы, изображая кавычки, после чего ушел к Катрине пить свой виски.
Шон и Люк стояли в углу. Взяв меня под руку, Люк сообщил, что Шона бросила девушка чтобы стать монахиней в монастыре.
Мне очень жаль. Я повернулась к Шону.
Почему? Потому что после свидания со мной девушка решила уйти в монастырь?
Уверена, дело не в тебе, возразила я.
Просто ты меня не знаешь. Шон подмигнул мне.
Я повернулась к Люку:
Что это с Берти? У него зуб на Мадлен Гранжье?
Шон вздохнул.
Не обращай внимания. Берти придурок, сынок богатея, который подтирается пятифунтовыми банкнотами. Гранжье была в комиссии, которая завалила его на втором курсе. С тех пор он бесится.
Как мерзко, сказала я.
Люк кивнул.
Да. Берти, можно сказать, радует, что Гранжье погибла. Хотя та не виновата, что в прошлом году он только и делал, что прогуливал.
Уильям подошел и спросил, не хотим ли мы добавки. Мы заказали по порции виски.
Моя очередь. Я протянула кредитную карту.
Катрина присоединилась к нам тогда, когда Люк спросил тему моей диссертации.
Я пишу о женщинах двора Екатерины Медичи, анализирую с феминистской точки зрения ее так называемый «летучий эскадрон» и то, что за политическими кулисами эти заклейменными позором фрейлины играли важную роль.
Изабель, дорогая моя, перебила Катрина. Несколько месяцев назад, работая в Британской библиотеке, я прослушала лекцию именно на эту тему. В Кембридже. Она потрепала меня по плечу. Мы, женщины, должны поддерживать друг друга. Будет обидно тратить время на тему, которая уже освещена со всех сторон.
Интересно, почему профессор Гранжье никогда не говорила мне об этом, удивилась я, чувствуя, как горит лицо.
Или Эндикотт, добавила Катрина. С другой стороны, подопечные Эндикотта и Гранжье соперничали совсем как они
Берти подошел к Катрине и обнял со спины.
Узнаю этот взгляд! Снова мутишь воду, да, Кэт? Он хлопнул меня по плечу, и я отшатнулась. Эй, Изабель! Дай знать, если она будет тебе докучать.
Все хорошо, мы просто беседуем, улыбнулась я. Прошу прощения, я отойду покурить.
Направляясь к выходу, краем глаза я заметила, как Берти схватил Катрину за запястье, а Уильям вполголоса что-то им говорил.
Стоило выйти на улицу, как пронизывающий ветер забрался мне под кардиган, и мне стало холодно. Дверь открылась, и в мою сторону дунул теплый воздух. На пороге появился Уильям.
Уже докурила?
Я не курю с университета.
Ты не пьешь, не куришь. Современные американцы ведут поразительно здоровый образ жизни.
Просто нужен был перерыв.
Забудь все, что наговорила тебе Катрина сказал Уильям, правильно угадав мои мысли, и провел рукой по волосам. Знаешь, что тебе следует сделать? Угостить меня выпивкой.
Я последовала за ним обратно в паб. Спустя несколько порций виски, когда бармен притушил свет и включил погромче музыку, мы начали распевать песни восьмидесятых смелость, сдобренная изрядной порцией алкоголя, заставила нас поверить в то, что мы знаем все слова.
Выйдя из паба двумя часами позднее, я пребывала в уверенности, что у меня есть что-то общее с этой компанией незнакомцев, далеко не все из которых специализируются на истории. Впрочем, в к тому времени, как я добралась до дома, я уже начала в этом сомневаться. Все еще напевая песню I Just Died in Your Arms Tonight, навевающую воспоминания о прошлогодних событиях, я, дрожа, брела в темноте, стараясь не спотыкаться о пустые бутылки.
Отперев входную дверь, я поднялась наверх, в свою квартиру, где царила мертвая тишина. В спальне, на столе и на полу, валялись таблетки. Тяжко вздохнув, я принялась подбирать их одну за другой и класть обратно в пузырьки.
Потом сунула в рот свою ночную дозу. Нельзя было пить алкоголь, лекарства с ним не сочетаются. У меня на глазах выступили слезы.
Сделав из бутылки с водой маленький глоток, я попыталась сглотнуть и сразу же закашлялась. Через несколько секунд таблетки превратились горький порошок. Никто бы не узнал, если бы я подавилась и умерла. Я стала бы одной из тех несчастных одиночек, которые лежат в квартире несколько недель, прежде чем их находят. Выплюнув порошок в раковину, я прополоскала рот, взяла пузырьки с таблетками и высыпала их содержимое в унитаз.
Затем позволила себе расплакаться.
Глава четвертая
Следующим утром я стояла перед зданием исторического факультета с пульсирующей болью в голове. Поднялась на второй этаж и остановилась перевести дух. Все, кто был вчера в пабе, уже находились на своих рабочих местах, стуча по клавиатуре с такой бодростью, как будто не пьянствовали допоздна.