А как нужно ответить на двадцатый вопрос?
А что это за вопрос?
Почему собаки из второй группы просто не перепрыгнули через стену?
Люк показывает на одну из фраз в перечне ответов, вид у него при этом печальный.
Выученная беспомощность.
Они усвоили, что ничего не могут сделать для того, чтобы спастись. Я пишу, а Люк продолжает говорить: Это просто душераздирающе, понимаешь? Подумай только о значении
Звенит звонок, я сую ему листок с его работой и направляюсь к двери.
За моей спиной раздается саркастическое:
Пожалуйста!
Подойдя к парковке, вижу Гаррета, прислонившегося к моей машине. Вид у него очень клевый, он похож на гангстера. Мы берем стаканы с кофе и какое-то время разъезжаем на автомобиле, просто чтобы убить время, а затем снова направляемся к школе за девушками.
Въезжая на почти пустую стоянку, получаю сообщение от Брии:
Еще 20 минут? А может, хотите помочь???
Вздрогнув от мысли, что для этого придется войти в спортивный зал, в котором полно жизнерадостных детишек, отвечаю:
Мы подождем, а потом передаю содержание сообщения Гаррету.
Уже пять часов, жалуется он. В это время в школе остаются одни лузеры.
Это не так. Белла Свон все еще здесь.
Гаррет окидывает парковку взглядом снайпера, и я засекаю момент, когда он замечает грузовик Эвана Замары. Улыбаясь щербатым ртом, он спрашивает:
И что нам с этим делать?
Что делать с пикапом? Я не в настроении придумывать что-нибудь остроумное по этому поводу, но Гаррет уже распахивает дверцу автомобиля и быстро выходит из него. Достает что-то из заднего кармана и двигает кистью. От лезвия отражается солнечный свет, и до меня доходит, что в руке у него нож.
Какое-то время я пребываю в таком шоке, что теряю дар речи, но Гаррет буравит меня взглядом.
Сайе. Ты идешь или нет?
Семь
Ну и денек выдался! Выходя из класса, Бриа пытается весело покружиться, но теряет равновесие из-за цветочной розетки [3], которую я привез ей домой утром.
Эта самая розетка оказалась гораздо больше, чем я думал, когда заказывал ее, она закрывает всю грудь Брии и спускается ниже колен. Бриа накидывает ее на шею, подобно ожерелью, потому что приколоть ее к блузке нет никакой возможности.
Практически все девочки в школе тоже красуются в подобных розетках, дополненных немыслимым количеством звякающих колокольчиков, так что создается впечатление, будто по коридорам шествует стадо коров. И некоторые учителя со страдальческим видом затыкают уши.
Сайе помоги, просит Бриа.
Да, конечно. Я помогаю ей приподнять украшение весом в тонну, и Бриа вызволяет свои длинные волосы из-под шнура, а потом я снова опускаю шнур на шею, и мои ладони проходятся по ее коже.
Мне нравятся твои руки! говорит Бриа, гладя их кончиками пальцев. Они такие мягкие и гладкие. Мне кажется, они даже мягче, чем мои руки!
И я искренне радуюсь, что Лекс не хихикает и не добавляет что-то вроде: «Это потому, что Сайе мальчик избалованный и не знает, что такое физический труд».
Спасибо, говорю я.
Увидимся за обедом! И с этими словами Бриа, чуть покачиваясь от тяжести розетки, вышагивает по коридору.
На уроке латыни мистер Райвас дает мне задание, но сегодня я не в настроении спрягать глаголы. Мой взгляд устремляется к открытой двери. По коридору идут наряженные в костюмы взволнованные ребята из театрального клуба, а также из школьного совета в руках у них флайеры и скотч, и они готовы обклеить этими бумажками всю школу.
Сайерс? окликает меня мистер Райвас.
Поднимаю на него глаза:
Да?
Он кладет на мой стол эссе, которое я сдал ему на прошлой неделе. Оно испещрено красными правками и разочарованными замечаниями.
Ты способен на большее. Он садится за соседнюю парту, совершенно неподходящую человеку его возраста. Сайерс, ты даешь себе отчет в том, что многие в этой школе, в этом мире, ну, скажем, борются?
Борются?
Да. За самые разные вещи. Борются за то, чтобы выжить. Но ты тебе дано столь многое. Тебе дарованы возможности, о каких большинство людей могут только мечтать.
Окей?..
Я хочу донести до тебя следующее: наличие денег не подразумевает, что обладающий ими человек может бездействовать он может делать что угодно.
Я вздрагиваю. Да что в последнее время происходит? Одна проповедь за другой.
Мистер Райвас
Но не успеваю я произнести еще хоть слово, как в класс, звеня колокольчиками, входит секретарша в цветочной розетке и протягивает ему записку.
Мистер Райвас читает ее и вздыхает:
Тебя вызывают к директору.
Когда я вхожу в главное здание школы, девушка на ресепшене встречает меня дружелюбной улыбкой. Кивнув ей в ответ, иду дальше по коридору к кабинету директора, и тут из него, зло сверкая глазами, вылетает Гаррет, комкающий в руке розовый листок бумаги.
И ты здесь? говорю я.
В школу заявился отец этого мальчишки.
Ты говоришь об Эване?
Да, о нем. О ком же еще?
Хм. Вот уж не думал, что он засек нас.
Ну, директору он сказал, что так оно и было. И теперь Гардинер говорит, что мне запрещено участвовать в школьных мероприятиях в течение шести недель, а это значит, меня не будет на вечеринке.
Прямо как в романе «Кэрри».
Мистер Уэйт? На пороге своего кабинета материализуется, подобно Дракуле, директор Гардинер. Мне нужно поговорить с вами. Он поворачивается к Гаррету: А вы, молодой человек, возвращайтесь в класс.
Гаррет, прежде чем сорваться с места, бросает на него злобный взгляд. Я вхожу в кабинет и сажусь на диван, Гардинер со строгим выражением лица усаживается за свой стол. На стене за его спиной красуется огромных размеров флаг Техаса, словно хозяин кабинета губернатор штата или еще какой начальник.
Стараюсь сдержать усмешку.
Я сразу перейду к делу. Вы вчера намеренно изуродовали машину Эвана Замары?
Нет. Я откидываюсь на спинку дивана. Я этого не делал.
Интересно. Гардинер опускает подбородок на сложенные руки. А почему же он говорит, что сделали?
Скептически вздергиваю одну бровь, подражая отцу.
Вы спрашиваете меня о том, что на уме у какого-то там ребенка, с которым я даже ни разу не разговаривал?
Эван тоже сказал, что вы никогда с ним не общались. Он понятия не имеет, почему вы на него ополчились.
Ополчились? Звучит немного драматично.
Гардинер ведет себя так, будто мы преступники или кто-то в этом роде.
Ну, знаете ли, Эван Замара не годится в герои драмы. Но все это очень беспокоит его, и он не способен справиться с происходящим.
Гардинер переигрывает. Эван не мог сказать ничего подобного.
Не знаю, что вам ответить. Я практически не знаком с ним.
Значит, вы не трогали его грузовик, не преследовали его в коридорах и не имеете никакого отношения к уничтожению его проекта?
Я ничего не уничтожал.
Ну да, только не вы. Голос Гардинера начинает вдруг сочиться сарказмом. Вы предпочитаете стоять в стороне и наблюдать за тем, как этим занимаются другие.
И тебе ничего за это не было? злится Гаррет, когда после окончания уроков я выезжаю с автостоянки. Не понимаю, почему он пребывает в таком шоке ведь это не я накорябал на пикапе Эвана Замара огромными печатными буквами слово «тюфяк».
Эй, да я же просто смотрел.
Ага. Хорошо устроился.
Ты придешь на мою вечеринку или как?
А почему нет? Меня отстранили от танцев, а не от твоего дома.
Мы уже в десяти кварталах от школы, а он все еще кипятится.
Гаррет, ты же сам не хотел идти на этот дурацкий вечер.
Дело не в этом, Сайе! Я уже пригласил Мариссу и взял напрокат чертов смокинг, и эта сука не сможет сделать так, что я никуда не пойду.
Мы доезжаем до кованых чугунных ворот, у которых уже ждут несколько автомобилей наших друзей. Говорю охранникам, что все они со мной, ворота открываются, караван машин тянется за мной к дому. Повсюду приткнулись автомобили, доставляющие различные товары, двери дома нараспашку, и обслуживающий персонал выгружает еду, фуршетные столы и коробки с хрустальными бокалами.