Алексей смотрел на Светку, слушал ее и ничего не мог ответить. «Все-таки дуры бабы. Попали в такую ж.у, грубо говоря, а ей все нипочем, где логика? Ей красоту подавай, забыла, что я говорил. Пятнадцать лет здесь прожил, действительно красиво. Или сказать ей, что глупая она?» мысленно рассуждал Алексей и понимал, что напрасно на нее злится за, как ему казалось, чрезмерную беспечность и легкомыслие. «Нет, лучше промолчу, а то обидится», продолжал рассуждать он.
Что ты молчишь, разве я не права?
Права, милая моя, права ответил Алексей.
А что? продолжала она. В наше время билет на самолет дорогой, чтобы добраться сюда, гостиница тоже дорого стоит, люди едут в Турцию или еще куда-то. А здесь так красиво, аж дух захватывает, продолжала восхищаться Светка.
Да, милая, здесь очень красиво, согласился он и нежно поцеловал ее.
Немного успокоившись, она ушла в комнату. Алексей, вытащил из кармана листок, который дал ему Тихон, начал читать. Как и говорил проводник, в списке было пять человек с указанием на то, чем они занимались. В списке значились три унтер-офицера, приписанных к разным номерам батарей, участвующих в обороне города, и два охотника, как оказалось при дальнейшем расследовании, одни из лучших стрелков.
«Да, что-то в этом есть, но зачем, для чего? продолжал он мысленно задавать вопрос. Создать в городе хаос, панику? Или происходит целенаправленное уничтожение тех, от кого зависит оборона города? Тогда надо убить всех офицеров, но это опасно и точно раскроет планы недругов. Тогда что? Или подготовка к главной цели губернатор. Как и какими силами будет это сделано до прихода англо-французской эскадры?» Ответа пока не находил Алексей, от размышлений его оторвал Федор. Вид у брата был помятый: воспаленные глаза, щетина на лице, всклокоченные волосы.
Голова очень болит, сказал он. Да и сны какие-то странные, голоса баб в голове постоянно, просто ужасно устал. Закрою глаза, и начинается вся эта хрень.
Может, съешь чего-нибудь? спросил его Алексей.
Нет, спасибо, попью воды и попробую поспать.
Он зачерпнул ковшиком воды из деревянного ведра, отпил пару глотков и пошел в свою комнату.
«Да уж, бедолага», подумал Алексей.
На улице уже темнело, лай собак и разговоры людей где-то внизу отвлекли Алексея от его мыслей. В дверь постучали, и вошла Марфа, в руках она держала поднос с жареной рыбой, аромат которой заполнил все помещение.
Марфа, мне положи, пожалуйста, одну рыбу, все остальное на завтра оставь.
Та, кивнув, вышла. Алексей заглянул в комнату, Света спала на кровати, свернувшись калачиком. Поужинав в одиночестве, Алексей решил, что все определится завтра. «Утро вечера мудренее», подумал он, засыпая. Сон был глубоким и спокойным, и ничто не могло его нарушить. Громкое «ку-ка-ре-ку!» наконец разбудило Алексея. «Вот гад, и не спится этому петуху!» рассерженно подумал он. «Оторвать бы ему голову!» продолжал злиться Алексей. Он тихо встал, чтобы не разбудить Свету, быстро оделся и вышел в гостиную. Рассветало. Алексей сел за стол, развернул бумагу и продолжил изучать список. За окном все чаще были слышны голоса людей, лай собак, скрип телег и топот лошадиных копыт. Город просыпался.
Глава 6. ФРЕГАТ
В августе тысяча восемьсот пятьдесят третьего года из Кронштадта на Дальний Восток вышел фрегат «Аврора» с корветом «Наварен», на котором в свое время служил губернатор Камчатки. В Северном море оба судна попали в жестокий шторм. Фрегат и корвет получили серьезные повреждения и вынуждены были встать на ремонт в норвежском порту Кристиансунн, затем продолжили ремонт в английском Портсмуте. Старый корвет не выдержал шторма и продолжить океанское плавание уже не мог, поэтому было принято решение его разоружить, а корпус и рангоут общее устройство для подъема и растягивания парусов продать на слом голландцам, желающим его купить, экипаж корвета «Наварен» расформировать и отправить обратно в Россию, за исключением тех специалистов, которые были необходимы в большом плавании и тем более в боевых условиях. Сделав все необходимое для этого, фрегат «Аврора» направился для вынужденной стоянки в английский порт. В Портсмуте, почувствовав враждебное отношение английских властей и понимая, с чем это связано, капитан-лейтенант Изыльментьев Иван Николаевич, командир фрегата «Аврора», принимает решение: после частичного ремонта выходить в Атлантический океан.
Прибыв в Рио-де-Жанейро для короткого отдыха, корабль бросил якорь на стоянку в порту. Отдав распоряжения офицерам и экипажу, которые будут заниматься ремонтом корабля и установкой новой мачты, потому что мачта была сломана при переходе из океана в океан, в сильный шторм и ураганный ветер, капитан сошел на берег со свободными от работы матросами и офицерами. Подойдя к мальчишке, который что-то выкрикивал и предлагал купить у него газету, офицер протянул ему монету и взял газету. Французская газета Le Figaro писала: «Это не победа русских, а кровавая резня».
«Так уж и резня? подумал про себя командир фрегата с усмешкой. Браво, Павел Степанович! Браво, Нахимов!»
В газете писали о Синопском морском сражении. Содержание статьи сводилось к тому, что русская эскадра под командованием вице-адмирала Нахимова Павла Степановича одержала победу, разгромив турецкий флот и взяв в плен Осман-пашу, адмирала, командующего турецкой эскадрой. Как обычно, в иностранных газетах о России ничего лестного не пишут, но сам факт того, что эскадра русских военных кораблей победила в сражении, никто не мог не признать. Синопская битва 18 ноября 1853 года последняя в мировой истории победа парусного флота. В дальнейшем в морских сражениях участвовали пароходы. Кроме того, битва при Синопе стала первой морской баталией, в которой эффективно были применены «бомбические» пушки. Вернувшись на корабль, командир объявил о победе черноморцев в Синопском сражении. Под крики «Ура!» «авроровцы» салютовали холостым пушечным выстрелом. В порту были не только торговые судна, но и военные корабли, по их вымпелам можно было определить государства, которым они принадлежали, здесь большинство было английских и французских, а также их союзников. Они понимали, почему прозвучал салют, и проявляли свое недовольство, ругаясь и крича в адрес русского фрегата. За праздничным ужином в офицерской столовой во время дружеской беседы командир объявил о том, что принято решение сделать самый необходимый ремонт, пополнить запасы пресной воды, фруктов и мяса и продолжить переход, чтобы не стать легкой добычей для англичан или французов. Офицеры с пониманием отнеслись к этому сообщению, тем более, что в Рио-де-Жанейро о развязывании войны с Россией говорили как о само собой разумеющемся факте и ждали только главной новости официальном объявлении войны. Иван Николаевич Изыльментьев был опытным моряком и, конечно, понимал, что приближающееся время весеннего равноденствия самый страшный момент для парусного корабля при огибании мыса Горн. Однако выбора у капитана не было, меж тем в порт прибывали все новые и новые корабли, и это были не гражданские суда, а военные фрегаты Великобритании и Франции. Их соседство в канун войны было куда опаснее, чем ураганные штормы при переходе из океана в океан. Решение было принято: корабль выходит в море.
Много суток без сна и отдыха командир русского фрегата провел на мостике. Порой дух захватывало при виде того, как убиравшие или ставившие паруса матросы, на головокружительной высоте стремительно раскачивающиеся из стороны в сторону вместе с мачтой, уходили то вниз, то вверх, вместе с кораблем в морскую бездну. Еще немного и кто-нибудь не удержится на рее и упадет в океан, найдя там свою могилу. Но матросы привыкли к такой работе и службе, делали все быстро и хладнокровно, после выполненной работы ловко спускались на палубу. Западный ветер срывал пену с гребней волн и уносил в даль морскую. Неделю по небу мчались серые тучи, и ветер в такелаже пел как флейты. Тучи весели так низко, что задевали мачты фрегата. Корабль волной и ветром круто кренило, и он долго не мог выпрямиться. Казалось, вот и все! Судьба фрегата решена! Даже опытные, видавшие все в морском плавании моряки бледнели. Но проходило еще мгновение, и мачты снова смотрели в небо, а принятая из океана на палубу вода потоками стекала через бортовые шпигаты. К страшным штормам, необходимости лавировать в высокой волне, качке и сырости в помещениях фрегата прибавились вспышка дизентерии, охватившая почти весь экипаж, и начинавшаяся цинга болезнь, вызываемая острым недостатком витамина C. Корабельный врач дважды в сутки докладывал командиру корабля о состоянии здоровья заболевших. Изыльментьев был морским волком, опытным моряком и обладал большой силой воли, и только такие качества, как целеустремленность, сила духа и вера в экипаж, утвердили его в намерении проходить «мыс бурь» в это время. Цель была одна выполнить поставленную задачу как можно лучше и быстрее, соединиться с дальневосточной эскадрой до начала войны. Шторма стихли, и казалось, их больше не будет, но на границе трех океанов шторм усилился. Волны сорвали кормовую рубку фрегата и унесли за борт в водную мглу, туда же унесло две шлюпки и путевой компас. И, только зайдя в воды Тихого океана, команда поняла, что порывы ветра и волны стали уменьшаться. Курс был выбран на север. Авралы прекратились, и экипаж получил возможность отдохнуть. Изыльментьев из соображений скрытности решил не заходить в шумный и заполненный кораблями всех наций чилийский порт Вальпараисо, а взял курс на маленький перуанский порт Каллао. В нем он надеялся без проблем, вдали от любопытных глаз дать экипажу отдохнуть, вылечить больных, сменить пресную воду, запастись свежей провизией и предоставить время на ремонт корпуса. В апреле 1854 года потрепанный в штормах фрегат «Аврора» отдал якорь на внешнем рейде Каллао. В обычное время этот порт корабли посещали редко, но сейчас их было видимо-невидимо. Среди множества торговых судов капитан русского фрегата увидел пароход и перуанский винтовой фрегат под вице-адмиральским флагом, и английский корвет, и фрегат под контр-адмиральским флагом. Здесь же в порту стояли французский фрегат и корвет под тем же флагом, что у англичан, были здесь и корветы из Америки и Чили. Вся союзная эскадра находилась здесь. Ни о каком спокойном отдыхе для команды, ремонте и лечении экипажа в таком окружении не могло быть и речи. Изыльментьев с горечью понимал, что как ни старался он уходить от вражеских кораблей, но попал в «осиное гнездо». Судя по поведению встречающегося на улицах местного населения и предложениям командиров военных иностранных кораблей посетить их с «дружеским визитом вежливости», было понятно, что все находятся в ожидании чего-то важного. Все мило улыбались сквозь зубы, демонстративно показывая свое дружелюбие, но это все было фальшивым и неискренним. Изыльментьев понимал, что все может измениться в одночасье, как только официально командиры кораблей англо-французской эскадры получат приказ об уничтожении русского фрегата, но пока письменного подтверждения о начале войны не было. А в это время контр-адмирал Дэвид Прайс, командующий англо-французской эскадрой, послал к Панамскому перешейку пароход «Вираго». Туда из Лондона морское адмиралтейство присылало свежую информацию на пакетботах, ее-то и должен был доставить Прайсу военный пароход. Изыльментьев понимал, что, если придется воевать с эскадрой врагов, бой будет неравным и уходить надо отсюда как можно быстрее и скрытно, неожиданно. Но как? мысленно рассуждал командир русского фрегата. Глядя, как слаженно, без суеты и почти в одном ритме, матросы на палубе занимаются повседневной работой, он заметил, как один матрос, стоя у мачты, пристально наблюдал за происходящим на иностранных военных кораблях. Подойдя к нему, капитан-лейтенант коснулся рукой его плеча, матрос от неожиданности вздрогнул, но, увидев командира, вытянулся и встал как столб.