Крестное знамение шло флюидами от самого философа, дипломата и поэта Федора Тютчева. В Баварии он воспевал шедеврами «Я помню время золотое» и «Я встретил Вас и все былое в отжившем сердце ожило» свою писаную красавицу мюнхенского высшего света Амалию фон Лерхенфельд. То было златыми деньками и для российско-германских отношений в целом. «Никогда ещё между германским государством и Россией не было столь искреннего и сердечного взаимопонимания» писал Тютчев в своей статье «Россия и Германия» 1844-го в газете «Augsburger Allgemeine». Дочь Павла I Екатерина была просватана за баварского кронпринца (будущего короля Людвига I). Однако в1801-м император Всероссийский Павел I сын Екатерины II и Петра III, «русский Гамлет» был убит (в заговоре британский след). Император Наполеон направил баварскому канцлеру графу Монжела ультимативное письмо: Франция «с недоверием воспримет брачный союз между Баварией и другим суверенным двором, с которым у меня нет хорошего взаимопонимания». Тот династический марьяж не состоялся. Мне хотелось продолжить и закрепить Тютчевскую линию на сближение Баварии с Россией и понимания Западом русской загадочности. Создать свой арсенал знаний для западных элит слушателей Центра им. Маршалла, взяв за стержень гениальный афоризм Тютчева: «Умом Россию не понять, / Аршином общим не измерить: / У ней особенная стать / В Россию можно только верить». Вокруг этого четверостишья скрестились философские шпаги при обсуждении русского менталитета. Никакая это не «апология русского маниакального иррационализма», а то, что Россия существует только благодаря вере её обитателей. А война верований это противостояние цивилизаций. Так что менялась сама конфликтология противоборства, его смыслоопределяющие постулаты.
***
А мой недолгий брак с красавицей-псковитянкой Екатериной Алексеевой закончился с вынужденной эмиграцией. Дитя той любви дочь Анна. Июньская она когда ночами горько пахнет березами и хрустальными рассветами. Вижу их с матерью в лесной сторожке, через щелку на сеновале с выходом на небо и речку поодаль. Читают луга как книжку. Как Олеся купринская, вся лесом пронизана. Знает, что «желтый зверобой, июньского цветения, бородавки со стеблей его и листьев настоянные, идет людям от груди; что лапчатка желтая от головной боли и простуды помогает очень; что тысячелистники розовые и белые от порезов, от порезов же и столетник; что шалфей пряный от зубов, от горла, от зубов же ромашка, можно еще ромашкой вытравить из чрева ребенка; что мята сладкая от хрипоты и груди; что чистотел невзрачный оранжевый сок из корешков его от бородавок; что сороконедужник строгий от всех земных телесных болестей; что единственная трава от змеиного укуса цветочек незаметный, синий звездочка; что чертополохом синим, колючим, что растет на откосах, изгоняют из изб чертей» всё прямо по Борису Пильняку. Вместе с матерью ставила на травах для зимы настойки. Врачует залётного бедолагу чёрного ворона со сломанным крылом. И мой брат Аркадий (наши имена тургеневские: из «Отцов и детей»), вместе с заслуженной актрисой Валентиной Кособуцкой призрели такого же убогого: сердобольно подкармливают его мясцом, крупкой, выходя на карк пернатого, названного «Укором» поскольку увечный подолгу смотрит с укоризной вслед без гостинцев проходящим мимо. Сидит задумчиво ссутулившись, втянув голову в плечи в позе «опять двойка!», будто ожидая упрека или приговора, как если бы за совершенный проступок. Его тусклый наряд воображаемо оживляю пририсовкой орлиной атрибутики ярких пятен, больших желтых глаз, поднадвинутых бровей, подчеркивающих склонность к решительном действиям. Пусть кажется врагам о-го-го каким! И коготки мысленно затачиваю мало ли чего. Нельзя ж быть слабоком в хищном мире двуногих. Мой брат-блокадник делится последним со страждущими.
В Германии женился на Елене дочери правозащитницы Татьяны Сергеевны Ходорович и главы фонда Солженицына в Москве, внучатой племянницы художника М. А. Врубеля и внука адмирала А. В. Немитца. В газетной заметке «Deutsch-Russische Zeitung» (8, 1997), посвященной мюнхенской выставке работ художника- символиста Михаила Врубеля, весьма схожи представленные портреты моей дочери от второго брака Дарьи и её прабабки Анастасии фон Вессель-Врубель. «Мама, картины зовут играть в прятки. Твой черед, ищи меня. Да нет, на картине ищи вот она я! Тоже девочка. Простите бабушка. Права ли я? Это ли моя прабабушка? Девочка бабушка, ты меня слышишь?» десятилетняя Дашутка колокольчиком звенит в альпийских лугах Гармиш-Партенкирхена, своим льняным хохолком являя «пятое колено Врубеля». Смотрел на неё и виделись рублёвские голубонебые васильки средь спелой ржи И как бы семейство не скромничало, спарка Врубель-Нёмитц «подводит» к германскому корневищу средневековых рыцарей. Ибо родич Врубелей адмирал Александр Васильевич Нёмитц (адмирал А. В. Колчак назвал его своим флотским преемником; и в 1920-е наш родич стал военно-морским министром России) потомок барона Адольфа-Германа Маршалла фон Биберштейна (Marschall von Biberstein), сменившего в 1890-м самого «железного канцлера» Отто фон Бисмарка на посту статс-секретаря по иностранным делам. Посему в анналах истории читаем у Джайлза Макдоно в книге «Последний кайзер. Вильгельм Неистовый»: «После того как Герберта Бисмарка на Вильгельмштрассе сменил Маршалль фон Биберштейн, сам Вильгельм завел обыкновение наведываться к нему домой без предупреждения на тарелку супа». Так что в русо-льняной нашей девочке сошлись Волконские-Толстые, Врубели, фон Вессели-фон Бибершейны. «В союзе обеих империй, писал Отто фон Бисмарк графу Петру Шувалову 15 февраля 1877, заключается такая сила и гарантия безопасности, что меня приводит в раздражение уже сама мысль о том, что он может когда-либо подвергнуться опасности без малейшего на то политического основания Пока я буду возглавлять наши государственные дела, вам трудно будет избавиться от союза с нами».
Конечно, «у России есть только два союзника её армия и флот» крылатое выражение, закрепившееся за российским императором Александром III. Но если «англичанка гадит» России исторически постоянно, то немцы онтологически не русофобы. Более того, «внешне германский и славянский типы представляются родственными. У обоих генотипов, читаем у немецкого писателя Германа Гессе, одна и та же склонность к мечтательности и мировой скорби (Weltschmerz)». Ну а поговорка «что русскому хорошо, то немцу смерть» навет германофобов. Как и обзывание германских рыцарей «псами» (да ещё с поношением «сволочами») это злобная закладка Карла Маркса в «Хронологических выписках». Геостратегический смысл единит эти нации: обе мировые войны были развязаны закулисой с целью схлестнуть обоих «изгоев» в схватке на взаимоистребление (по аналогии с той каверзой и нынешние русско-украинский и германо-российский конфликты, со взрывом «Северных потоков»). Уинстон Черчилль прямо указывал на премьер-министра Британии Чемберлена как на виновника Второй мировой войны ещё в 1940-м. Ведь понятие немец славяносодержащее. Средневековье к германцам относило всех, кто не походил на кельтов (галлов) и ираноязычных кочевников (сарматов); и посему к германцам были причислены и схожие славянские племена. Кстати, Русско-Германский легион освобождал германские земли от наполеоновцев в «Битве народов» в 1813-м, а накануне ВОВ Гитлер предлагал Сталину «стать спиной к спине против общего врага». Вопрос, конечно, болезненный и сложный, но как альтернатива англо-саксонскому доминированию понятен. Конечно, лучше бы России быть самодостаточной, вне «спарок» с кем бы то ни было. Но если говорить о предпочтении, то органичнее альянс с Германией «страшный сон» для НАТОвцев. «Всемирно-всечеловечные» (русские, по характеристике Достоевского) и «сумрачный германский гений», с шеллинговой идеей «всеединства» тянутся друг к другу, как женское и мужское начала: «Россия-матушка» и «Des Deutschen Vaterland». На пороге ядерного Армагеддона (идёт проверка у кого стальнее нервы) России и Германии выпал исторический шанс возвратно-имперского рывка завершить хотя бы материально экономически «незавершенное действие в прошлом» (the Past Progressive Tense/The Past Continuous). Тем самым Германия с помощью русских ресурсов довышла бы из версальско-оккупационной удавки «Канцлер-акта» (Kanzlerakte) в реальное европейское лидерство и, покончив с черной полосой пораженческого самосознания «потерянных поколений» («verloren generation»), перестала бы сознавать себя «лузером» (пораженцем) и взаимостимулировали друг друга к общей «спарке». Так бы и междоусобица тлеющей гражданской распри закончилась «отломанная ветка» (Малороссия) вернулась бы черенком общего ствола России-«Герусии». Тем самым закончилась бы ментальная «безотцовщина» («чьих холоп будешь?») от надорванности традиции преемственности поколений и выкорчеванности перспектив национального развития. Так ликвидировались бы роковые последствия насильственного изъятия из родной почвы общего корневища Геруссии в том числе и вынужденное скитальчество в чужом облике (эмиграция, изгнание-послание, деоккупация-полная суверенизация и, наконец, русско-германское нутряное единство). Исторически кончается колониальный тренд увечия судеб порабощенных народов проекции переломов хребта России большевиками и ельциноидами, а Германии в узде Версаля и Потсдама. Во всяком случае, мы вместе с Александром Раром (бывшим советником правительства ФРГ, написал книгу «Владимир Путин. Лучший немец в Кремле») бьёмся годами за идею «большой Европы от Лиссабона до Владивостока» (хотя бы до Урала, чтобы включить туда помимо РФ всех подписантов Парижской хартии), считая её не утратившей актуальности. Ей противостоит концепт США: встраивание Европы в трансатлантический союз от Ванкувера до Донецка (без России и Беларуси). Какая из этих концепций победит?