Встреча с ними была одной из тех вещей, которые не входили в мои планы на эту ночь. Я продолжала водить пальцем по карте, отчего смазала некоторые надписи, но не обнаружила ни одного упоминания, связанного с камнем или развилкой. От этого, а может и от лесной прохлады, меня пробил лёгкий холодок. Убрав карту, я посмотрела на то место, где стоял камень, но Его там уже не было. Вместо него стоял пышный куст черники, на котором висела пара сочных ягод. Не знаю, что меня удивило больше: внезапно исчезнувший камень, или ягоды черники весной.
Они выглядели такими аппетитными, что я не могла отказать себе в удовольствии сорвать парочку. Они взорвались во рту приятным, охлаждающим вкусом. Мой желудок издал оглушительную трель на весь лес, и я только сейчас поняла, что за весь вечер так и не успела отхватить и кусочка. Тот помятый пирог, который мы разделили вместе с Вэй, был не в счёт. Я выудила из котомки небольшой сухарь и головку твёрдого ароматного сыра. Жевать это всё оказалось утомительным занятием, и если сыр отдавал приятным терпким послевкусием, то чёрствый хлеб мне приходилось вгрызаться со всей силой, так что совсем скоро челюсть неприятно заныла.
Уже давно перевалило за полночь, но, по моим расчётам, я не прошла даже и половины пути. Всё упиралось в эту дурацкую развилку и страх свернуть не туда. Мне тут же вспомнились истории Маджифуоко. Я откусила очередной кусок сыра и сделала глоток из небольшой фляжки. В один из первых приездов в этот город мне тогда ещё не было и десяти Маджи рассказывал, что давно в этом лесу обитал могущественный дух. Благодаря ему лес рос большим и цветущим, в нём бродили энты, водились фэйри, но бывало, что и чему-то тёмному, скверному, вырвавшемуся из-под присмотра стражей Бериала, удавалось в него проползти. Тогда Хранитель леса злился, и не дай Гелиос, ему было попасться на пути. Случись путнику заплутать в лесу, он путал все дорожки, заметал следы и ломал веточки, так что дорогу обратно было и не найти. Так, забредал бедолага в самую чащу, а там уж и пиши пропало. Никто, конечно, оттуда живым не выбирался, но поговаривали, что помощницы духа певуньи заигрывали заплутавших своими песнями и танцами, пока те, совсем обессиленные, не валились наземь.
Закончив с трапезой, я сложила остатки в сумку и вытерла жирные от сыра пальцы о края своего платья. Тянуть время больше было нельзя меня уже должны были хватиться в театре. Я сделала шаг вперёд, как мне показалось, прямая тропинка шла вдоль кромки леса, а значит, именно она мне и была нужна.
Я всё шла и шла, прислушиваясь к стихающим лесным звукам, пока те и вовсе не пропали. Чем ближе было к утру, тем холоднее мне становилось. Накинув капюшон на голову, я плотно укуталась в свой плащ. В его широкие рукава то и дело пробивался холод.
В безмолвие леса было совсем неясно, сколько прошло времени оно будто бы застыло вместе со всеми звуками. Мне казалось, что я иду уже несколько дней, при этом ни усталости, ни даже сонливости почему-то не чувствовалось. Между тем чем дальше уходила тропинка, тем страннее становилось окружение вокруг. Из-за деревьев то тут, то там мелькали слабые дрожащие призрачные огоньки, которые исчезали, стоило мне посмотреть на них.
Деревья стали намного шире и тянулись ввысь, закрывая своими могучими ветвями небо. Их кора от самого низа до верха была покрыта густым слоем мха, точно таким же, какой я видела на развилочном камне. Воздух колыхался и рябил, будто бы миллионы тонких паутинок пронизывали всё вокруг.
Я шла медленно, водя факелом из стороны в сторону, любуясь этой застывшей красотой. Моё внимание привлекло тусклое сияние в кустах черники слева. Это мог быть один из тех огоньков, но его свет странным образом отдавал золотом. Остановившись, я попыталась приглядеться, но кустики разрослись так сильно, что скрывали землю.
Любопытство во мне боролось с голосом разума, который твердил, что с тропинки сходить опасно. Не зря же Маджи так упорно повторял мне, чтобы я ни в коем случае этого не делала. До светящегося комка было всего пару шагов. При желании я бы вообще могла дотянуться до этой блестящей штуки, не сходя с тропинки.
Внезапная идея показалась мне наиболее удачной. Я подошла к самому краю дорожки и нагнулась над кустами. У меня почти вышло дотянуться до этой штуки. Оставалось совсем немного, и я потянулась ещё сильнее, но сияние всё равно было в каких-то сантиметрах от меня. Тогда правой рукой я зацепилась за ствол рядом стоящего дерева. Это позволило мне наклониться ещё дальше и, сделав рывок, я, наконец, схватила блестящий металл.
Рывок оказался настолько сильным, что моя рука соскользнула с дерева и я рухнула прямо в заросли черники. Падать было не больно, так как сразу под кустиками прятался густой влажный ковёр изо мха. Факел потух, и мои руки оказались перепачканы липким соком черники.
Лес погрузился в кромешную темноту, и даже призрачные огоньки перестали появляться из-за стволов деревьев. Я разжала кулак, в которым едва заметным сиянием подрагивал золотой амулет. С помощью его тусклого света я смогла нащупать погасший факел. Собрав остатки магии, я попыталась разжечь его, но лучина отсырела и, несмотря на все мои усилия, я не смогла высечь и искорки.
Присев на корточки, я осветила дорожку с помощью найденного медальона, но вместо тропки, которая должна была быть в метре от меня, я увидела лишь заросли черники. Куда бы я ни повернулась, куда бы ни пошла везде виделись только небольшие кустики, да моховые кочки.
Мне стало так страшно, страшнее, чем когда-либо, и я побежала. Ноги то и дело проваливались в мягкую землю, а платье зацеплялось за сломанные ветки и кусты побольше. Я не знала зачем и отчего я бегу, но остановиться и попытаться вглядеться в эту тьму, было ещё страшнее.
Лес наблюдал за мной, и я это чувствовала: не было слышно ни звука, даже ночные птицы и то смолкли, а призрачные огоньки сменились жёлтыми светящимися глазами, которые появлялись с разных сторон, окружая меня. Я неслась вперёд, наталкивалась на деревья и бежала дальше. Каждый мой шаг отдавался оглушительным треском, который звучал на весь лес.
Стало мокро, кончики моих пальцев вмиг заледенели. Я обнаружила себя стоящей посередине ручья. Ноги и полы платья промокли насквозь, а вокруг меня всё так же лежала непроглядная темнота. Удивительным образом в этой мгле не было слышно журчание ручья. Я сделала пару шагов вперёд и наткнулась на огромное поваленное дерево, за ним мне удалось разглядеть приглушённый свет в отдалении. Он струился через тьму тонкими нитями, и я пошла к нему.
Чем ближе я подходила к золотистым лучам, тем сильнее становилось моё удивление. Передо мной стоял самый настоящий высокий дом с аккуратным крыльцом и резными окнами. Часть их была прикрыта ставнями, а другая плотными занавесками, через которые и пробивался свет. Должно быть, это был дом лесничего, где я бы могла остановиться и переждать ночь, заодно высушив свои вещи. Всяко лучше, чем плутать так, и наткнуться на лесных обитателей или, чего хуже, утопнуть в болоте.
Я подошла к двери и прислушалась: в доме было тихо, лишь изредка слышалось чьё-то глухое сопение, да грузные шаги и тяжёлые вздохи. Я постучала три раза. Шаги на секунду замерли, но спустя мгновение кто-то быстро отворил дверь.
Свет оказался ослепительно ярким. Мне пришлось не только зажмуриться, но и отшатнуться, закрывая глаза руками. Когда боль от яркого света утихла, я приоткрыла сначала один, а затем и второй глаз передо мной расплывались круги, а фигура напротив меня была нечёткой. Мне удалось разглядеть, что это был огромный мужчина в тёмной шерстяной накидке из медвежьей шкуры. Его голова почти касалась самого потолка. Лицо его мне пока не удавалось разглядеть. Голос мужчины был под стать его внешности: тяжёлый, рычащий с хрипловатыми горловыми нотами. Он пробасил: