Простите, мы с дочкой не хотели вас потревожить, сказала девушка со снисходительной улыбкой, сразу же узнав по немного ошарашенному виду представителя Нижнего города. Вам нужно расслабиться
Куда уж больше, прохрипел Джон, который ещё не успел надеть привычную маску непроницаемости и холодности.
Мадам Питерсон никогда не позволяла находиться детям в борделе, так как они мешали клиентам расслабиться. Джон, тщетно пытаясь скрыть негодование, смотрел на них. Она была не работницей заведения, а просто мамой с ребенком. Всё это выглядело крайне странно, как в кошмарном сне. Тут он заметил, что матовое стекло парной вдруг стало прозрачным. На уличной площадке «Дома Любви» тоже были полуобнаженные люди с детьми, которые прохаживались или сидели на лавочках, радуясь безопасным лучам восходящего солнца, заботливо отсеянным двойным защитным барьером этого премиум-заведения. Это было излишним, так как общий защитный барьер в Среднем городе был отменного качества и не пропускал чрезмерную солнечную активность, в отличие от посредственного барьера в нижней части города Утренней Зари. Но здесь, чтобы посетители смогли расслабиться, была установлена усиленная защита. Кто-то бросил несколько искренних улыбчивых взглядов на Джона и его новых знакомых, после чего он, уже еле сдерживая поток отборной ругани, выбежал обратно во внутренние залы.
Никогда бы не подумал, что открою для себя новый круг ада! Но придётся пройти через него! мысленно подбадривал себя Джон, вызывая менеджера по интеркому.
Сьюзен возникла будто из-под земли, казалось, что она была прикреплена к Джону для его комфортного пребывания здесь.
Почему вы меня не разбудили? Я слишком долго спал. Здесь уже полно лишних глаз пробурчал он.
Система показывает, что вам ещё нужно время для расслабления. Ваш организм слишком напряжён, ответила Сьюзен. Вы не думали сменить работу?
Джон покачал головой и сразу же заметил, что несмотря на то, что процедура не была закончена, его тело выглядит отдохнувшим, а он себя чувствует каким-то лёгким и почти невесомым. Он улыбнулся новым ощущениям, а Сьюзен, заметив это, пригласила его пройти дальше по пути любви. Взяв Джона под руку, она сопроводила его в другие залы.
Пока они шли, Джон смотрел строго перед собой, но боковое зрение наёмника сканировало окружающее пространство, предоставляя информацию для анализа. С одной стороны, такая профессиональная деформация постоянно спасала ему жизнь, но, с другой стороны, мешала расслабиться в непринуждённой обстановке. В залах уже было достаточно много посетителей, выбиравших себе досуг. Они сильно отличались от людей из нижней части города, как будто олимпийские боги спустились на землю и решили пожить обычной жизнью. Высеченные из бронзы и мрамора тела поражали своим совершенством, хотя Джон внешне не уступал им, несмотря на то что множество шрамов на теле выдавали в нём обычного человека.
Так кем вы работаете? Сьюзен провела Джона в ещё один зал.
Я всё указал в анкете, ответил он.
Вы должны расслабиться, пропела она.
Он и сам это знал. Не пропадать же таким огромным деньгам, которые он заплатил за пребывание здесь, ведь пока они явно не окупались. Он даже стал думать, что на такие деньги мог просто жить у мадам Питерсон в кабинете, и от этого напрягся ещё больше. Естественно, его спутница это почувствовала. Остановившись, она развернула его к себе.
Скажите, что вас беспокоит? Здесь вы, которые приходите снизу, должны научиться ничего не утаивать и открыться свету Сына и его благодати, мягким бархатным голосом произнесла она.
Первое, меня напрягает всё, Джон стал загибать пальцы, не боясь оттолкнуть её, так как ему с ней детей не растить. Второе, сами знаете, что там внизу нам есть что скрывать, и то, что мы скрываем, здесь вряд ли понравится.
Вы не поняли. Сын принимает всех и его свет, если вы его впустите в себя, уничтожит всё то, о чём вы сейчас переживаете, Сьюзен продолжала своё бархатное наставление.
То есть уничтожит меня? Джон спросил это как можно безучастнее.
Покажет вам себя нового, ответила она. Когда-то на одной из общественных проповедей Сын лишь мельком взглянул мне в глаза. После этого я изменилась навсегда.
И теперь работаешь в борде в этом заведении, Джону мимолетной встречи взглядами с Сыном было бы явно недостаточно.
Служу, чтобы таким, как вы, помогать подготовиться, ответила она.
Служение? Хм, Джону даже стало немного стыдно за сдерживаемый смех. За такой анекдот я точно получу полугодовую скидку у мадам Питерсон.
Сьюзен повела упрямца дальше. Навстречу им попался очередной мужчина, который привлёк внимание Джона больше остальных, и не потому, что был полностью обнажённым. Ему было за семьдесят, но армейскую походку и выправку не силах изменить ни время, ни свет Сына и ни Его благодать. Шрам от шрапнели, красота которого захватывала левую сторону лица и дотягивалась до искромсанного уха, явно должен был подчеркнуть профессиональную принадлежность мужчины, показать, как он гордился делом, которым занимался всю жизнь. Он мог бы убрать его за пару сеансов в чудотворных клиниках пластической хирургии Среднего города, но посчитал кощунством прикосновение лазера к своему прошлому-настоящему-будущему. Скорее всего, он заработал его на войне тёмного века ещё до появления Сына, о чём говорил его возраст, но то же время он не казался дряхлым. Наёмники в тридцать пять сорок лет начинали выглядеть на все сто в худшем смысле этого слова, но человек со шрамом явно был исключением из правил. Как ни странно, всё это привлекло внимание недоверчивого охотника за головами. С телом армейского дядьки, как и с телами остальных жителей Среднего и Верхнего города, было всё в полном порядке, но Джона уже давно интересовал их взгляд, которым они смотрят вокруг: от них исходило какое-то неуловимое сияние. Джону даже стало как-то не по себе. Он ничего не понимал в мужской красоте и вообще считал, что, так как мужчина это воплощение функциональности, то такая категория как красота в его описании должна отсутствовать в принципе. Вот женщины это совершенно другая история. При этом он ещё больше проникался уважением к слабому полу за то, что в этой мужской функциональности они находят какую-то привлекательность для себя и даже способны ЭТО полюбить.
Знаете, я бы не хотел здесь встречать голых мужиков, даже если это «Дом похоти и разврата», попытался скрыть свое замешательство Джон. Ладно, красивые женщины (а других здесь Джон и не видел) пусть ходят, но это это странно.
Что странно? спросила экспедитор.
Странно, что всех такое устраивает, с удивлением произнёс он.
Кого вы пытаетесь обмануть? Он же вас заинтересовал, спокойно заметила Сьюзен. То, что вы увидели у него это дар Сына всем, кто открывается Ему и отказывается от образа прошлого, позволяя преобразить себя и раскрыть то, к чему мы призваны.
Ходить в чём мать родила? почти проглатывая слова, спросил Джон. Это вряд ли.
Менеджер игриво захихикала, глядя на Джона, как на подростка, который со стопроцентной уверенностью заявляет взрослым о том, чего он в жизни никогда не собирается делать. Атмосфера «Дома Любви» должна была помочь гостю расслабиться и забыться, хотя непредвиденная аналитическим алгоритмом реакция Джона на всё происходящее шла вразрез с планом пребывания гостя.
Сын показал нам совершенство, которым мы всегда обладали, но забыли про это. И главное, Он хочет, чтобы мы этим наслаждались и благодарили Его за этот дар, как по методичке произносила слова Сьюзен.