Я прижимаю их к себе, пока не слышу шаги в коридоре. Вдыхаю запах розовой воды, запах кожи Мейбл, все те часы, что мы провели у нее дома.
Трех дней ни на что не хватит.
Мне надо позвонить родителям, говорит Мейбл с порога. Даже если она и заметила, что я держу ее вещи, то не подала виду. Я писала им из аэропорта, но они все еще переживают. Завалили меня советами о том, как управлять машиной по гололеду, хоть я уже тысячу раз сказала, что не за рулем.
Она подносит к уху телефон, и я даже через всю комнату слышу голоса Аны и Хавьера, слышу их радость и облегчение.
(Маленькая фантазия: Мейбл появляется в дверях, замечает меня. Садится рядом на кровати, берет шапку и надевает ее. Берет шарф из моих рук и оборачивает его вокруг моей шеи. Берет мои руки и греет в своих.)
Да, слышу я, самолет был нормальный Не знаю, довольно большой Нет, нас не кормили.
Она бросает на меня взгляд.
Да, Марин здесь.
Захотят ли они поговорить со мной?
Мне нужно кое-что проверить, говорю я. Передай им от меня привет.
Я выскальзываю в коридор и спускаюсь на кухню. Открываю холодильник. Ничего не изменилось мои подписанные пакеты с едой аккуратно сложены на полках. Мы можем приготовить равиоли и чесночный хлеб, кесадильи с бобами и рисом, овощной суп, салат со шпинатом, сушеной клюквой и голубым сыром или же чили кон карне с кукурузным хлебом.
Я остаюсь на кухне достаточно долго, чтобы к моему возвращению Мейбл уже ни с кем не разговаривала.
Глава третья
МАЙ
Я проспала будильник, но услышала, как Дедуля напевает что-то в гостиной. Он пел о моряке, который видит во сне свою девочку Марин. У Дедули почти не было акцента ведь он жил в Сан-Франциско с девяти лет, и все же пел он как стопроцентный ирландец.
Затем он постучал в мою дверь и громко протянул один куплет.
Окна моей спальни выходили на улицу, а Дедуля занимал две комнаты в задней части дома. Между нами была гостиная, столовая и кухня, так что мы могли делать у себя что угодно, и никто из нас ничего не услышал бы. Он никогда не заходил в мою комнату. Я никогда не заходила в его. Могло показаться, будто мы недолюбливаем друг друга, но на самом деле все было иначе.
Мы уйму времени проводили вместе в общих комнатах: читали на диване и в кресле, играли в карты, вместе готовили, ели за круглым кухонным столом таким крохотным, что мы ни разу не попросили друг друга передать соль. За обедом мы стукались коленями и уже давно перестали за это извиняться. Корзина для белья стояла в коридоре у ванной; мы по очереди стирали, а затем оставляли стопку одежды на столе в гостиной, чтобы другой мог забрать ее, когда удобно. Наверно, родители или супруги взяли бы вещи и сами разложили их по чужим ящикам, но мы-то не были отцом и дочкой. И не были супругами. Мы ценили наше единение, но не меньше того нашу обособленность.
Я открыла дверь, и Дедуля оборвал песню. В его жилистой руке с россыпью пигментных пятнышек была желтая кружка с кофе.
Придется тебя сегодня подвезти. Судя по твоему виду, кофе тебе не помешает.
Сквозь занавески пробивались солнечные лучи. Я убрала за ухо светлую прядь, чтобы не лезла в глаза.
Спустя несколько минут мы уже сидели в машине. Во всех новостях трубили о военнопленном, которого наконец вернули домой.
Какой кошмар, вздыхал Дедуля. Совсем еще мальчик.
Я радовалась, что он так увлечен новостью, благодаря этому у меня было время подумать о прошлой ночи.
Подумать о Мейбл и всех наших друзьях, о том, как мы сидели на песке, скрестив ноги, в полумраке, в отблесках костра. Уже май. Осенью мы оставим друг друга и разъедемся по разным городам. Но пока лето только начиналось, до выпускного оставалось совсем немного, и всё, что мы делали, казалось долгим прощанием или, наоборот, преждевременным воссоединением. Мы уже скучали по времени, которое еще не кончилось.
Слишком юный, продолжал Дедуля, для этих испытаний. Люди бывают такими бессердечными.
Мы приблизились к стоянке у католической школы, и Дедуля включил поворотник. Я высунула кружку в окно, чтобы не расплескать кофе в салоне.
Только посмотри. Дедуля указал на часы на приборной доске. У тебя еще две минуты.
Ты мой герой, ответила я.
Будь умницей, сказал он. И поаккуратнее там, не проболтайся сестрам, что мы безбожники.
Он ухмыльнулся. Я сделала последний глоток.
Не проболтаюсь.
И припаси для меня немного целебной крови Христа, хорошо?
Я закатила глаза и поставила пустую кружку на сиденье. Затем хлопнула дверью и нагнулась помахать ему в окно. Дедуля, все еще посмеиваясь над собственными шутками, на секунду притворно помрачнел и перекрестился а следом расхохотался во весь голос и поехал прочь.
На английском мы говорили о призраках. Существуют ли они на самом деле, и если да, действительно ли они зло, как думает гувернантка в «Повороте винта»?[5]
Итак, два утверждения, сказала сестра Жозефина. Первое: у гувернантки галлюцинации. Второе: привидения реальны. Она повернулась к доске и записала обе мысли. Найдите в романе подтверждения обоим тезисам. Завтра мы обсудим их на занятии.
Я подняла руку.
У меня есть третья версия.
Какая же?
Окружающие сговорились против нее. Такая изощренная шутка.
Сестра Жозефина улыбнулась.
Занятная теория.
А Мейбл сказала:
Тут и с двумя вариантами все слишком сложно. И несколько учеников согласно закивали.
Но ведь чем сложнее, тем лучше, возразила я.
Мейбл повернулась ко мне.
Подожди-ка. В смысле? Чем сложнее, тем лучше?
Конечно! В этом вся суть повести. Мы можем искать правду, можем убеждать себя в том, во что хотим верить, но никогда не узнаем истины. Я уверена, можно найти доказательства и того, что все остальные просто подшучивают над гувернанткой.
Я внесу эту версию в список, улыбнулась сестра Жозефина.
* * *
После школы мы с Мейбл разделили домашнее задание по естествознанию, зашли в кофейню «Катастрофа» и отправились ко мне с двумя капучино отпраздновать то, как мы удачно всё распланировали.
Я все думаю о призраках, начала я, пока мы шагали мимо пастельных домиков с плоскими фасадами и квадратными окнами. Они встречаются во всех моих любимых книгах.
Посвятишь им выпускное сочинение?
Я кивнула:
Пожалуй. Но сначала надо сформулировать общую мысль.
В «Повороте винта» мне нравится только первая фраза гувернантки. Мейбл остановилась, чтобы подтянуть ремешок сандалии.
Я закрыла глаза, чувствуя, как лицо греют солнечные лучи, и произнесла:
«Я вспоминаю все начало этой истории как ряд взлетов и падений, как легкое качание между верным и ошибочным»[6].
Почему я не удивлена, что ты помнишь ее наизусть!
Она изумительная.
Я думала, что вся книга будет в таком духе, а она запутанная и бессмысленная. Призраки если это были призраки даже ничего не делают. Просто появляются и стоят на месте.
Я открыла железную калитку, и мы поднялись по ступенькам на крыльцо. Стоило нам переступить порог, как Дедуля крикнул «привет». Мы оставили кофе в прихожей, скинули рюкзаки и отправились прямиком на кухню. Дедуля был весь в муке. Он обожал среду, потому что в этот день мог закармливать нас своей выпечкой.
Пахнет восхитительно, вздохнула Мейбл.
Скажи это по-испански, попросил Дедуля.
Huele delicioso. Что там? спросила Мейбл.
Шоколадный кекс. А теперь скажи: «Шоколадный кекс пахнет восхитительно».
Дедуль, возмутилась я. Опять ты ее донимаешь.
Он поднял руки, словно сдаваясь:
Не могу удержаться так хочется послушать этот красивый язык.
Мейбл засмеялась и произнесла еще одну фразу а потом множество других. Я поняла всего несколько слов. Дедуля вытер руки о передник и прижал их к сердцу.
Прекрасно! сказал он. Hermosa!
Он вышел из кухни и вдруг остановился в прихожей, что-то увидев.