Сам!
Мама вздохнула, схватила руку сына, вытащила губку, вложила в нее мочалку и капнула шампунем.
Уйди, попросил малой.
Вредина, повторила она и, уходя, добавила: Зубы почисть, и захлопнула дверь.
Душ помогает взрослому человеку расслабиться или сосредоточиться. Так происходит потому, что те двадцать минут под горячей водой для многих это единственное время наедине с собой. Ребенку в угоду возраста данная награда недоступна. Он в душе выполняет главную задачу моется. В его жизни достаточно свободного времени для реализации большинства желаний. Однако парадокс заключается в том, что именно здесь впервые он задумывается по-настоящему. Нужна определенная предыстория, чтобы вода смогла активировать мыслительный процесс и у Дина она была.
В заколдованном магией H
2
Дин. Дверь ванны открылась. На входе появился отец, но резко вышел. А, бля
«Бля. Может не услышал?», подумал он.
Давай-й быстрее. Я срать хочу.
Угу, малой постепенно выныривал из мыслей. Сейчас.
Быстро намылившись, он смыл пену, выключил воду и закрутился в полотенце.
Ты там на неделю вперед моешься? спросил отец. Малой посмеялся.
Сейчас посмотхим сколько ты в туалете будешь, ответил он и с доброй усмешкой получил слабый пендаль. Прежде чем Дин догнал отца, дверь в ванну захлопнулась, и с той стороны донеслись злодейские смешки.
Хватит баловаться! крикнула мама из кухни.
Дин, сжимая полотенце на поясе, прошлепал к ней и сел за стол. Почти вся посуда была вымыта, а остатки ужина закрыты пищевой пленкой и убраны в холодильник. Малой потянулся к последней тарелке с нарезанным сервелатом.
Не трогай, сказала мама, стоя спиной у раковины.
Я есть хочу, касаясь пальчиками кругляшка колбасы, ответил Дин.
Кому сказала? Ты зубы почистил!
А я не чистил, оправдался малой, дотянулся до добычи и положил в рот.
В смысле не почистил? она обернулась с намыленным ножом и тряпкой. Дин высунул пережеванный фарш на языке. Фу, ешь уж! мама бросила все в раковину, села на табурет и согнулась. Стараешься для вас, делаешь и делаешь, делаешь и делаешь, а вам, как чугунным не надо ничего, она вытерла сухие глаза рукавом бежевого халата.
Мам, не кхичи, попросил Дин, начиная по чуть-чуть шмыгать носом.
Довести меня решили, только малой прикоснулся к ее плечу, как мама встала, подошла к холодильнику, достала из него пюре и котлеты, наложила их в тарелку, поставила греться в микроволновку.
Ма? звал Дин, но она молчала. Мам.
Поешь, помоешь тарелку, мама выключила воду в раковине, вытерла руки и ушла.
Оставшись наедине с собой, Дин вышел на балкон, поняв, что не достает до окна, подставил ящик с луком. Поглядел на частные дома, плюнул вниз пару раз и вернулся. Раз пять заглянул в холодильник. Когда согрелась еда, взял полотенце и перенес тарелку на стол. Откусив котлету, обжегся, выпил воды из-под крана, поиграл с картофельным пюре. Недоеденное (две трети тарелки) он сложил в целлофановый пакетик, настороженно поглядывая в коридор, завязал узел и засунул поглубже в мусорное ведро. Грязная посуда отправилась в раковину.
Можно было подумать, что Дин всего на всего забил на весьма неподобающее поведение мамы. На самом деле он понятия не имел, как правильно поступить, поэтому делал то, что мог лучше всего отвлекался любым доступным способом.
В идеальном мире, родители бы никогда не срывались на детей, не пытались манипулировать ими, опираясь на их банальное незнание тех или иных фактов, не искали ответ где-то во вне, а честно встречали проблему с целью ее разрешить. Но реальный мир далек от утопии, поэтому работать приходилось с тем, что имел каждый.
Хитрая мама посадила сына на эмоциональные качели и теперь, когда он будет видеть ее, то чувство вины рывком толкнет его до предельной точки. Ребенок станет послушней, а с тем же боязливей и нуждающимся в чужом одобрении. И проявится это в те года, когда от него будут требовать больше всего в старших классах и университете.
Дин вышел из кухни, завернул в ванную и сразу вышел с зажатым носом. В комнате его ждал убранные мамой в сундук игрушки и расстеленная постель.
При манипулировании важно соблюдать метод кнута и пряника, усиливая чувство вины.
Малой, хрипя, подозвал вошедший за ним отец. Дин вылупился на окно.
«Увидел», подумал он.
В школу завтра. Портфель собрал?
Угу, кивнул Дин.
Отец проверил вес рюкзака, стоящего возле двери.
Хорошо, нахмурив брови, он посмотрел на сундук с игрушками в углу, потом на место, где он должен был стоять. У малого замерло сердце от выстроившейся в голове логической цепочки: сундук вспомнивший про самолетик отец неудобные вопросы правда наказание. Спи, сказал отец, выключил свет и добавил: Не сиди допоздна. Завтра, а то не подымишь.
А?.. Ага, ответил Дин. Спокойной ночи!
Спокойной, сказал отец, закрывая дверь.
Ма, спокойной ночи!
Не кричи, соседи спят! громким шепотом ответила она через стену. Спокойной.
Послышался скрип кровати в зале и усталые зевки ложащегося на нее отца. Дин застыл посреди комнаты, парализованный ужасом. Глаза привыкли к темноте, различив отдельные объекты, в частности сундук. Малой дожидался храпа отца. Вечность спустя, сигнал был дан, и он на цыпочках приблизился к сундуку, очень осторожно обхватил ручку с боку и приподнял. Внутри с утроенной громкостью загремели переворачивающиеся игрушки. Сердце забилось быстрее. Скрипнула кровать. Послышались шаги в коридоре.
Ты че тут делаешь? грозным шепотом спросила мама, заглядывающая в комнату с заспанным лицом.
Я хотел ковех попхавить, оправдывался Дин.
Спи ложись! Завтра поправишь, она вышла и щелкнула выключателем лампочки в туалете.
Дин взялся за крышку сундука, но не решался поднять. Ему казалось, мама выйдет в любую секунду и поймает его. Послышался слив бочка. Малой подбежал к постели, взял обезьянку Леле и спрятался с ней под одеялом. Там он пролежал, скрутившись комочком, пока дрожь в его теле не утихла, а сознание медленно отдалось во власть Песочному человеку.
Младшие классы: Осень
Вставай, сквозь сонную пелену слышалась мама. Девятый час, опаздываем.
Дин приоткрыл глаза. Его укрывал последний не упавший на пол уголок одеяла, скомкавшееся покрывало использовалось вместо подушки, которую малой обнимал, а брошенный плюшевый Леле смотрел на все это прижатый пяткой к стенке.
Посчитав, что учеба никуда не убежит, малой перевернулся на бок. Прошла минута, другая. Счет времени сбился, давая надежду, что родители позабыли о сыне. Довольный, тот подтянул к себе обезьянку и согнул ногу в колене, но ее вдруг схватили и вероломно стали натягивать носок.
Долго валяться собираешься? спросила мама. Как маленького одеваю.
Не хочу в школу.
Ещё че не хочешь?
Вставать не хочу, он закручивался в одеяло, как втулка в туалетную бумагу, но мама забрала его, сложила и положила на кровати. Встава-а-ай. Поесть не успеешь.
Дин перевернулся на спину, скорчил недовольную рожицу для мамы, а она скорчила в ответ. После короткой беседы, он сел и ему на колени упали джинсы и майка.
Чай наливаю, сказала мама и вышла.
Память непрерывна. Она хранит все, что видят глаза, слышат уши, чует нос, чувствует язык, осязает тело и наверняка ещё что-то делает, о чем люди попросту не подозревают. Информация сохраняется, в противном случае каждое утро человек бы полностью обновлялся и всякий раз изобретал колесо заново. Подробнее Дин изучит это лишь в институте, но уже сейчас он потихоньку вникал в азы теории и параллельно проникался сильной ненавистью к эволюции. Ведь по ее вине он вспомнил, как сильно влип, увидев сундук у шкафа.
Откинув одежду, он прикрыл дверь и потащил улику обратно к стенке. Самолетик остался застрявшим на дереве, что отчасти радовало (хотя бы было видно, где он). Ковер под сундуком складывался гармошкой, по сантиметру вылезая из-под кровати. Когда Дин закончил, то оказался посреди моря с волнами, покрытыми ворсом и скрытыми в нем крошками вместо рыб. Он растянул ковер по полу и сундук оказался посреди комнаты.