Подожди, Проша, согласно заданию, ведь бомба должна сработать над Рейхстагом. Это он должен был в тартарары убраться. Юнкерс бомболюк пушкой обработал, его заклинило полураскрытым, и вот теперь мы здесь гнезда птеродактилей рассматриваем. А по заданию, эти самые птички должны сейчас гнездо фашистское обгаживать. Если взлетим и бомбу кинем, получается, джунгли в наше время прилетят? Откуда она, машина, знает, что именно самолет надо в будущее возвращать?
Да не на самолет она действует, а на все вокруг. Время смещает, и пространство перемешивает, но немного. Рейхстаг бы не весь в прошлом оказался, а кусками, какой куда провалился. Самолет маленький, целиком, в одном куске, сюда попал.
А остальные куски где?
Так вокруг же ничего не было. Воздух. Где-то здесь он, Проша покрутил рукой над головой.
Где-то здесь, повторил Алексей, озадаченно взглянув на Прошу, так и Юнкерс могли с собой сюда притащить. Какой радиус действия у машины? Соседи с автоматами точно не заглянут? На огонек?
Мне тоже про это подумалось, Юнкерс тогда совсем близко шел. А Проша будто и не слышал вопроса, шпарил про свое:
А после сброса вы постараетесь самолет к парашюту поближе держать, чтоб в зону действия попасть.
Самолет к парашюту поближе держать Не стал я расстраивать Прошу, да и остальных, хотя остальные-то сами были способны догадаться. Скорость у меня минимальная под двести километров в час, даже с потерей высоты. Как я буду машину на одном месте удерживать? Только кругами ходить и надеяться, что бомба сработает, когда близко окажемся? Но я-то промолчал, а Галюченко не удержался:
Ты, Проша, никогда в кабине стрелка не сидел, парашютиста из нее не бачил. У нас же скорость тильки купол здесь, змигнув, и мы в километре!
Решим эту проблему, вмешался Костя. Можно круг описать и в расчетный момент команду на срабатывание рацией подать. Вон у тебя, Проша, антенны какие. Аж две пулеметные позиции освободить пришлось и в носу, и в хвосте.
Нет с машиной радиосвязи, огорчился физик. Это не антенны, а бесконтактный емкостной контур. Как предохранитель работает, чтобы процесс внутри самолета не включился.
Проша оборвал себя на полуслове, покраснел и промямлил:
Я думал, что как предохранитель. А она все равно включилась.
Ничего, не сдавался Климов. Рация на Ланкастере раздельная передатчик себе оставим, приемник к бомбе прикрутим, а таймер на ней отключим.
Круг описать, проворчал я, к бомбе прикрутим Дырки латаем А никто не заморочился, как взлетать будем.
Замолчали. Проша на меня удивленные глаза уставил. Алешка отвернулся. А, тоже, значит, думал уже, Костя скривился и бровки домиком сделал, прикидывал, поскольку эту проблему с кондачка не решишь. Петр Иваныч смотрел, а сам будто пересчитывал что-то. А что тут пересчитывать, лес валить придется, но это ж целая просека нужна.
Сколько потребуется для взлета? откликнулся первым Проша.
По-хорошему, этому кораблю нужно не меньше метров семисот твердого покрытия. В длину. И в ширину метров восемьдесят, а лучше больше. На кочке вильнешь, крылом в фарватер не впишешься, и в елку.
Проша помрачнел.
Ух ты, семьсот метров! Семьсот на восемьдесят больше пяти гектаров рубить, уныло восхитился Костя, повернувшись к джунглям. А может, по пляжу разгонимся?
Не получится, я даже удивился несообразительности радиста. Видел, какие борозды пропахали, когда садились? Этот песок ногой ткнешь по полколена закапываешься.
И чего ухать, як филин, сонно проворчал Галюченко, козу бы найти. Какой тут птеродактиль, Проша, по твоим приметам к козе ближе? Молочка бы.
Да какие козы, Петр Иваныч, физик удивленно потер облупившийся нос, ни одного молоконесущего животного на весь Меловой период. Не произошли они еще.
Нас разобрал хохот, такое удрученное лицо стало у бортстрелка.
Тьфу ты. Вот ведь занесло, так занесло, покачал головой Галюченко, Гитлер подлюка, все наперекосяк из-за него. И сюда свалились, и в баню не попали, даже рубаху сменить не получается. Полосу рубить надо, выбираться, я завтра два этих гингки свалю.
И так он это ровно сказал, что мы забыли смеяться и уставились на него. Проша первым очнулся:
Правильно, Петр Иваныч, и я два.
Ох, держите меня семеро, хохотнул Алешка, чем валить-то будете? Топоры чи есть, чи нет? ехидно выдал он.
Ишь, как раззадорило, по-украински шпарит не хуже Галюченко.
Один есть! сказал я, рассмеявшись и зевнув. В аварийном Ланкастера. Лопата даже имеется. Слышал, аварийку так собирают попал один в переплет, в тундре, скажем, приземлился, в следующий раз обязательно сухое горючее в НЗ воткнут. Нам-то в ЕР-ке не повернуться будет с топором, да еще и с лопатой, а в Ланкастере их и не заметишь. Петр Иваныч прав, его и топор завтра. Но, извини, только на один день, дальше жребий тянуть придется. Всем, включая меня. Да и намахаешься так, что к обеду взвоешь.
Не взвою, чи я дрова ни разу в жизни не рубил. Ну ладно, значит, отдохну в принудительном порядке, а остальные завтра на подхвате. Я спать, что-то засыпаю уже, потянулся Галюченко. По уставу положено.
Устав еще не написали здесь, неграмотные, всеобуч у динозавров не вводили, пробубнил радист. Не положено спать ефрейторам.
Нет устава, нет и службы. Так спать буду, пожал плечами Галюченко.
Проша, а что говорит наука про каменные топоры? отвернулся от стрелка Костя, его конопатое лицо было сонным, но решительным.
Что говорит наука, я уже не слышал, решив, что ничего хорошего она про это говорить не могла. Какие они там были? Кремниевые? Или, к примеру, обсидиан имелся у индейцев кроу. Вот ведь в непутевое же место попали, даже кремния на топоры в местный сельмаг не завезли, ни захудалого обсидиана, думал я, уже засыпая. И воды-то нашли, да только тухлой и мутной, будто по ней стадо коров этих здешних бродило. Теперь животы у всех болели, и есть не хотелось, хоть и еды в виде зеленых полно Перед глазами почему-то проплыла прозрачная Соня. Сквозь нее проступил Алексей, что-то жарко рассказывавший динозавру. Не местному, а тому, морщинистому, из Плутонии Динозавр не отвечал, но сально ухмылялся
Глава 12. Мамаши с колясками
К концу первой недели подтвердились опасения, что зверье совершенно диких размеров встречается и поблизости. На рассвете из Ланкастера выбираешься, а оно, высотой с соседнюю елку, стоит боком и будто вшу тебя рассматривает. Однако мы уже разобрались, что эти огромные твари, если им не попадаться под ноги, вреда не принесут.
Проша постоянно рисовал их в своем блокноте, отмечал. Часто там появлялись лапа или клюв, или гребень. Иногда наброски звездного неба. Иногда на полях возникал профиль девушки. Рисовал физик довольно криво, но видно было, что девушка будто бы оглядывалась. А я, один раз столкнувшись с ее строгим взглядом, в Прошин блокнот наведываться перестал.
Сейчас физик сидел справа от меня, и я не мог не видеть, как он задумчиво заштриховывал очередной профиль. Девчонка теперь смотрела, как если бы сквозь сетку дождя. Физик сказал:
Седьмой наш день у динозавров. И кажется, прошлой ночью наблюдалось новолуние. Небо ясное, а Луны нет, пояснил он, видимо, на всякий случай, потому что воцарилась тишина после его слов. Скоро узнаем, сколько дней в неделе у динозавров.
Поди больше, чем у нас. День-то точно короче. Не хотелось бы узнать, сколько в году, пробурчал радист.
Не хотелось бы, согласился Проша. Но можно будет предположить и так.
У динозавров ни одно созвездие не похоже на себя, сказал Алешка, усмехнувшись, небо совсем другое. Могу только догадываться, где сейчас Ковш Большой и где Малый. Они здесь есть их звезды, в смысле, но я не уверен и Полярная звезда теперь не полярная.