Точно.
Я хочу разбудить её. Хочу обнять. Сказать ей, что вернул свою тень, и увидеть на её лице волнение и радость.
Но сейчас она так довольна и очень спокойна.
Пока что этого должно быть предостаточно.
Найди меня, когда проснёшься, прошу я.
Хорошо.
Она снова погружается в сон.
Я смотрю на волка: он поворачивает ко мне голову, и его голубые глаза встречаются с моими.
Она моя. Ты меня понял, волк? Моя.
Он издаёт низкое горловое ворчание, но звук затихает, и волк снова опускает голову.
За окнами комнаты Дарлинг небо становится бледно-голубым: восходит солнце.
Останьтесь с ней, говорю я близнецам. Если что-то изменится, позовите меня, и я приду.
Близнецы кивают, Баш усаживается в кресло с высокой спинкой, а Кас забирается на подоконник.
Удовлетворившись тем, что у Дарлинг, похоже, появился новый защитник и два принца фейри будут за ней присматривать, я покидаю её спальню и выхожу во влажный утренний воздух.
Глава 3
Кас
В нашем с братом детстве отец однажды поймал волчонка и подарил его нам на солнцестояние. Мы назвали питомца Бальдром в честь одного из богов фейри.
Волчонок рос свирепым зверем, бесчинствовал при каждом удобном случае и держал весь двор в страхе. В конце концов отец заставил нас отправить его в конуру на конюшне. Но с момента, как попал в дом, Бальдр спал с нами и потому, оставшись в полном одиночестве в конюшне, мог выть до поздней ночи.
Кто-нибудь может заткнуть эту собаку? злилась мать. Я говорила вашему отцу, что это была ужасная идея забирать дикого зверя домой.
Мать ненавидела всё, что не могла подчинить своей воле.
Чтобы утихомирить Бальдра, мы с братом спали с ним в конюшне, устроившись на грязном полу среди сухой сладкой травы.
Мы не чувствовали большого неудобства. В конюшнях нас никто не беспокоил. Никто не следил за нами, не осуждал, не рассказывал, что мы делаем неправильно и чем, наоборот, нам следовало бы заняться вместо этого.
А потом однажды ночью мы проснулись и обнаружили, что Бальдра нет рядом, а над нами стоит мать. Была середина ночи, поэтому нам удалось различить только её тёмный силуэт с сияющими золотыми крыльями за спиной.
Довольно этих игр в грязи, заявила она. Вы принцы и должны вести себя соответствующе.
Где наш волк? спросил Баш.
Он убежал, ответила мать и направилась к открытым дверям конюшни. К восходу солнца я жду вас одетыми в зале собраний.
Но мы с Башем, естественно, проигнорировали её приказ и отправились рыскать по лесу, громко выкликая Бальдра.
В итоге мы оказались на опушке леса, где начиналась песчаная отмель лагуны.
На берегу, глядя на водоворот света в воде, стоял Питер Пэн.
К тому моменту он уже потерял свою тень, но мать всё равно предупреждала нас о том, что он опасен.
На самом деле плохой идеей было даже находиться на территории Пэна, не говоря уже о том, чтобы пересекаться с ним.
Можете выходить! крикнул он, по-прежнему стоя к нам спиной. Я слышу, как вы дышите.
Мы с Башем переглянулись. Посмеем ли мы?
Питер Пэн всегда восхищал нас. Он был старше, чем кто-либо помнил. Скорее миф или бог, чем человек. Даже отец боялся его, а обычно отец никого не боялся.
Баш первым вышел из тени деревьев.
Мы ищем нашего волка, сказал он. Ты его не видел?
Как дела у вашей матери? вопросом на вопрос ответил Пэн.
Я последовал за братом; между пальцами ног захлюпал влажный песок.
Нам говорили, что между Динь-Динь и Питером Пэном что-то произошло, но двор фейри всегда больше любил сплетни, чем факты. Мы не знали, в чём именно было дело. Мы лишь видели, что при упоминании Питера Пэна крылья матери загораются ярче, но губы при этом складываются в угрюмую гримасу.
Динь-Динь любила и ненавидела Питера Пэна. Теперь, выйдя замуж за короля фейри, она пыталась скрывать свою любовь.
Но еë крылья не умели лгать.
У матушки всё благополучно, ответил я.
Да? Она пытается во всём контролировать вашу жизнь так же, как и мою? Он взглянул на нас через плечо.
Я думаю, он и так знал ответ, но, несмотря на наши прохладные отношения с матерью, мы не собирались говорить о ней дурно. Ба научила нас быть выше этого.
Ваш волк мёртв, сказал Пэн. Я подозреваю, что Динь-Динь об этом кое-что известно. С этими словами он развернулся и ушёл в лес.
Мы с братом переглянулись.
И какого хрена он имел в виду? спросил Баш.
Чёрт, чтоб я знал.
Но тут из водоворота в лагуне вырвался новый столп света. И там, в сияющей воде, постепенно опускаясь на дно, виднелся наш мёртвый Бальдр.
* * *
Баш закуривает и после долгой затяжки передаёт сигарету мне. В домике на дереве тихо, но в ранний час другого и не ожидаешь.
Теперь, раз Пэн вернул свою тень, начинает Баш, я думаю, мы сможем захватить двор фейри, если захотим. Тилли может сколько угодно вынашивать планы, как сместить Питера Пэна, но все они будут стоить ей армии.
Со столбика сигареты свисает кусочек пепла. Я переворачиваю её и дую на кончик вспыхивает уголёк, пепел осыпается вниз.
Я понимаю.
Мы хотим его обратно? Двор фейри?
Я затягиваюсь сигаретой и задерживаю дым в лёгких.
А ты? Хочешь?
Он упирается затылком в широкий подголовник кресла, изучая Дарлинг взглядом.
Я очень долго этого хотел. Он вздыхает и трёт глаза. Но теперь я не уверен.
Я никогда не жаждал власти, которую подразумевает монархия, но знаешь, чего мне не хватает? Я возвращаю ему сигарету. Ритуалов. Церемоний. Праздника солнцестояния. Запаха пиршеств и постоянного ритма музыки, наполняющей залы.
Он улыбается, кивает, и спустя мгновение комнату Дарлинг заполняет иллюзия точная копия наших воспоминаний.
Это пиршественная зала во дворце: с потолка свисают железные светильники, ярко горящие благодаря магии фейри, пахнет жареным мясом и сладкими пирогами, картофелем с травами и медовым печеньем.
Смотреть на это почти больно, но воспоминания поневоле захватывают.
В бытность мою наследным принцем я ненавидел придворную жизнь фейри до мелочей потому что жил ею.
Такое отношение больше присуще смертным: принимать вещи как должное, а потом тосковать о потерянном, но я разделяю его как никогда.
В Неверленде всё навсегда но как же легко всё это потерять.
Мне столько лет, что я сбился со счëта.
Питер Пэн так давно родился, что никто не помнит его появления на свет.
И всё же мы до сих пор ищем нечто постоянное, основательное, твёрдую опору под ногами. Что-то, что мы сможем назвать своим.
Чему мы сможем принадлежать.
На ум приходит слово «любовь».
Возможность любить и быть любимым.
Держаться за что-то не от страха, а потому, что это делает тебя счастливым.
Баш выдыхает дым и тушит сигарету в ближайшем глиняном горшке.
Знаешь, кого мне напоминает этот волк? Брат кивает в сторону горы чёрного меха, свернувшейся рядом с Дарлинг.
Бальдра, легко произношу я.
Волк, навострив уши, открывает глаза и смотрит прямо на нас.
Мы с Башем переглядываемся.
Бальдр? повторяет Баш, и волк поднимает голову. Брат мгновенно оказывается на ногах, подскакивает к краю кровати. Это ты, мальчик?
Волк издаёт глухое ворчание и громко стучит хвостом по матрасу.
Как это возможно? Баш чешет в затылке. Бальдр умер уже давным-давно.
Я будто слышу в голове далёкий голос Ба и вслух повторяю её слова брату:
«Лагуна даёт и отнимает».
Он хмурится.
Отец тоже это знал. Именно поэтому в первую очередь он решил пойти в воду.
Значит, лагуна возвращает нам Бальдра спустя долгие годы после того, как Динь убила его? Зачем?
Я качаю головой.
Не думаю, что он здесь ради нас. Помнишь, что Ба говорила о волках?
«Символы защиты и силы».
Это имеет смысл. Конечно, Дарлинг следует оградить от нас. Мы относимся к ней как к своей шлюхе, и остров говорит нам перестать быть мудаками, иначе волк пооткусывает нам члены.
Не будь идиотом. Дарлинг нравится, когда с ней обращаются как со шлюхой. И остров не должен её этого лишать.