Да я это так. По-стариковски ворчу просто. он виновато опустил взгляд,
По-стариковски!? Франсин вновь расхохоталась. Я умоляю вас, Вилли! Вам ведь только шестьдесят шесть. Вы мужчина в полном рассвете сил. Регулярно по горам прогулки совершаете. По хозяйству мне помогаете. Разве старики так могут? Вам еще жить и жить. Вы еще правнуков застанете.
Так я и не отрицаю, что полон сил. Я же говорю, будь моя воля и будь наша соседка не так болтлива Стормайер не договорил, самодовольно скривившись в усмешке. Однако не прошло и пары секунд, как он снова помрачнел.
Просто разговариваю с Эдвином и не могу до него достучаться. Особенно в последнее время. Оттого и думаю теперь, почему всё так. То ли подход находить разучился. То ли постарел безнадежно.
Ах, вы об этом. Франсин тоже перестала улыбаться, вспомнив вчерашний, случайно подслушанный разговор мужа и свекра. Ну, так ведь сын ваш в администрации работает. В министерстве. Ему положено быть таким. Серьезным. Скептически настроенным. Может быть, даже слегка недоверчивым.
Так, я ведь отец его, а не посторонний человек. покачал головой Виллем. К отцу можно и нужно иначе относиться. А то, что бы я ни говорил, все ерунда получается, или глупости, или досужие домыслы. Тревожно мне на сердце последнее время, Франсин. А он понять этого не может.
Вы так из-за той птицы переживаете? Или из-за аварии на Тростниковой улице? невестка Стормайера бросила заниматься цветами и, подойдя к старику, нежно обняла за плечи. Не надо так, Вилли. Люди умирают, разбиваются на автомобилях, тонут в океане. Такое случается. Такова жизнь. Уж вы-то должны это понимать. Дольше меня живете на этом свете.
Я-то понимаю, Франсин. Виллем, почувствовав тепло исходящее от женских ладоней, заметно успокоился внутренне. И в каком другом случае, наверно, позабыл бы об этой треклятой аварии. Да и птицу ту из головы выбросил бы давно. Подумаешь пташка какая-то. Да и Лепински эти кем мне приходятся? Просто знакомые моего сына. Я с ними не виделся то никогда прежде. И не разговаривал. Даже не знаю, как выглядят. Но что-то меня гложет. Что-то не дает покоя. Какое-то чутье.
Вам просто надо отвлечься. Съездить в город, например. Со старыми коллегами по работе пообщаться, а не только с вашими внуками и невесткой. Франсин легонько похлопала по спине свекра и вернулась к клумбе. Ну, или, в крайнем случае, поболтать с кем-либо из соседей Вон, кстати, как раз, кажется, сосед наш бежит. Дмитрий Федорович, собственной персоной.
Женщина указала в сторону дороги, и Стормайер машинально посмотрел в указанном направлении, заметив низкорослого старика в цветастых шортах и красной рубашке. Он шустро семенил по тротуару своими сухими кривыми ногами и, энергично размахивая руками, кричал что-то неразборчивое.
Виллем невольно прислушался к этим воплям.
Сосед!.. Эй, сосед!.. Иди сюда!.. Покажу что-то! пожилой мужчина приблизился к ограде и стал носиться вдоль нее с неестественной для его возраста прытью. Сосед!.. Чего ты там стоишь!.. Иди сюда, сосед!
Какой он громкий сегодня, однако. с заметным недовольством произнес Виллем и, глянув на невестку, направился к калитке. Пойду, узнаю, чего он так переполошился.
Шум и гам, тем временем, не утихал. И источником его являлся Дмитрий Федорович Шаповалов, невысокий, худощавый семидесяти трех летний мужчина, живший на противоположной стороне улицы. Как правило, он не был настолько громогласным, зато всегда был шустрым и деятельным. То стриг газон возле своего дома, то что-то мастерил в гараже, то менял черепицу на крыше, то гремел чем-то, находясь в доме Веры Хименес. В общем, не старичок, а настоящий электровеник. Теперь же, в придачу к своей неугомонности, он еще и надрывно кричал, оглашая окрестности высоким, хрипловатым голоском.
Чего ты вирищишь, старый?! возмутился Виллем, выйдя за ограду.
Сосед! Привет, сосед! Дмитрий Федорович подлетел к Стормайеру и стал энергично трясти ему руку. Как жизнь?.. Как внуки?.. Роберт хорошо учиться?.. Арьен не сильно капризничает?.. Привет, Франсин!
Он громко выкрикнул, повернув голову в сторону цветочных клумб, и жадно сверкнул глазами, заметив приветливо машущую ему в ответ невестку Стормайера. Шаповалов не стал дожидаться ответов на вереницу заданных им вопросов и продолжил оживленно тараторить, не позволяя Виллему и слово вставить.
Ох, и хороша же Франсин! Жалко я старый такой, а то увел бы ее у твоего сына. он дернул руку Стормайера, не обращая на проявляемое тем недовольство. Идем, Вилли! Я тебе такое покажу! Ты просто обалдеешь! У меня такое дома произошло сегодня, я сам едва с ума не сошел Пошли, пошли, пошли!
Дмитрий Федорович, не отпуская руки Стормайера, бросился бежать через дорогу, обратно к своему дому. Виллему не оставалось ничего другого, как покорно последовать за неуемным стариком, с некоторой обреченностью поглядывая назад, на машущую ему вслед невестку. Однако не успел мужчина что-то сообразить, как понял, что оказался на заднем дворе соседского дома.
Вот, смотри! Смотри, какая вещь произошла!
Дмитрий Федорович наконец-то отпустил руку Виллема и с необычайной прытью понесся по недостриженной зеленой лужайке, прямиком к газонокосилке, припаркованной возле ограды.
Да не стой ты, как вкопанный! Иди за мной! вопил он, оживленно жестикулируя.
Стормайер послушно направился в сторону садового агрегата, внешне напоминавшего внешне портативный зерноуборочный комбайн, с водруженным на его крыше креслом водителя. Большинство жителей острова давно не пользовались такими устройствами, предпочитая обычным, управляемым вручную газонокосилкам, автоматические. Но Шаповалов, в этом случае был принципиальным человеком и предпочитал все делать лично, не доверяя роботам даже такое нехитрое дело, как стрижку травы. Это могло показаться обыкновенной стариковской причудой. Но Стормайера такая позиция соседа всегда удивляла и, отчасти, сбивало с толку. Ведь Шаповалов более тридцати лет своей жизни проработал на фабрике по производству автоматизированных устройств.
А тем временем, неугомонный Дмитрий Федорович подбежал к своей газонокосилке и начал виться вокруг нее, будто пчела вокруг цветка.
Я сегодня хотел лужайку подровнять. А то заросла вся. старик стал говорить заметно тише, но не медленнее. Сажусь в седло. Включаю зажигание. А моя дорогуша только рычит, и с места не трогается. Ну, думаю, сломалась, старушка. Пора ей на заслуженный отдых. Уж лет сколько работала! Не меньше сорока! Все детали, вдоль и поперек, заменены. Ничего родного кроме корпуса не осталось Но так ведь жалко! Так долго она мне верой и правдой служила. Все равно, что член семьи стала. Решил разобраться, что к чему. Стал осматривать и обомлел. Шаповалов ловко присел на корточки и ткнул пальцем в землю возле заднего колеса. Смотри, сосед, внимательнее! Смотри и не говори мне, что это тебя не удивляет!
Виллем нагнулся, чтобы разглядеть указанное Дмитрием Федоровичем место и поначалу не понял, что конкретно ему хотят продемонстрировать. Но потом, присев на корточки вслед за своим соседом и аккуратно раздвинув травинки, впал в некоторое замешательство. Одно из колес газонокосилки ушло в землю. Причем не меньше, чем на три-четыре сантиметра. Стормайер двумя пальцами подцепил земляной комочек и растер его. Все сомнения были, тот час отринуты прочь. Почва оказалась влажной и мягкой. Что же тогда здесь такого удивительного? Ведь газонокосилка весила немало и легко могла увязнуть в земле без какой-либо посторонней помощи.
И это все? спросил Виллем, с недоверием глядя в глаза соседу. Ты мне это что ли показать хотел? Из-за этого весь переполох?