Мольбы услышаны. Гостя подхватывают за дорогие одежды, волочат, безвольного, к закрытым воротам. Одежды из тонко выделанной белой шерсти под крепкими руками трещат и рвутся в нескольких местах. Ворота широко распахиваются. Незадачливого Кекропа выпроваживают из дома пинками, под оскорбительные выкрики и игривый пересвист слуг. В довершение несчастий на юношу спускают с цепи пса. Кекропу приходится позабыть о гордости. Подняв подол длинных нарядов, юноша спасается бегством. От неминуемых укусов избитого Кекропа спасают случайные прохожие. Посохами они отгоняют огромного белого пса. Повеса покидает аристократический квартал, сильно хромая.
Днём позже. Полночь. Дом Лаодики
Мне не веришь?! Лучшему своему товарищу и не веришь! Кекроп несёт под полами одежд какой-то объёмный мешок. Тогда почему с нами пошёл, а, Нис?
Дай остракон почитать, тогда и поверю. Нис тоже скрывает что-то тяжёлое под одеждами.
Не кричите вы оба! цыкает зло Пандион. Шёпотом говорите! Или уж лучше и вовсе молчите. Один обход уже повстречали, отпустили нас, на слово поверив, на втором обходе не поверят, досмотрят с пристрастием, найдут якорь, верёвку, и всё мы пропали. Примут нас троих за воров, в тюрьму отведут.
Не переживай понапрасну. Откуплю вас обоих от стражи. Я же известный богач. Энкомии6 мне посвящают поэты, бахвалится Кекроп.
Деньги и у меня есть. Не уступаю тебе я богатством. Равны мы. Вот только энкомии мне не посвящают, потому как лживая лесть мне противна, Шёпотом возражает товарищу Нис. Не об откупе я с тобой говорил, а о репутации. Не хочу прослыть ночным грабителем. От худой молвы трудно отмыться.
Брань на шее не виснет, Парирует весело предводитель шествия.
Только по дружбе с тобой я, Кекроп. Голос Ниса наполнен искренним сочувствием. Жалко мне тебя. Лицо твоё опухло. Сколько синяков! Их ты не видишь, но поверь мне синяки у тебя ужасные. Ещё и хромаешь. Несчастия твои, Кекроп, происходят от колдовства. Как прекрасно мы втроём развлекались до твоей глупости у фонтана! Что было в кувшине, когда ты отпил из него воду? Молюсь Гераклу, чтобы и меня какая-нибудь коварная девица не опоила зельем приворотным. Любви травматичной мне, право, не надо!
Пришли! шепчет Кекроп. За тем домом дом Лаодики ненаглядной.
Предводитель шествия укладывает на мощение якорь, развязывает суму и передаёт Нису остракон.
Ты шутник, Кекроп. Нис, повертев в руках остракон, возвращает осколок тарелки обратно. Ночь же безлунная, факелы мы потушили, как прочтёшь в темноте маленькие буквицы?
Нис, ты же просил. Я и уважил просьбу твою. Не хочешь смотреть? Ну и не надо! Кекроп, криво улыбаясь, прячет остракон в суму. Дева просит вызволить её, в обмен за услугу готова выйти за меня замуж. Это любовь, Нис, против неё невозможно устоять.
Хватит вам про любовь распекаться! Пандион подозрительно осматривается вокруг. Тихо вокруг. Даже псы сторожевые не лают. Странно всё это. А не засада ли нас поджидает за стенами? Быть может, хозяева умелые в рубках, числом больше нас, вооружены до зубов? Слышал я, родитель-де Лаодики муж непростой, чином высоким меридарх, бравый вояка, под ним гарнизоны. При таком важном муже должна быть охрана.
Меридарх? переспрашивает удивлённый Нис.
А то ты не знал! с издёвкой возвращает товарищу Пандион. Будем красть дочь главного гегемона Великой Стены Бактрии.
Нет, не знал. А он утаил от меня! обижается на Кекропа товарищ. Кабы знал, кто отец Лаодики, так мирно бы спал в своей кровати. Вот теперь страшно и мне.
Конечно, страшиться надо. Уж больно могучий противник у нас, соглашается с Нисом Пандион. Нас могут убить в переделке.
Убить? Нис хватается руками за живот. Не согласен я на смертоубийство.
Да будет же вам! Поздно бояться невеста моя за стеной стоит и слышит ваши трусливые речи, трунит над друзьями Кекроп, потирает руки довольно. Вызволим влюблённую деву.
Нис принимается за воровское дело. Отойдя на несколько шагов от каменной стены высотою в два роста, что ограждает владения Евкратида, юноша ловко закидывает якорь за парапет. Подёргав за верёвку, Нис убеждается в прочности зацепа, жестами предлагает Кекропу первым проникнуть во двор дома. Кекроп указывает рукой на больное колено.
Пожалей меня, верный товарищ!
Где та граница между дружбой и службой? Ныне я, словно слуга, исполняю твои повеления, тяжело вздыхает Нис и берётся за верёвку. Сомнения переполняют юношу. Воры грабят дома ради наживы. Ради чего я рискую собой?
Ради забавы, Нис! подбадривает товарища Кекроп. Будешь завтра собою гордиться.
Нис поддаётся увещеваниям Кекропа, медленно взбирается по верёвке на стену, вот он уже почти у парапета, осталось сделать последний рывок, и ограждение будет взято. Несмазанные ворота дома с жутким скрежетом распахиваются. На улице появляются пять плохо освещённых мужских силуэтов, один из них в экзомисе с тусклым светильником в руке, а у четверых в руках дротики. Лиц вышедших не видно. Друзья замирают в оцепенении.
Ой! неожиданно вскрикивает по-детски Пандион.
Это воры! Гелиокл, Платон, метайте! зычно командует самая высокая и крепкая тень.
В друзей отправляется дротик. Нис высвобождает верёвку, рушится наземь. Эта неловкость спасает товарища Кекропа. Дротик ударяется по тому месту, где немногим ранее был живот незадачливого «вора».
Бежим! вопит в ужасе Пандион. Убивают! Люди, спасите!
Нис встаёт во весь рост и заполучает по плечу вторым дротиком.
О-хо! Меня ранили.
Нис хватается рукой за плечо, вслед за Пандионом подаётся в бега. Вдвоём они наперегонки со всех ног покидают аристократический квартал. Кекроп остаётся наедине с пятью силуэтами. Высокая тень раздаёт другим теням дротики. Ласково наставляет:
Платон, в этот раз тебе обязательно повезёт. Подражай Гелиоклу. Целься в грудь.
Вот-вот возобновится атака. Страх овладевает Кекропом.
Не бросайте меня! Позабыв о больном колене, зачинщик ночного визита пытается нагнать товарищей. Подождите! Я с вами!
Ему в след с насмешкой поёт Евкратид:
Сладкое яблочко ярко алеет на ветке высокой
Очень высоко на ветке; забыли сорвать его люди.
Нет, не забыли сорвать, а достать его не сумели7.
Убегающих не преследуют. Три «вора» благополучно исчезают в темноте ночи. Обороняющимся достаются от нападавших богатые трофеи: якорь железный, крепкая конопляная верёвка, кинжал бронзовый в ножнах резных, мешки из воловьих шкур, пара тёмно-коричневых гиматиев из добротного сукна и серебряные фибулы к ним с выгравированными именами владельцев. Ворота дома Евкратида затворяются. Слышатся частые хвалы богам, кто-то в глубине дома женским голосом громко поминает «глупую строптивую деву». «Вызволение» не удалось.
Евкратид
Днём ранее
Оставив Лаодику размышлять в андроне, супруги вводят «варвара» Кастора на кухню. Кухарка разливает половником наваристую душистую похлёбку с кусочками мяса по тарелкам, закончив, покидает помещение. Густой пар поднимается над тарелками.
Пока остывает еда, расскажу вам про два обряда, через которые я прошёл после сражения под Кангхой, начинает беседу Евкратид. В обоих посвящениях инициатором был Кушан. Стадо белых рогатых быков есть у Кангхи. Священное стадо. Личная собственность правителя. Белые быки для меня символ луны. Луна образ Артемиды. Это мои верования. У кочевников иные боги с иными именами и символами. Кому из них посвящено стадо, мне никто не сказал, я же не интересовался по деликатности.
Так вот, перед самым моим возвращением домой Кушан предложил мне пройти обряд очищения и начала новой жизни. Не смог я отказаться от предложенного, ибо пребывал в полной власти правителя. Привёл Кушан меня к яме рядом с каналом для орошения, над ямой уложено покрытие из сосновых досок. Между досками щели широкие. В покрытии люк. Яму и настил недавно приготовили. Глина ещё не просохла. Я заглянул в яму глубокая, увидел в яме брёвна-колонны, что поддерживали перекрытие снизу. «Так тюрьмы не делают», подумалось мне, потому я спустился вниз по лестнице охотно. Никого, кроме нас двоих, не было на том месте. Люк за мной не закрылся, как я того опасался. Остался я ждать. «Что же за обряд будет? Долго ли мне в яме томиться?» Представлялось мне проведу день и ночь в ожиданиях некого чуда. Ожидания мои не затянулись.