Музыка медленно умолкает.
Кэрол (пристально смотрит на него, пораженная таким отношением). Забавно И прямо в точку. Акт любви это такая боль! И все же, я терплю и боль, и опасность, лишь бы уйти от одиночества хоть на несколько минут. А опасность в том, что родов я не вынесу.
Вэл. Ну тогда улетай, птичка, улетай, пока крылья не обломались. (Снова занимается гитарой.)
Кэрол. Почему я вам не по нутру?
Вэл (оборачиваясь). Мне все по нутру, пока не начнут лезть в душу.
Кэрол. А чем я вам дорожку перешла? Разве я стукнула кому, увидев на вас часы своего двоюродного брата?
Вэл (начинает снимать часы). Вы ни единому моему слову не поверите, но я вам всю правду сказал. Мне тридцать лет, и я завязал и с вашей компанией, и с заведениями, куда вы хаживаете. С клубом «Место встреч», баром «Свет звезд», «Музыкальной шкатулкой» и прочими ночными кабаками. Вот (протягивает ей часы), возьмите этот швейцарский хронометр, показывающий время, день недели, месяц и бредовые лунные фазы. До них я ничего не крал, а когда их украл, то понял, что мне пора завязывать, так что теперь верните их Берти (Берет ее за руку и пытается вложить часы ей в ладонь, стараясь разжать пальцы. Она плачет, но с яростью смотрит ему в глаза. Он шумно вдыхает и с силой пускает часы по полу.) Вот мой ответ вам и всем, с кем вы там шуры-муры крутите!
Кэрол (сбрасывая пальто). Ни с кем я не кручу! Думала, с вами смогу закрутить (Музыка обрывается.) Вы здесь в опасности, Змеиная Кожа. Вы сняли куртку, кричавшую: «Я вольный и одинокий!», и надели красивенькую синюю робу заключенного!.. Прошлой ночью я снова проснулась с мыслью о вас. Всю ночь гнала, чтобы предупредить вас об опасности (Прижимает к губам дрожащую руку.) Хотела передать вам предупреждение! И надеялась, что вы меня услышите и дадите увезти себя отсюда, пока пока еще не поздно.
Распахивается дверь. С криками вбегает Лейди.
Лейди. Там ваш брат идет, выметайтесь! Сюда я его не пущу!
Кэрол, всхлипывая, подбирает пальто и идет в кондитерскую. Вэл шагает к двери.
Заприте дверь! Не пускайте его в магазин!
Кэрол, всхлипывая, опускается на стул у столика. Лейди взбегает по лестнице на площадку, одновременно в магазин входит Дэвид Катрир. Это высокий мужчина в охотничьем костюме. Он почти так же красив, как и в молодости, но что-то исчезло. В его облике сила пленника, командующего другими пленниками. В лице и во взгляде та же отчаянная и неестественная жестокость, с которой Лейди воспринимает мир.
Дэвид. Кэрол?
Вэл. Она там. (Кивает в сторону полутемной кондитерской, куда ушла девушка.)
Дэвид (идя в кондитерскую). Кэрол!
Та поднимается и выходит на освещенную часть сцены.
Ты нарушила договор.
Кэрол чуть кивает, пристально глядя на Вэла.
(Резко.) Ладно, я отвезу тебя домой. Где твое пальто?
Кэрол бормочет что-то нечленораздельное, пристально глядя на Вэла.
Где ее пальто, где пальто моей сестры?
Вэл нагибается, поднимает уроненное Кэрол пальто и протягивает Дэвиду. Тот набрасывает его на плечи Кэрол и с силой толкает ее к входной двери. Вэл отходит в сторону.
Лейди (внезапно и резко). Подождите, пожалуйста!
Дэвид смотрит на площадку и замирает, когда Лейди сбегает вниз.
Дэвид (тихо и хрипло). Как дела, Лейди?
Лейди (поворачиваясь к Вэлу). Вэл, выйдите.
Дэвид (обращаясь к Кэрол). Кэрол, подожди меня в машине.
Открывает дверь сестре, та оглядывается на Вэла с отчаянием во взгляде. Вэл быстро проходит через кондитерскую. Звук закрываемой двери. Кэрол легонько кивает, словно в ответ на мучительный вопрос, и выходит из магазина. Пауза.
Лейди. Я тебе однажды сказала, чтобы ты никогда здесь не появлялся.
Дэвид. Я за сестрой приехал (Поворачивается, словно собираясь уйти.)
Лейди. Нет, обожди!
Дэвид. Боюсь сестру одну оставлять на дороге.
Лейди. Я должна тебе сказать то, чего раньше никогда не говорила. (Подходит к нему. Дэвид поворачивается к ней, затем отступает в сторону.) Тем летом, когда ты меня бросил, я носила под сердцем твоего ребенка.
Молчание.
Дэвид. Я не знал.
Лейди. Нет-нет, я тебе не писала ни записки, ни письма гордячка была, гордость имела. Но носила под сердцем твое дитя в то лето, когда ты меня бросил, когда вместе с виноградником сожгли отца, а ты, ты умыл руки и открестился от дочки итальяшки-бутлегера (Она задыхается и умолкает, яростно взмахивает рукой, стараясь продолжить.) А потом женился на светской девице, которая отстроила твою родовую усадьбу и нарожала тебе (Переводит дух.) здоровеньких детишек
Дэвид. Я не знал.
Лейди. Ну а вот теперь знаешь, теперь знаешь. Тем летом, когда ты меня бросил, я носила под сердцем твоего ребенка, но лишилась его, и вместе с ним из меня ушло сердце!
Дэвид. Я не знал.
Лейди. Потом я хотела умереть, но смерть не приходит, когда ее зовешь! Тогда мне хотелось умереть, но я выбрала нечто вроде смерти. Ты себя продал. А я продала себя. Тебя купили, и меня купили. Ты нас обоих сделал продажными шлюхами!
Дэвид. Я не знал.
Мандолина еле слышно наигрывает «Скажите, девушки, подружке вашей».
Лейди. Но все это было давно. Я отчего-то поехала туда вечером несколько дней назад на берег озера, где был отцовский виноградник. Помнишь, помнишь виноградник моего отца?
Дэвид пристально смотрит на нее. Она отворачивается.
Не помнишь? Даже этого не помнишь?
Дэвид. Лейди, я другого ничего и не помню
Лейди. Как отец играл на мандолине, как мы с ним пели в винограднике?
Дэвид. Да, другого ничего и не помню
Лейди. «Неблагодарное сердце»! «Словно роза»! Мы прятались, а отец все звал: «Лейди! Лейди!» (Поворачивается.) А как я могла ответить, когда мы целовались! (Резко и шумно вдыхает, глаза широко раскрыты, ладонь прижата ко рту, словно она сказала нечто невыносимое. Дэвид резко отворачивается.)
Музыка обрывается. Джейб начинает звать ее стуком в пол второго этажа. Она проходит к лестнице, останавливается и оборачивается.
Я злопамятная! Больше никогда здесь не появляйся. А если тут объявится твоя оторва-сестра, пришли за ней кого-нибудь, только чтобы тебя здесь не было. Потому как я надеюсь, что меня больше никогда не пырнут ножом. (Прижимает руку к груди, с трудом дыша.)
Дэвид отворачивается, идет к двери. Она делает шаг в его сторону.
И не надо меня жалеть. Руки я не опустила. Магазином вот занимаюсь, там кондитерская, которая откроется весной, там все заново обустраивается, чтобы туда приходила молодежь, она будет напоминать
Дэвид берется за ручку двери и замирает спиной к ней.
отцовский виноградник и те вечера, когда попивали вино, когда у тебя было кое-что получше, чем вся остальная жизнь!
Дэвид. Лейди это
Лейди. Что?
Дэвид. это правда! (Открывает дверь.)
Лейди. А теперь уходи. Я просто хотела сказать, что жизнь моя еще не кончена.
Дэвид выходит, Джейб продолжает стучать. Лейди оцепенело стоит, пока в магазин тихонько не входит Вэл. Она не сразу замечает его возвращение и бормочет:
Какого же я дурака сваляла
Вэл. Что?
Она подходит к лестнице.
Лейди. Я сваляла дурака!
Она натужно поднимается по ступенькам. Освещение медленно меняется, обозначая смену картин.
Картина вторая
В тот же день на закате. Вэл в магазине один, как будто собирается уходить. Закат огненный. Крупная рыхлая женщина открывает дверь и ошарашено останавливается. Это Ви Талботт.
Вэл (оборачиваясь). Здравствуйте, миссис Талботт.
Ви. У меня что-то с глазами. Ничего не вижу.
Вэл (подходя к ней). Позвольте я вам помогу. Наверное, когда вы ехали, солнце било вам в глаза. (Подводит ее к стулу для примерки обуви справа от окна.) Вот сюда присаживайтесь.
Ви. Спасибо огромное.
Вэл. Не видел вас с того вечера, когда вы привели меня сюда спросить насчет работы.
Ви. К вам священник еще не приходил? Преподобный Тукер? Я взяла с него слово, что он зайдет. Я ему сказала, что вы у нас вновь прибывший и еще не приняты ни в одну церковь. Хотелось бы, чтобы вы ходили в нашу.