Надо сделать так, чтобы поверили, сказал человек в маскировочной одежде.
Первомайскую песенку им спеть хором, что ли? иронично спросил Лысухин. Так ведь все равно не поверят. Песенки могут петь и фашисты. Доводилось мне слышать
Пароль, отозвался молчавший до сей поры Стариков. Нужен пароль. Такой, чтобы его знали и партизаны, и наши солдаты, и, конечно, диверсанты с карателями. Тогда, я думаю, никто никого не перестреляет.
Да, пароль, согласился человек в маскировочной одежде. Что ж, давайте прямо сейчас его и придумаем.
И мужчина выжидательно взглянул на Лысухина.
Это нам запросто, ответил Лысухин. Сейчас изобразим.
Лысухин откинулся на спинку скамьи, на которой сидел, и стал смотреть на потолок, напевая при этом слова шальной, бесшабашной песенки: «Иволга птица залетная, иволга птица любви, ты мне под песенку иволги» Пел и размышлял он недолго.
Вот придумал! радостно крикнул он. Привет от иволги чем не пароль? По-моему, очень даже замечательный пароль. Диверсанты, значит, крикнут этот пароль, а наши бойцы в ответ скажут отзыв. Допустим такой: «Иволги здесь не водятся». И все будет в порядке! Главное запомнить легко и пароль, и отзыв. Да и к тому же красиво. Привет от иволги, а? От такого пароля веет мирной жизнью и женщиной. В конце концов, за что мы воюем? За мирную жизнь и женщин разве не так?
На это ни полковник Корчагин, ни мужчина в маскировочной одежде ничего не ответили. Мужчина взглянул на Старикова. Тот перехватил его взгляд и едва заметно кивнул.
Что ж, пускай будет привет от иволги, сказал мужчина. Отзыв тоже сгодится. А заодно это будут и ваши позывные. Значит, Стариков иволга один, а Лысухин иволга два. Товарищ капитан, вы не возражаете?
Ничуть, отозвался Лысухин. Но у меня имеется вопрос. Ладно наши солдаты, но каким таким образом узнают пароль далекие партизаны?
Ну, это уже наша забота, ответил мужчина. Теперь поговорим о ваших легендах. Вот что мы предлагаем
* * *
Разговор о легендах и обсуждение всех нюансов, связанных с таким тонким делом, занял немало времени и всех изрядно утомил. Когда с легендами было покончено, полковник Корчагин предложил сделать перерыв.
А и вправду! согласился Лысухин. А то у меня от всех этих премудростей просто голова кругом! А ведь еще, чувствую, это не весь разговор. Далеко не весь! Хотя бы потому, что у меня имеется целая куча всяких вопросов
Выйдя из помещения, Стариков молча отошел в сторонку и закурил. Лысухин подошел к нему.
К тебе, сказал Лысухин Старикову, у меня имеется индивидуальный вопрос. Как ты думаешь, по какой такой причине на это дело выбрали именно нас с тобой? Ведь должна же, я так думаю, быть причина. Этот замаскированный дядька, мыслится мне, дюже умный. А умные люди без причины ничего не делают. Ну так отчего именно мы с тобой?
Единство и борьба противоположностей, не сразу ответил Стариков.
Чего? не понял Лысухин.
Разные мы с тобой, вот чего, пояснил Стариков. Оттого именно нас и выбрали. Что-то лучше получится у тебя, что-то у меня. А вместе готовая картина. А вот если бы мы с тобой были одинаковы, то картина получилась бы неполной. По крайней мере, мне это так представляется.
Вот оно что, в задумчивости вымолвил Лысухин. А ведь и вправду Ну, я же говорю, что тот замаскированный дядька человек шибко умный. А я отправил его в пешую прогулку по маршруту А с другой-то стороны как и не отправить, коль тебе предлагают такое свинство. Сдаться добровольно в плен, понимаешь ли!..
Они помолчали. Вечерело. Был май месяц, можно сказать, самый исход весны. Но безрадостной и квелой была весна в сорок третьем году. По крайней мере в тех краях, которые на штабных оперативных картах значились как подступы к Белоруссии.
Ты боишься? спросил Лысухин.
Чего именно? глядя куда-то вдаль, уточнил Стариков.
Ну, того, что нам с тобой предстоит. Как-никак фашистский плен Мало ли? Нет, оно, конечно: коль такое дело, то я готов. Правильно говорит тот замаскированный дядька: война она бывает разной. Но видеть вблизи фашистские рожи Мало того, кланяться им, подчиняться, заглядывать в их подлые глаза А ведь придется! Вот чего я опасаюсь! Опасаюсь, что не выдержу и вцеплюсь зубами в какую-нибудь фашистскую глотку. Ты-то сам этого не опасаешься?
Мне кажется, что на войне следует опасаться только одного пули, пожал плечами Стариков. Потому что пуля невидима. От нее невозможно уклониться. Коль уж она в тебя летит, то и прилетит. А фашистская рожа перед глазами что ж? На фашиста можно и не смотреть, его можно и перехитрить, и убить Тут все зависит от тебя самого. А вот пуля в этом случае все зависит не от тебя, а от нее.
Будем считать, что ты меня наполовину успокоил, усмехнулся Лысухин. Что ж, пойдем совещаться дальше. Вот полковник уже машет нам рукой.
* * *
Дальше обсуждали, пожалуй, самый сложный момент каким таким хитрым и ловким способом Старикову и Лысухину сдаться в плен.
На этот счет у нас имеется вот какое предложение, сказал мужчина в маскировочной одежде. Мы переправляем вас в партизанский отряд, действующий неподалеку от Астаповичей. Кто вы на самом деле такие будет знать лишь командир отряда, и больше никто. Далее все просто. Во время стычки с фашистами вы изыскиваете возможность, чтобы сдаться в плен.
Да уж, просто! проворчал Лысухин. Уж так просто, что проще и не бывает! Прямо как на колхозном сеновале с передовой трактористкой после того, как она слезла с трибуны!
Конечно, всех моментов предвидеть невозможно, согласился мужчина. Но план именно такой. Не думаю, что фашисты захотят отправить вас в какие-нибудь дальние дали. С вашими легендами вам самое место в концлагере в Астаповичах. На то и весь расчет.
Как мы попадем в партизанский отряд? спросил Стариков.
На самолете, ответил Корчагин. Он вас и доставит прямо на место.
Что, прыгать с парашютом? весело удивился Лысухин. Всю жизнь мечтал! С самого детства! И вот скоро моя мечта осуществится! Ура. Последнее слово Лысухин произнес нарочито безрадостным тоном.
Что, никогда не приходилось прыгать с парашютом? едва заметно усмехнулся мужчина в маскировочной одежде.
Это мне-то? разыграл удивление Лысухин. С чем только я не прыгал! И с парашютом, и без парашюта Не о себе я беспокоюсь, а о нем. Он указал на Старикова. Он у нас человек интеллигентный, а интеллигенция с парашютами не прыгает. А сам-то я прыгну за милую душу!
Никаких прыжков с парашютами не будет, сказал Корчагин. Самолет аккуратно приземлится на лесную полянку, высадит вас, заберет раненых и отбудет в обратном направлении. Вот и все.
Жаль, коль оно и вправду будет так! поник головой Лысухин. А то я бы прыгнул
Полковник на такой пассаж ничего не ответил, лишь пожевал губами: похоже было, он уже отчасти привык к общению с такой сумбурной личностью, как капитан Евдоким Лысухин.
Хочу уточнить два важных момента, сказал мужчина в маскировочной одежде. Момент первый: сдаваться в плен вы будете не в самой первой стычке с фашистами, и даже не во второй и не в третьей. А, скажем, в четвертой или пятой. Иначе все будет выглядеть подозрительно. Не успели, мол, появиться в отряде, как уже сдались.
А откуда фашисты смогут узнать, когда именно мы появились в отряде? не понял Лысухин.
Скорее всего, узнают, и очень скоро, вздохнул мужчина в маскировочной одежде. Найдутся желающие им доложить
Понятно, скривился Лысухин.
И момент второй. Оказавшись в лагере, напирайте на то, что вы друг друга не знаете. Точнее сказать, познакомились друг с другом лишь перед самой отправкой в отряд. Долгое знакомство также будет выглядеть подозрительно.
Но и короткое тоже, сказал Стариков.
Не понял, удивленно посмотрел на него мужчина в маскировочной одежде.