Я специально для этого разговора после каждой смены всё, что заработал, сюда складывал. Для наглядности. Почти семьдесят рублей получилось.
Много. Андрюш, а ты там не делаешь ничего такого
Нет, нет! Не волнуйся. Я же тебе уже рассказывал чаевые да попутные пассажиры. Если бы делал что-нибудь «такое», тут было бы гораздо больше.
Ты хочешь сказать, что денег нам хватит, даже если будешь работать один. Так?
Точно! После каждой смены я буду складывать всю эту прибыль в крынку. Или в другое место. Мы будем брать оттуда, сколько надо на хозяйство, а мою получку откладывать на крупные покупки. Мы стиральную машину хотели купить. Ну как, согласна?
Про стиральную машину? Согласна. Но работа меня не тяготит, а денег лишних не бывает.
Ты абсолютно права! Но вести домашнее хозяйство, даже такое маленькое, как наше, тоже работа. А что касается заработка, так дома ты не меньше наэкономишь, чем на заводе заработаешь.
И мои заводские подруги останутся подругами, даже если я уволюсь?
Умница!
Нетрудно было догадаться. Но ты говорил про два с половиной аргумента. Где ещё половинка?
Ты только не обижайся, но то, что твои подруги никуда не денутся, как раз и является половинкой аргумента.
Есть что-то более важное?
Есть, Лариса, есть. И это самое важное, что на сегодня мы с тобой имеем, твоё здоровье.
Никогда бы не догадалась! Нет, правда, а почему ты уверен, что моя работа угрожает моему здоровью?
А я и не уверен вовсе. Я опасаюсь. И опасенья эти очень основательны. Дело в том, что я совершенно случайно действительно, Лариса, случайно узнал, что твой славный завод не последний среди ленинградских производств по онкологическим заболеваниям.
Но в нашем цехе ничего вредного для здоровья нет. Нам даже за вредность не доплачивают и молоко не дают.
Дорогой мой человек! Ты приходишь в свой любимый цех и не знаешь, что находится за стеной, ниже или выше этажом. Ты можешь на территории завода по дороге к своему цеху ежедневно проходить мимо такого, о чём и говорить страшно.
Ну это ты слишком, засмеялась Чайка.
Во время службы в армии мне довелось побывать на радиационном полигоне. Когда-то там испытывали атомное оружие, а потом эту территорию стали использовать для обучения солдат поведению на реально зараженной местности. Хоть это и в Сибири, но там, Лариса, далеко не безлюдные места. Там деревни вокруг, а в них люди живут. И никому до их здоровья дела нет. А чем вы, работники завода, отличаетесь от тех людей, что живут вблизи радиационного полигона? На твоём заводе мощность излучения, может быть, и маленькая, но продолжительность присутствия в нехорошем месте может дать толчок к развитию очень нехороших болезней. Я про онкологию говорю.
Ты меня запугал, чай остыл, и нам надо выйти на улицу. Погуляем немного. Надо кое-что из одежды купить. Потом пообедаем, и я пока не уволилась, поеду на работу.
С удовольствием провожу тебя до самой проходной. Хорошо? Кстати, вот тебе ещё маленький аргумент в пользу моей идеи дорога из дома на завод. Двадцать минут до метро, тридцать минут в метро и минут пятнадцать до проходной твоего любимого завода.
Мы обменяем нашу с бабулей комнату и твою на квартиру рядом с «моим любимым» заводом, весело парировала Чайка, а потом стала серьёзной. Андрюша, я подумаю.
На улице было влажно, прохладно и легко дышалось. Частые моросящие дождики ликвидировали пыль, а осенние ветры услужливо сдували выхлопные газы немногочисленных грузовиков, легковушек и автобусов.
Мы гуляли, заходили в разные магазины, и мне казалось, что Лариса и думать забыла об утреннем разговоре. Но она, разглядывая мужскую фланелевую рубашку, вдруг сказала:
Ну, предположим, я уйду с завода. Предположим, что моё здоровье будет в безопасности. А как же мои подруги, которые останутся работать там? Как я буду себя чувствовать, встречаясь с ними? Как дезертир? Давай тебе эту рубашку купим. Как раз к зиме тёпленькая и мягонькая.
Сказала это как бы между прочим. И не понять даже, что важнее: её работа или тёплая рубашка для меня. Но не для того я несколько недель обдумывал этот разговор, чтобы растеряться от подобного «между прочим».
Ты должна думать не только о себе. Вдруг у тебя будут дети? Дети у замужних женщин рождаются гораздо чаще, чем у незамужних.
Лариса улыбнулась, сжала свои тонкие пальцы на моей руке и сказала:
И рубашку купим.
Какое обнадёживающее это «и»!
Потом, нагулявшись, мы вернулись домой, пообедали, и я легкомысленно пообещал помыть посуду вечером. Лариса отдохнула немного, полежав на диване с книжкой, и мы вместе отправились к её заводу. Прощаясь возле проходной, привычным уже жестом она коротко пожала мою руку чуть выше локтя, шепнула: «До вечера» и ушла.
А вечер уже начинался. Сгущались сумерки. Было ещё довольно светло, и уличные фонари и фары автомобилей ничего не освещали, а горели только сами для себя. Я шёл вдоль Сосновки, и холодный ноябрьский ветер залезал в рукава и за воротник, трепал волосы на непокрытой голове, выдавливал слёзы из глаз и катил их мимо ушей к шее. Я не чувствовал холода. Мне очень хотелось плакать. Но я не плакал. Это ветер, просто холодный осенний ветер выдавливал слёзы из глаз.
Прости меня, Чайка! Я сегодня не помою посуду и не встречу тебя после работы. Через несколько минут я дойду до метро, опущу в щель турникета пятак и спущусь на эскалаторе под землю. Вынырнет из тоннеля грохочущий поезд, услужливо распахнёт двери своих вагонов и умчит меня в двадцать первый век.
* * *
Закончилась последняя мечта, я вышел из метро в Озерках седым пожилым человеком с бесконечным чувством вины и с беспрестанно кричащей Чайкой в Душе. Кричи, кричи, не умолкай, моя Чайка! Узнаешь ли ты хоть что-нибудь из того, что я намечтал о нас с тобой? Узнаешь, непременно узнаешь. А пока, когда закончится вечерняя смена, ты выйдешь из заводской проходной, доедешь на троллейбусе до метро и поедешь на площадь Восстания, где тебя встретит твоя бабушка, и вы пойдёте домой. Пройдёт около года, и ты выйдешь замуж, потом родишь двоих сыновей, а в 1987 году умрёшь от страшной неизлечимой болезни. А мне будет подарена долгая жизнь. Или я буду наказан этой долгой жизнью. Ведь придёт время, и я стану жить с мыслью, что это именно моя капля яда сделала чашу твою смертельной, что это именно моей капли любви не хватило для твоей жизни.
Когда Чайка приснилась мне? В первых числах февраля. А сейчас октябрь. Значит, десять месяцев. Что же случилось со мной за это время? Произошло чудо я узнал, что Душа не только существует, но и что она бессмертна. Я нашёл два доказательства существования бессмертной Души и теперь могу представить и третье. Это творчество. Всё равно какое. Поэзия, плотничество, архитектура, живопись или садоводство всё это из Души. Разумом можно только подправить, причесать, но создать, сотворить без Души ничего нельзя. Какова Душа, таковы и её творения.
Нет сомнения в том, что Душа в течение жизни тела меняется. Как тут не вспомнить слова Сервантеса, что каждый из нас сын своих дел? Душа воспитывается от рождения до кончины Добром и Злом. Не знаю, что будет с ней за чертой земной жизни. И никто не знает. Хотя многие говорят, что знают. А я знаю только то, что если болит Душа и не прошла её боль до самой этой черты, то будет болеть и после. А ещё я уверен, что когда-нибудь встретится моя Душа с Душой Чайки. И мне теперь не страшно, что время летит так быстро. Вот и выходит, что не зря случились мои мечты.
Три стихотворения, которые я в своих мечтах посвятил Чайке, на самом деле посвящены моей жене Любушке. Она простила мне эту вольность. Поэтому я теперь точно знаю, что простит меня и Чайка. Ведь Души этих женщин так похожи друг на друга!