Добравшись до угла, я сворачиваю направо. Главные ворота монастыря на южной стороне. И это неспроста: южная стена больше всего освещается солнцем. Через дорогу северная часть стены, окружающая квартал селенаэ. Я часто задавалась вопросом: что возникло раньше? Люди Ночи выбрали окраину Коллиса, несмотря на стоящее здесь аббатство, или монастырь специально построили между их кварталом и остальным городом. Но, думаю, даже мать Агнес не знает этого.
Переплетенные лозы покрывают и внешнюю стену, и большинство домов и окон, выходящих на север, закрывают своими зелеными руками узкие аллеи, ведущие в район селенаэ. Нежные белые и фиолетовые лунные цветы распускаются только по ночам, когда люди Ночи стараются не выходить из своего квартала.
Белый цветок сжался в бутон, Скрывшись от солнца и чуждых глаз. Каждый селенаэ спешит домой, Когда ты решишь раскрыться для нас.
Я напеваю внезапно возникшую в голове песню, когда звоню в колокол аббатства. Дети учат ее едва ли не первой, но я не вспоминала о ней уже несколько лет. Дожидаясь, пока мне откроют, невольно выискиваю в просветах между листьями в форме сердца хотя бы намек на то, что человек со шрамом наблюдает за мной. И продолжаю напевать мелодию, словно это сможет защитить меня.
Шаркая ногами, в мою сторону направляется женщина, и она мало похожа на ту, что когда-то научила меня петь эту песню. В трех шагах от ворот она вытягивает скрюченную, как клешня, руку вперед, чтобы нащупать решетку, а закрытые пеленой глаза смотрят мимо меня.
Кто там? хрипло спрашивает она.
Это я, матушка, отвечаю я, не зная, какой ожидать реакции.
Наш последний разговор вышел довольно неприятным. Но теперь уголки губ на морщинистом лице поднимаются вверх, словно солнце на рассвете, а глаза озаряются светом, хотя взгляд у матери Агнес все такой же отрешенный.
Катрин?
Да, пришла проведать вас.
Радость на лице настоятельницы вызывает удивление, но вскоре редкие брови приподнимаются, а рот изгибается в скептической ухмылке. Так мать Агнес больше походит на себя.
Ты чего-то хочешь, заявляет она.
Магистр Томас сказал, что вы нездоровы. Выражение ее лица не меняется, отчего у меня вырывается вздох. И я пришла, чтобы извиниться.
Хм. Видимо, тебе очень сильно хочется узнать то, за чем ты пришла.
Настоятельница достает связку ключей из-под серой шерстяной мантии, быстро отыскивает нужный, но ей приходится повозиться, чтобы попасть в замочную скважину.
Как только ржавая калитка открывается со скрежетом, я вхожу в арку и несколько раз моргаю, чтобы привыкнуть к полутьме после яркого солнечного дня. Мать Агнес закрывает и вновь запирает калитку, пристегивает связку ключей к поясу. Мне хочется смягчить этот неловкий момент шуткой.
Вы не ошиблись в моих мотивах, говорю я. Я почуяла запах имбирного печенья сестры Луизы еще у самого святилища.
Тонкие губы матери Агнес подергиваются, пока мы идем по мрачному коридору.
Ну, раз уж ты проделала этот путь, то заслужила кружечку чая.
Настоятельница ведет пальцами по стене, как я несколько минут назад, но не поддавшись эмоциям, а для того, чтобы знать, где повернуть, и не пропустить дверь в свою гостиную.
Когда мы входим, из-за стола, заваленного бухгалтерскими книгами и пергаментами, вскакивает девушка.
Катрин! выдыхает она, и на ее лице появляется намек на озорную улыбку.
Я закатываю глаза:
Все еще Кэт. Ты первая начала меня так называть, помнишь?
Конечно помню.
Маргерит бросает обеспокоенный взгляд на настоятельницу, и в этот момент я понимаю: она в полном облачении сестры Света, ее волосы скрыты под белым платком, а талию обхватывает поясок из бисера.
Когда ты дала обет? спрашиваю я.
Мать Агнес направляется к потертому мягкому креслу, делая вид, что не слушает наш разговор, но я хорошо ее знаю.
В середине зимы, отвечает Маргерит. Как и положено.
Церемония проводится в самый короткий день в году, символизируя, что сестра должна наполняться Светом в каждый последующий.
И ты не позвала меня?
Маргерит заламывает свои изящные руки, когда в разговор вмешивается мать Агнес.
Я сказала ей, что она должна передать приглашение лично. Настоятельница опускается на свое место. Но ты так и не появилась здесь, чтобы получить его.
Голубые глаза подруги наполняются слезами, но Маргерит всегда плакала только за других. И довольно часто из-за моих наказаний. Что ж, судя по всему, ничего не изменилось. Я вздыхаю.
Прости, Марга. Я просто
Поддалась гордыне, заканчивает мать Агнес.
Я хмурюсь:
Я собиралась сказать «злилась».
И это правда.
Настоятельница беззаботно откидывается на спинку кресла.
Злость форма гордыни.
Не знаю, права ли она, но, если честно, мне все равно. Мне лишь жаль, что из-за этого пострадала Маргерит.
И ты постригла волосы? спрашиваю я.
Эта мысль вызывает боль. Я всегда завидовала золотистым волнистым локонам подруги, которые легко укладывались в прически, в отличие от моих темных непослушных кудрей.
Маргерит смеется:
На самом деле нет. Мне разрешили сохранить их до осени, чтобы еще немного подросли.
До осени? переспрашиваю я. Почему ох
Крупная торговая ярмарка Коллиса. Со всех уголков Галлии съезжаются мастера, в том числе и изготовители париков.
Ты сможешь выставить их на аукционе.
Мать Агнес кивает:
На эти деньги мы купим новый ткацкий станок. Сможем больше ткать.
Аббатство обеспечивает себя самостоятельно и даже получает прибыль от продажи ткани, которую ткут сестры и послушницы. Но станок здешний старше самой настоятельницы.
Я рада внести свой вклад, говорит Маргерит.
И я в этом не сомневаюсь.
Сестра, говорит настоятельница, вы сможете пообщаться с Катрин в следующий раз. А сейчас не могла бы ты принеси нам чаю, пока мы будем обсуждать ее текущие дела?
Я фыркаю. Она ведет себя так, словно мы будем договариваться о цене на шерсть.
И немного имбирного печенья, пожалуйста, добавляю я, садясь на длинный жесткий диван справа от настоятельницы.
Как продвигается расширение святилища? спрашивает мать Агнес, как только дверь за Маргерит закрывается.
Пока подруга не вернется и не уйдет снова, настоятельница будет вести разве что светскую беседу.
Через несколько недель начнут сводить потолок, рассказываю я. Каменщики всю зиму обтесывали камни для арок.
Когда Маргерит возвращается с подносом, я все еще описываю, как установят блоки под остроконечной крышей. Подруге требуется несколько минут, чтобы аккуратно поставить блюдце, чашку и печенье перед настоятельницей, а затем налить чай и сладкие сливки. Передо мной она ставит медовый напиток, который я люблю больше, и, подмигнув, оставляет тарелочку со стопкой печенья. Все это время я обдумываю, как начать разговор о том, что мне хотелось узнать.
Все три мужа матери Агнес жили в других странах, так что она, скорее всего, повидала больше мест на континенте, чем магистр Томас. Когда последний муж умер, состояние вдовы и отсутствие у нее наследников привлекло внимание самого короля.
Он уже был женат, но ничего не мешало ему отдать леди Агнес за одного из своих приближенных. Поэтому ее вызвали ко двору, но, остановившись по пути в аббатстве Солис, чтобы отдохнуть, она решила остаться здесь насовсем. Написала королю очень милое письмо, в котором рассказала, как Солнце обратилось к ней во сне и велело остаться и служить сестрой Света. Имущество, таким образом, перешло под управление религиозных властей Коллиса. Новоиспеченную сестру тут же назначили настоятельницей аббатства, и эта должность сохранится за ней до самой смерти. Даже королевский указ не мог отменить этого.