Но мое внимание полностью сосредоточено на святилище, несмотря на яркий солнечный свет, отражающийся от его стен и окон. Оно великолепно. Я никогда не понимала, почему мать Агнес выступала против моей работы, ведь все мои труды во славу Солнца.
Настоятельница расстроилась, когда я ушла, озвучиваю свои мысли, заполняя повисшее молчание. Раньше мы пили с ней чай раз в неделю, но уже давно не встречались. Я скучаю по ней.
Признание даже для меня становится неожиданностью.
Ведь, на мой взгляд, мать Агнес и виновата в этом.
Кто-то машет нам рукой, говорит Ламберт.
Мы выходим на открытую площадь, и я вижу, что к нам бежит Реми с хмурым выражением на лице.
Это ученик магистра Томаса, радостно заявляю я.
Уже нет. Уже подмастерье, помнишь? Не дожидаясь ответа, он спрашивает: Что случилось, Кэт?
Ничего. Ничего такого. Ничегошеньки. Я начинаю хихикать, хотя и сама не понимаю, почему эти слова такие смешные.
Она пьяна? Реми тянет меня к себе, и я натыкаюсь на него.
Нет, нет. Ламберт качает головой. Она выпила немного чая, который должен был ее немного успокоить. Вопросы, которые мы задавали о прошлой ночи, оказались не очень приятными.
И что, во имя Солнечного света, вы добавили в этот чай? восклицает Реми. Сконию?
Не злись, прошу я, прислоняя голову к его плечу. От него пахнет каменной пылью и потом. Запахом тяжелой работы. Чай мне дал Симон.
Он еще ответит за это. Реми хватает меня под руку. Я отведу ее домой.
Ламберт смотрит нам вслед и я посылаю ему воздушный поцелуй на прощание, хотя внутри от этого что-то съеживается.
Глава 9
Я сплю до следующего утра, и за это время Реми успевает рассказать магистру Томасу о моем возвращении.
Чай не должен был на меня так подействовать, пытаюсь объяснить я.
Почему-то мне хочется оправдаться за произошедшее, хотя, узнай архитектор, что в ту ночь за мной наблюдали, никогда больше не выпустил бы меня на улицу одну.
Как только они поняли, как на меня действует чай, тут же отобрали чашку. Я сделала всего несколько глотков.
Реми протыкает свою сосиску ножом.
Не хотелось бы мне повстречать того, кто выпил все, бормочет он. Ты едва могла связать пару слов.
Потому что хотела спать, огрызаюсь я. Так что сразу же туда и пошла.
Знаю, котенок. Я сам отвел тебя. Реми закатывает глаза, но затем косится на архитектора. Вернее, проводил до дверей комнаты.
Он никогда не пытался нарушить правило «Не заходить в спальню Кэт».
В ответ на ненавистное «котенок» я скрючиваю пальцы, словно когти, и шиплю на него.
Хватит, обрывает меня магистр Томас. Что ты сказала венатре, Катрин?
Рассказала, как услышала крик, увидела бегущего мужчину и пошла посмотреть, не нужна ли кому-то помощь, но нашла тело. Больше ничего, магистр.
И не говорила, что Перрета приходила сюда? спрашивает архитектор.
От этого вопроса зеленые глаза Реми чуть не лезут на лоб.
Ну, если придираться к словам, именно этого я не делала.
Нет, но я призналась, что мы знали ее, что вы иногда давали ей денег. И что уже давно их не давали.
Магистр слегка выпячивает губы явный признак того, что он недоволен. Реми проглатывает кусок еды и выпаливает:
Перрета приходила сюда?
Да, требовала денег, но, услышав отказ, закатила истерику и ушла, говорит архитектор. На этом все.
Закатила истерику? Реми указывает большим пальцем на дверь мастерской. Это она?
Магистр устало кивает.
И молоток она стащила?
Он вздыхает.
Да, после того как воспользовалась им.
Я удивленно пялюсь на них: и не подозревала, что молоток пропал. Если она взяла его с собой, то мотивом для убийства могло стать ограбление. Вот только на инструменте выгравировано имя архитектора, так что его, скорее всего, переплавят для золочения.
Магистр переводит взгляд на меня, и я вижу в его серых глазах невероятную печаль.
Венатре кого-нибудь подозревает?
Я киваю.
Удэн сказал, что видел в ту ночь на площади святилища селенаэ. Думаю, венатре станет искать тех, кто еще его видел.
Магистр Томас с отвращением бросает двузубую вилку на тарелку.
Ну что за идиот! Это явно приведет к еще одному убийству!
Реми фыркает:
Это же селенаэ.
И каковы же дети Ночи? интересуется архитектор.
Поклоняются Луне, бормочет Реми, глядя на остатки сосиски. Маги и еретики.
Магистр Томас подается вперед.
Что за невежество, Ремон. Они поклоняются Луне не больше, чем мы Солнцу.
Мало кто утруждается разобраться в теологии, но мать Агнес объясняла нам, что Благословенное Солнце божественный дар. Мы чтим и восхваляем его в храмах, строя которые стараемся отразить его красоту и выразить нашу благодарность, но оно не бог. И я даже не представляю, как селенаэ могут испытывать что-то подобное по отношению к Луне. Ее свет недостаточно силен и постоянен, чтобы помочь хоть чему-то вырасти.
Даже лунные цветы, которые оплетают стены квартала селенаэ, нуждаются в солнце. Но и они, и мы согласны в одном за Небесами скрывается нечто большее.
Если ты не понимаешь нашей религии, продолжает архитектор, вряд ли сможешь спроектировать и построить что-то подобное нашему святилищу.
Обойдусь без ваших лекций! Реми вскакивает на ноги. Я не ребенок!
Так не веди себя как ребенок, приподняв брови, отвечает магистр.
Реми вылетает из кухни, не сказав больше ни слова. Спустя несколько секунд до нас доносится громкий топот с лестницы: он поднимается в свою комнату на третьем этаже.
Я с удивлением на лице поворачиваюсь к архитектору:
Что это с ним?
Магистр Томас устало потирает лицо, но тут же отводит руку и морщится из-за порезов на пальцах.
Не уверен, что смогу доверить ему расширение трансепта через два года.
Почему? Он же закончил учебу.
Да, но ему предстоит еще многому научиться. Даже я стал мастером только после того, как мне исполнилось двадцать пять.
Интересно, как воспримет Реми, что после восьми лет учебы и подготовки ему придется ждать еще пять?
А каким вы были в его годы? спрашиваю я.
На лице архитектора появляется улыбка, хоть и немного натянутая.
Высокомерным. Самоуверенным и переполненным грандиозными планами. Неспособным ценить тех, кто меня окружает.
Что ж, значит, Реми действует точно по плану.
В этот раз магистр Томас усмехается, а затем встает и убирает выбившуюся прядь мне за ухо.
Сделай мне одолжение, направь все силы на восстановление модели.
Это займет несколько недель
Потому что я потрачу не меньше пары дней, чтобы просто разобрать все осколки.
Архитектор склоняется ниже, чтобы заглянуть мне в глаза.
И поменьше общайся с венатре. Дело не только в валериановом чае. Не сболтнуть бы что-то лишнее, говорит он. Ты рассказала все, что знала. Большего ему знать не следует.
Я киваю, но не потому, что согласна, а чтобы показать: я услышала. И магистр уходит.
* * *
К тому моменту, как Реми появляется в мастерской, чтобы пройти в святилище, я успеваю собрать почти все куски, которые больше ни на что не годятся, в ведро, и разделить оставшиеся каменные блоки на несколько куч в зависимости от размера. Основание модели пока не трогаю. Прежде чем начать что-то строить, надо отремонтировать подставку.
Окно, ведущее на улицу, открыто, чтобы проникало больше воздуха и света, поэтому все утро в него заглядывают люди. Я не обращаю на них внимания. Но ближе к полудню, когда я соскабливаю раствор с блоков, расположившись в центре комнаты, свет опять заслоняет какая-то фигура. И что-то подталкивает меня поднять глаза.
Это Симон из Мезануса.
Как вы себя сегодня чувствуете, мисс Катрин? осторожно спрашивает он.
Довольно неплохо, сэр. Но я проспала больше двенадцати часов.
На его лице застыло такое выражение, какое бывает у детей, которые ждут, что их отругают. Мне приходится опустить голову, чтобы скрыть улыбку.