Ну да.
Значит, он пропал где-то неподалёку?
Мы этого уже никогда не узнаем, мадемуазель.
Можно просто Ева.
А меня зовите Анри, улыбнулся молодой человек.
* * *
Разговор состоялся три дня назад. Сегодня четверг, и с понедельника я не была в шато «Колло», ночевала в отеле.
Я набралась храбрости и вошла в дом со стороны бокового входа. Вход был заслонён брандмауэром и был совершенно незаметен со стороны улицы.
Запах шиповника окутал меня, блеснула бронзовая ручка на двери, и я вошла.
Нижний этаж, цокольный. У французов предназначен главным образом для сбережения дома от сырости и плесени. Дверь ведёт в гостиную через служебное помещение и кухню.
Поднимаюсь по невысокой лестнице в коридор, ведущий в гостиную и в столовую. Все звуки пропали. Ни пения птиц снаружи, ни жужжания газонокосилки, ни шума дороги D10.
D10 это путь к отступлению. Обычная дорога местного значения. Никогда не бывает пробок. Лишь на мосту у светофора собирается пять-десять машин, и то в час пик. Дорога нежно блестит после дождика, и воздух над ней всегда дрожит.
В доме я одна. Ни души вокруг.
В комнатах пахнет пылью и, вероятно, каким-то моющим средством с ароматом лаванды. Позднее, я догадалась, что это запах средства от моли. Других признаков жизни нет. Ни запаха жаркого или супа из шампиньонов, ни жареной картошки, ни ни вкуса кипячёного белья, ни мяуканья кошки.
Нотариус сказал, что в доме дважды в неделю убирается приходящая прислуга.
Мебель в доме только расчехлили, и идеальной чистоты льняные шторы цвета горчицы спадали высокими колоннами вдоль окон. Обстановка состояла из трёх диванов, обтянутых нежно-мятным репсом, стоявших буквой «пэ» вокруг мраморного камина, двух кофейных столиков и одного журнального посередине. На камине возвышалась разноцветным грибом внушительная лампа в стиле «Тиффани», её близнец-торшер расположился у дивана. На противоположной от камина стене, вероятно, когда-то висела картина. Её след светлым пятном выделялся на светло-лимонных обоях. Потолок в молдингах, лепнине, как и ожидалось от дома эпохи Наполеона III.
В окнах, заслоняя полнеба арками перекрытий, раскинулся виадук ровесник дома. Раньше по виадуку проходила железная дорога, но в пятидесятые годы из-за нехватки металла в стране железную дорогу в Пуату разобрали. Из моих окон были видны крыши бывшего вокзала и привокзальной гостиницы. Об этом рассказал нотариус, встречавший меня в Пуатье утром в понедельник. Более в этом городке мне ровно ничего не было знакомо. Ни дома, ни улицы, ни деревья, ни люди.
Я прошла на кухню и посмотрела в окно на соседский дом. В нём жила мадам Сабль. Костлявая и крепкая старуха лет восьмидесяти семи. Об этом мне тоже сообщил нотариус.
На улице Вьен было всего два дома: мой и мадам Сабль. За домом с обрыва террасами спускались фруктовые сады, и до самой плотины строений не было только земли моих новых владений и мадам Сабль.
Когда я расплачивалась с водителем такси, мадам Сабль вышла из калитки своего сада и первой поздоровалась с нотариусом:
Здравствуйте, мэтр Моро! Как поживаете? Как здоровье уважаемого папаши Моро?
Здравствуйте, мадам. Са ва! Как вы поживаете?
Са ва! улыбнулась старуха и вопросительно на меня посмотрела.
Нотариус представил меня старухе:
Это ваша новая соседка, мадемуазель Ева! Ева, это мадам Сабль.
Называйте меня Марион, дорогая! улыбнулась Мадам Сабль, мы же теперь соседи! Заходите на кофе, когда закончите с делами!
Я поблагодарила мадам Сабль и обещала зайти.
Теперь мадам Сабль, увидев меня в распахнутом окне кухни, помахала рукой и показала на два аппетитных кекса на тарелке:
Заходите ко мне, Ева. Выпьем чаю в саду!
Честно говоря, мне совсем не хотелось пить с ней чай, но и отказывать старушке было неудобно.
Мадам ловко накрыла стол в саду, и когда я вошла в калитку, на серебряном подносе уже стояли две фарфоровые, костяные чашки и высокий, начищенный до зеркального блеска кофейник.
Я вспомнила все дежурные фразы, заготовленные дома на случай нежданного знакомства, и, хотя в Москве они казались напрасными хлопотами и тратой сил, здесь, в Пуату, на первый случай очень даже пригодились. Французский я знала благодаря стараниям моей матери. Она будто чувствовала, что французский когда-нибудь мне пригодится, и с детства вдалбливала мне незнакомые слова.
Как сейчас, помню. Дня не проходило!
Ева, скажи: гарсон!
Гарсон!
Что это значит?
Мальчик!
Правильно! Скажи: юн мейзон!
Мейзон!
Что это значит?
Дом!
Правильно! Скажи: ан тэ!
Ан тэ!
Что это значит?
Чай!
Правильно! Скажи: юн тас!
Тас!
Что это значит?
Чашка!
Правильно! А теперь сложи все слова вместе! Скажи: мальчик, дайте мне чашку чаю, пожалуйста!
Мёсье, доне муа юн тас де тэ, сильвуплэ!
Я ещё не читала и не писала по-русски, но уже знала, что такое гарсон, мейзон, тэ, тас, ваз и прочее. И всё же, несмотря на десятилетнюю подготовку дома и в спецшколе, говорить на неродном языке было сложно. Кажется, мадам Сабль это поняла и задавала вопросы медленно, чётко разделяя слова:
И что же вы будете делать с домом, дорогая? Сдавать внаём или продадите?
Мадам было так любопытно, что она совершенно потеряла чувство такта.
Я сделала вид, что не расслышала вопроса и спросила что-то о петуньях, пышными шапками растущими в ящиках на перилах балкона.
Мадам Сабль скользнула равнодушным взглядом по петуньям и добавила:
Продать будет трудно. В доме печное отопление. Последний раз реконструкция в особняке была, кажется, в пятьдесят третьем. Да, да, в тот год разобрали железную дорогу на виадуке. Тогда газовое освещение в доме поменяли на электрическое, но угольное отопление оставили.
Как угольное? переспросила я.
Дом топят углём, разве вы не знали, дорогая?
«Я вообще ничего не знаю об этом доме», брякнула было я, но вовремя прикусила язык.
В трубах вода разведена по всему дому, так что зимой во время морозов, нельзя оставлять дом не прогретым трубы и батареи разорвёт. Раз в полгода в ваш дом завозят уголь и сбрасывают в цокольный этаж.
Я вспомнила, что у западного входа действительно есть ворота, через которые мог вполне проехать грузовик с углём.
Так что, если захотите разжечь плиту или согреть воду для ванной, придётся топить печь в топочной.
Я захлопала глазами. В двадцать первом веке топить печь для ванной! И я припомнила её, чугунную, колченогую, с плоским носиком медного крана и латунными ручками на гладкой белоснежной полочке.
Но вы не переживайте! Топить достаточно один раз в день! Горячей воды хватит до следующего утра! Но если вы все же хотите продать дом, придётся ставить бойлер. Мазут выходит, конечно, дороже, чем уголь, но зато гораздо чище в топочной!
Да, да! кивала я головой, совершенно сбитая с толку.
Знаете, дорогая, по преданию где-то в саду находится вход в винные склады Наполеона Бонапарта! Подземные ходы были прорыты ещё в средневековье. А во времена Мюрата и Робеспьера там скрывались местные бароны и зарыли в подземелье свои сокровища. Старые городские карты сгорели во время пожара в мэрии во время Первой Мировой. Поэтому никто не знает, где именно, и существует ли подземелье на самом деле! Но многие искали эти склады! В том числе и покойный супруг мадам Нинон!
Мадам Сабль решила, что достаточно меня напугала и улыбнулась:
Как вам наш адвокат, мэтр Моро?
Я пожала плечами:
Очень любезный молодой человек.
Не женат, многозначительно посмотрела мадам Сабль.
Вот как, не нашлась я, что ответить.
Вы, я слышала, приглашены на свадьбу к сыну мэра в следующее воскресение.
Д-да, неуверенно ответила я, но ещё не решила, стоит ли идти. Незнакомое место, незнакомые люди
Конечно, стоит! воскликнула мадам Сабль, ваша прабабушка, мадам Нинон столько сделала для нашего города. Все смотрят на вас, как на продолжательницу её добрых начинаний! Она Почётная гражданка нашего города! Вы, благодаря ей часть истории Бурпёля! Вы должны пойти обязательно! Познакомитесь со всеми! Я вам помогу!