В таком случае я заеду за вами в восемь утра. В десять мы уже будем на пляже, а в обед поедим устриц.
Прекрасно! До завтра!
До завтра! Анри наклонился и поцеловал меня в щёку.
Я ожидала поцелуя в губы и была несколько разочарована.
У ворот он обернулся:
Сладких снов, Ева!
И вам!
После ухода Моро я побрела в спальню. Я так устала за день, что повалилась в кровать, едва раздевшись. Экран смартфона высветил цифры будильника: семь тридцать, и погас.
На улице за воротами раздались быстрые шаги незнакомца. Он перелез через каменную кладку забора. Зашуршал под ногами белый гравий.
Но я уже этого не слышала.
* * *
Будильник прозвонил в семь тридцать утра. Я вскочила и побежала в ванную. Включила кран, и из крана полилась ледяная вода. До вчерашнего дня я жила в гостинице, и совершенно забыла предостережение мадам Сабль, что в ванной вода нагревается с помощью печи, а печь нужно топить углём.
Зубы почистить и умыть лицо я смогла, но как принять душ?
«Подумаешь! В девятнадцатом веке люди справлялись, что же, я в двадцать первом не смогу?»
Я решительно спустилась в кухню и вошла в чулан, где хранился уголь. Уголь был сложен пластами, спрессованный в плотные кирпичики. Рядом лежали крафтовые пакеты, в которые уголь нужно было складывать и носить к печи. Очень разумно и удобно уголь в пакете кладут в печь, поджигают бумагу и ву-а-ля! Проще простого! Чистая работа!
У стены стояли лопата и совок. Я облокотилась рукой на косяк у двери, нагнулась за совком, а дальше произошло то, чего я совсем не ожидала. Раздался глухой звук, будто ударили в барабан за стеной. Вероятно, я задела ногой нижний ряд кирпичиков, и уголь посыпался. Я вскрикнула и отступила к двери чулана, но она оказалась закрытой. Пока я догадалась повернуть ручку, добрая половина кучи сползла мне под ноги. Чёрное угольное облако окутало меня, и я, чихая и кашляя, поспешила выбраться из чулана.
В ванной у печи я обнаружила несколько полных пакетов с углём и чуть не разрыдалась от досады. Печь я затопила быстро, уголь разгорелся, и в баке заурчала, нагреваясь, вода.
В это время раздался звонок в дверь. Я взглянула на часы. Ровно восемь утра! Это Моро!
Я открыла дверь, собираясь сказать что-то в своё оправдание, но Моро, взглянув на меня, с порога разразился таким громогласным хохотом, что у меня язык прилип к нёбу. Я взглянула в зеркало, висевшее над комодом в прихожей, и совершенно онемела. На меня смотрело чёрное, как у кочегара, лицо с серыми волосами.
Анри, тем временем отсмеявшись, стал очень серьёзен. Он вошёл в дом и с порога, тесня меня в коридор, принялся жарко целовать.
Моя Золушка, шептал он, расстёгивая на мне халатик.
Подожди, подожди! Ты испачкаешься!
Пусть! мычал он, распаляясь.
А как же Иль де Ре? вяло сопротивлялась я.
Он не уплывёт, Моро скинул с себя футболку.
А если уплывёт?
Я найду тебе новый остров, прохрипел Моро, не владея собой.
Подожди! Подожди!
Что? взглянул мне в глаза Анри.
Я не Шарлот!
Я знаю! он скинул шорты и прижал меня к стене, подхватив за бёдра.
У стены всё и произошло. Потом на комоде. И на полу прихожей.
Моро пылал, как уголь. Лёжа на полу прихожей, блестя от любовного пота, он спросил:
Тебе удалось затопить печь? Анри снова смеялся, глядя на меня.
Кажется, вода уже нагрелась. Что ты смеёшься? На себя посмотри!
Посмотрю. Пойдём, я искупаю тебя, и продолжим в спальне.
Да, пойдём!
Анри подхватил меня на руки и понёс в ванную:
Ты пахнешь углём. Никогда не думал, что это так сексуально.
До обеда мы занимались любовью. В перерывах мы лежали на прохладных простынях и смотрели друг на друга. Анри нежно проводил рукой по моей спине, касался лицом плеча или просто неподвижно лежал, не сводя с меня глаз.
Кто рассказал тебе про Шарлот? спросил Анри.
Мадам Сабль.
Старая сплетница Но ты что-то не договариваешь. У меня создалось впечатление, что ты знаешь, как выглядела Шарлот.
Я вздохнула. Зачем скрывать то, что так или иначе выплыло бы наружу.
На днях я разбирала комод в спальне и нашла старый фотоальбом. Я бы не обратила на фотографии внимания, если бы мне на глаза не попалась одна точно такая же была у моей бабушки. На фото вся семья до отъезда бабушки Нины с родителями во Францию в тридцатом году. Бабушка, ещё совсем девочка, стояла рядом с матерью, кузиной и другой роднёй. Это может показаться странным, но в нашей семье все женщины по материнской линии очень похожи. Даже если приходятся друг другу дальними родственницами. Моя мама говорила, что я очень похожа на бабушку, а в своё время её и двоюродную бабку Нинон принимали за близнецов. Представь моё изумление, когда я увидела портрет мадам Нинон в столовой! Я поверить не могла, что портрету шестьдесят лет, и была уверена, что на портрете я! Невероятно! Поневоле поверишь в переселение душ! В альбоме были и другие, более поздние фотографии. Среди прочих я увидела фото девушки, цветное, современное фото. Она, как и прочие женщины в альбоме, была похожа на бабушку Нинон и отчасти на меня. Представь мои чувства! Я была заинтригована
Моро смотрел на меня через завесу чёрных ресниц:
И ты пошла к мадам Сабль, чтобы узнать, кто на фото.
Я кивнула:
Она пила чай в саду, и я решила спросить, не помнит ли она кого-то на старых фотографиях. Мадам Сабль узнала Нинон. Сказала, что, когда она приехала в Бурпёль после замужества, недалеко поселилась её дальняя кузина с дочерью, тоже русская. Дочь кузины позднее вышла замуж за англичанина и вернулась в Бурпёль спустя много лет, после развода, со своей юной дочкой. Дочку звали Шарлотта Ричардсон, или, по-французски, Шарлот. И что на цветной фотографии она малышка Шарлот. Мадам Сабль сказала, что мадам Нинон собиралась завещать шато «Колло» Шарлот, но её трагическая смерть нарушила планы.
Анри продолжал смотреть на меня. Иногда мне казалось, что он не слушает. Он был занят созерцанием.
Выходит, мы с Шарлот родственницы! Ты сердишься на меня, Анри? спросила я, загораясь от его взгляда.
За что? Твоё желание узнать правду вполне обоснованно. Но меня удивили твои слова. Шарлот давно в прошлом. Не скрою, вы внешне похожи, но не настолько, чтобы я не видел разницы между вами.
Мне не даёт покоя один вопрос: как мадам Нинон узнала обо мне? Связи с той семьёй прервались почти девяносто лет назад! Мадам умерла в девяносто восемь лет, оставив наследство внучатой племяннице.
Я и сам пока не разобрался, ответил Моро, но дай срок, разберусь обязательно.
Ты женат? спросила я.
Разве для тебя это имеет значение? Моро поднялся на локте и положил мне руку на бедро.
Имеет! Я не смогла бы делить тебя с другой.
Глаза Анри засверкали под чёрными бровями. Вот почему его глаза кажутся такими бездонными! Чёрные ресницы и брови обрамляют небесную синь глаз, как багет!
Его рука скользила по моему бедру, поднялась наверх. Лицо уткнулось в шею:
О, да ты собственница! Значит, хочешь, чтобы я был только твой?
Хочу.
Я не возражаю. Буду твоим. И я не женат, и никогда не был. А у тебя кто-нибудь есть? После развода три года прошло.
Да, прошло три года. Я вполне имею право завести парня!
Да? И кто же он?
Да нет у меня никого!
Моро перевернул меня на живот. Его горячая грудь прижалась к моей спине:
Теперь есть.
Чем дольше мы занимались любовью, тем сильнее я влюблялась в Анри. Мне нравилось в нём всё: запах и вкус горячего молодого пота в подмышках, вкус дёсен, упругие, натянутые мышцы живота, настойчивые губы, ищущие поцелуев. Его жаркие объятия возбуждали меня, и я отдавалась ему страстно. Когда его пик был близок, он обнимал меня, крепко прижимая к себе. Я чувствовала, как в последние секунды он становился крепким, как сталь, восходящее лицо принимало выражение сладостной муки, и стон вырывался из полуоткрытого рта.