Ник Перумов
Александровские Кадеты
Смута. Том 2
© Перумов Н., текст, 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
* * *
Глава 8
Южные края и северные, весна лето 1915
15-я стрелковая дивизия занимала оборону. Балка, в ней узкий ручеёк, уже начавший вздуваться от талых вод. Хутор в центре позиции, фланги упирались в глубокие овраги. Справа и слева тоже не голое поле, там встали спешно переброшенные с западного фланга Южфронта дивизии. Правда, было их мало, не все успели подтянуться. Но и те, что успели, пришли в неплохом виде пополненные из числа «сознательного пролетариата и беднейшего крестьянства», хорошо вооружённые: винтовок и пулемётов хватало, мало было новейших «автоматов Фёдорова», но это и к лучшему, простому бойцу они сложноваты.
Траншеи и окопы мигом заполнялись водой, стоять в них приходилось хорошо если по щиколотку, и красноармейцы стягивались к постройкам, где было, по крайней мере, сухо.
От Миллерово, казалось бы, всего ничего, и фронт беляки прорвали сразу на большую глубину, но увязли, передовые части до конца выполнили свой пролетарский долг как могли задерживали царские войска и таки задержали, почти полностью погибнув, изрубленные улагаевской конницей.
Плохо было то, что в тылу так и не удалось справиться с мятежниками. Наступление на Вёшенскую и вовсе пришлось остановить, продотряды вливались в регулярные красные полки; восставшие казаки приободрились, вылезли из станиц, всё смелее и смелее нападали на тылы, обозы, громили ревкомы; у Бешанова нашлись подражатели, счёт «расстрелянным при сопротивлении изъятию хлеба» шёл на сотни, и казаки тоже зверели.
Жадов, хоть и начдив, вернулся с последнего похода за провиантом чернее тучи.
Опять отряд наш попался, выдохнул он в ответ на немой вопрос Ирины Ивановны. Хлеб растащили, охрану разогнали, кто жив остался, а вот комиссара тут он вздрогнул, зябко повёл плечами. Ирина Ивановна, дорогая обещай мне, что, обернись дело полным швахом и не найдётся у меня последнего патрона или гранаты обещай, что пристрелишь. Я знаю, ты не промахнёшься. Прямо в лоб попадёшь, или в висок, или в сердце. Я и не почувствую ничего. Раз и уже там.
Перестань, Миша, Ирина Ивановна встала, коснулась на миг его локтя. Всё будет хорошо. Все останемся живы. И ты, и я. Верь мне.
Верю, совсем по-детски вздохнул Жадов. Тебе верю. Маленьким был в Бога так не верил, как в тебя.
Ирина Ивановна на миг зажмурилась, острые тёмные морщины вдруг прорезали лицо; хорошо, что начдив-15 смотрел при этом в другую сторону.
Но когда она вновь открыла глаза, никаких следов накатившего уже не осталось.
Всё будет хорошо, повторила Ирина Ивановна. Скажи, комиссара этого
Жадов поморщился.
Тешились казачки, что сказать медленно умереть не дали.
Фамилия его как? не отступала Ирина Ивановна.
Пархоменко.
Брови Ирины Ивановны сдвинулись.
Иван? Да как же он ухитрился-то?!
И на старуху проруха выходит мельника они казнили, что хлеб прятал. Большая яма была, на много пудов. Ну и и
А у мельника небось жена. И дочки на выданье. Были Договаривай уж, Миша. Изнасиловали их всех, да и убили. И хорошо ещё, если просто застрелили
Да, с болью вырвалось у Жадова. Ну как так-то?! Ладно, казачня эта, нагаечники, они иногородних всегда ненавидели отчего и лупили нас почём зря на маёвках но наши-то?! Наши-то как?!
Наши тоже люди, тихо сказала Ирина Ивановна. Люди, не ангелы. Женщин на войне насиловали всегда. И убивали после насилия тоже.
Так то всякий сброд! Буржуйские армии!
А кто в них служил? Кто в солдатах-то был? Такие ж рабочие, такие же пахари. Не только «деклассированный элемент».
Эх! Жадов в сердцах махнул рукой, почти рухнул на лавку. Долго нам ещё нового человека создавать придётся
Так чего ж создавать, я перед собой одного такого вот и вижу, чуть улыбнулась Ирина Ивановна. Ты-то, Миша, с пригожей вдовушкой тюфячки давить не станешь.
Жадов аж съёжился.
Да как же я б смог когда я когда ты когда я тебе
Вот потому-то ты и есть тот самый новый человек. Ирина Ивановна наставительно указала пальцем. Да-да, Миша. Тот самый. Который хлеб голодным отдаст, последнюю рубаху снимет, жизнью за справедливость пожертвует. Всем всё, себе ничего. Эх, Миша, кабы все большевики такими, как ты, оказались бы!.. А они сам знаешь что
Да беляки что же, лучше?! горячо возразил начдив. Тоже наслышаны! И хлеб отбирают, и расстреливают, и вешают!
Ирина Ивановна грустно кивнула.
Звереют люди, Миша, вот что печально. Даже нет, не звереют. Звери друг друга сознательно не мучают. Убивают так уж убивают. Для еды, детёнышей прокормить. А мы она только головой покачала. Счастье ещё, что наша дивизия не опозорилась.
Питерскому полку спасибо. Сознательные ребята. Харьковские, то ж такэ вздохнул Жадов.
То ж такэ, товарищ начдив, а дивизия меж тем готова к отражению вражеского наступления. Сами проедетесь по позиции?
Если мой начштаба говорит, что готова, значит, готова. Как там этот Штокштейн? Хоть одного шпиона поймал?
Как не поймать, холодно сказала Ирина Ивановна. Уже с полдюжины. Если б не я всех бы уже расстрелял.
Жадов аж поперхнулся.
А почему мне не доложили?!
О чём? Хватает он бойца, сажает под замок и начинает, как он выражается, «раскалывать» признавайся, мол, что ты агент беляков, не то к стенке. Сам знаешь, какая у него слава пошла, у Штокштейна.
И что, признаются? мрачно осведомился начдив.
Конечно. Пока я не вмешалась. Со взводом надёжных питерских ребят.
И молчала!
Хороший начштаба начальника дивизии по пустякам беспокоить не должен.
Ничего себе! Ирина Ивановна, товарищ Шульц, приказываю вам впредь мне всё докладывать, ничего не упускать!
Есть не упускать, товарищ начдив. В общем, всех задержанных я отбила. А Эммануилу Иоганновичу сказала: «Wenn Sie mit dieser Praxis nicht aufhören, werden unsere Soldaten Sie eines Tages zwingen, Kuhdung zu essen».
Это что значит?
Не суть, товарищ Михаил. Он понял. Тебя же не беспокоит, верно?
Вот оно-то мне и не нравится Что с разведкой?
Вернулись. Против нас кубанские добровольцы, Ейский полк и Екатеринодарский.
Ух ты. Цельная дивизия!
Нет, товарищ начдив, едва ли половина от нашей наберётся.
Так это и хорошо. Значит, не полезут, повеселел Жадов.
Наоборот, плохо. Не нравится мне, Миша, когда против нас так мало сил оставляют. Больше на заслон похоже. Полезут в другом месте, прорвутся, зайдут нам в спину
И тут, словно отвечая, где-то совсем неподалёку разорвалась шрапнель.
Не полезут скривился Жадов. Накинул шинель и бросился на улицу.
От позиций добровольцев двигалась редкая цепь пехоты, над окопами красных рвались шрапнели, артиллерия белых била с закрытых позиций и с неприятной точностью.
Батарея 15-й дивизии попыталась отвечать по приближающейся пехоте, но артиллерийские наблюдатели у «контры» всегда были отличные, и огонь они перенесли почти тотчас.
Михаил Жадов этого не знал, но именно так сперва японская артиллерия расстреливала нашу, с закрытых позиций, выдвинув вперёд дозорных с полевыми телефонами.
Цепи добровольцев прошли какое-то расстояние, иные жадные до боя бойцы красных открыли пальбу, но с такой дистанции попасть можно было разве что случайно.
Смотри-ка, залегли, удивился Жадов, опуская бинокль. Обычно контра эта пулям не кланяется, а тут, эвон, пузами благородными да прямо по грязи
Потому что они тут атаку только изображают, Ирина Ивановна оказалась рядом. А прорываться в другом месте станут. Азбука, товарищ начдив.
Траншеи отрыты были на совесть, на накаты пошло всё, что смогли найти, включая сараи с амбарами, пулемёты наготове «демонстрируют» тут беляки или нет, а кровью они умоются!
И верно день длился, а цепи добровольцев, едва поднимаясь в атаку, тут же и залегали.