Ты один? спросил он завозившегося в своей нише собеседника тот как будто потягивался, с кряхтением, со скрипом.
Один ли я?! Ну ты юморист! и голос засвистел было приступом астматического смеха, но осёкся. О-о Да ты ни хрена не понял! Здесь много таких погружённых в тень во мрак И здесь, и и вообще
В грубо пробитом на высоте третьего этажа проёме, где заканчивалась одна из лестниц, зашевелилась тень. Вот она качнулась, приблизилась к неровному краю дыры и превратилась в человеческую фигуру, которая сделала ещё один шаг вперёд и поставила ногу на остатки разрушенной стены, явно демонстрируя себя: худой парень стоял в расслабленной позе, разглядывая всадника. В опущенной руке он небрежно держал автомат.
Мно-о-го продолжал сипеть Ворона. Таких, сяких Разных У каждого свои проблемы. У тебя, видимо, тоже не всё в порядке, раз ты оказался в этом месте.
Я всадник задумался. Я просто пришёл. Сам.
Ты полный дурак, если явился сюда по собственной воле!
Конь вздрогнул, услышав хриплые, кашляющие звуки: Ворона таки засмеялся.
Как хоть зовут тебя, простофиля? снова раздалось из ниши, когда кашель утих.
Всадник раскрыл было рот, однако замялся и нахмурил брови.
М-м Не знаю. Не могу вспомнить.
Значит всё-таки проблемы
Я просто м-м Я человек на коне, всадник без имени.
«Всадник-без-имени» что это за имя? Всё равно что совсем никак не называться! Но отсутствие имени это неправильно. У человека должно быть хотя бы прозвище метка, которая суть отражение его в глазах окружающих людей. А того лучше обзавестись личным кодовым словом, своеобразным паролем, раскрывающим твою истинную суть. Это важно в противном случае рискуешь потерять себя, забравшись совсем далеко! Вот, скажем, твоя суть
Молчун? невпопад пришло всаднику на ум происшествие в деловом центре мегаполиса.
Какой же ты Молчун, если болтаешь без умолку? хихикнул Ворона.
Всаднику нечего было возразить, и он ждал, едва ли не физически ощущая, как глаза невидимки пристально изучают его: прикидывают что-то, снимают мерку
Ты странный фрукт, всадник со скрежетом, будто протаскивал через глотку колючую проволоку, протянул Ворона. Ну, что тебе сказать Пожалуй, «Бродяга» будет в самый раз, предъявил он результат своих измерений. В данный момент это слово пусть и не является именем в полной мере, однако наиболее точно отражает и твой облик, и в какой-то мере твою нынешнюю суть. Не ахти какое приобретение, но всё лучше, чем болтаться без имени вообще. Хотя, быть может, ты ещё найдёшь себе что-нибудь поизысканнее. Хэ-кхэ!
Бродяга задумчиво повторил всадник, примеряя прозвище.
Чего рожу кривишь? Нормальное имя. А как иначе назвать того, кто болтается без цели куда кривая вывезет? Так что бери, пользуйся! И можешь не благодарить! усмехнулся невидимка.
И всё же всадник поразмышлял. Ты говорил, что за всё приходится платить
Кому платить, а кому и расплачиваться.
Значит услуга за услугу. Ты нашёл мне имя чем я могу помочь тебе?
Помочь?! Ворона вытаращил глаза так, что, казалось, они не удержатся в глазницах это было ясно видно даже в темноте! и ещё сильнее захрипел, закашлял. Ты достаточно помог уже тем, что развеселил меня до усрачки! Я буду вспоминать нашу встречу, и это поможет отдающему концы пленнику продержаться ещё ещё немного А может, мне повезёт, и я сдохну смеясь! Ворона застонал и завыл срывающимся хохотом дряхлой гиены, и его глазные яблоки завращались, как застрявшие в переполненных лузах бильярдные шары.
Но вот взгляд его вновь остановился на всаднике.
Чем, по-твоему, заблудившийся способен помочь потерявшемуся, а? спросил он уже спокойно, и хмыкнул. Два существа Две кучи обломков Ненужного хлама Как думаешь, почему так? Погоди, погоди, не спеши с ответом. Послушай-ка сперва одну историю, он снова хмыкнул, Бродяга.
Взгляд Вороны остановился и даже как будто потух, став почти невидным. Лишь голос доносился из темноты, свидетельствуя о том, что невидимка никуда не исчез, а всё ещё там, в своей западне.
Мастер Он был не лучше и не хуже других мастеров-кукольников, но практически единственным, кто не просто умел создать из неживого живое, а решился наделить создания свои независимой от создателя волей. Потому и куклы его не вполне, надо сказать, идеальные всегда выходили истинно живыми и неповторимыми, в отличие от творений других мастеров. Таким образом, особенное видение мира вело Мастера, повелевая каждым поступком и мыслью, каждым замыслом. В этом заключался его гений. И, возможно, его проклятье.
Неудивительно, что в какой-то момент Мастер решил сосредоточить все свои способности, весь свой талант в особом проекте, который должен был стать вершиной его мастерства. Он долго работал и создал в итоге совершенную, по его мнению, куклу, у которой имелось всё для самостоятельной жизни: крепкие ноги чтобы передвигаться, ловкие руки чтобы созидать, острый ум чтобы расчитывать свои шаги и деяния. А чтобы она любила, мечтала и верила вложил в неё сердце.
Это было самым сложным изобрести невиданный доселе артефакт, посредством которого чувства, любовь и вера сплетались бы в индивидуальную гармонию внутреннего мира проснувшегося к жизни существа. Но Мастер справился с такой невероятной задачей!
Однако где-то он всё же просчитался то ли чувства оказались слишком сильными, то ли конструкция артефакта не обладала достаточной прочностью, то ли само наличие свободной воли лишало шедевр Мастера возможности должным образом справляться с неизбежно возникавшими (где же та задуманная автором гармония?) внутренними конфликтами: сердце разорвалось, и кукла уникальное и единственное в своём роде на тот момент существо умерла.
Мастер был несказанно огорчён. Он долго думал над произошедшим, анализируя ошибки, и когда создал другую куклу, не настолько совершенную обликом, как прежняя, зато более прочную, то дал ей сразу три сердца: одно для любви, другое для мечты, третье для веры. «Моё творение будет жить, даже если два артефакта из трёх разобьются», так он посчитал.
Но жизнь даже идеального существа порой вовсе не идеальна, что уж говорить о творении не самого лучшего из мастеров: пошла трещинами любовь, рухнули мечты, а затем, без любви и мечты, рассыпалось и третье сердце.
В отчаянии Мастер бросился к кукле, сгрёб в ладони осколки артефактов и заплакал над ними. И вдруг увидел, что кровь из порезанных пальцев, смешавшись со слезами, склеила несколько мелких кусочков! Тогда, не имея времени разобрать, что чему принадлежит, но следуя лишь наитию, Мастер слепил всё разом в один комок, который и вложил поскорее обратно в мёртвое тело И кукла вновь ожила!
Да, она снова жила Она жила, и новое сердце её билось и больше не разбивалось, оказавшись теперь довольно подвижным по своей структуре, только вот болело постоянно, врезаясь само в себя острыми краями, источая почти непрерывно слёзы и кровь
Ворона выдохнул было, как будто завершая рассказ длительным многоточием, но закашлялся. Сплюнул. Фыркнул сердито.
Мне рассказали эту сказку, когда я был уже немолод, продолжил он отрывисто и нервно. К тому времени я столько повидал и столько натворил, что давно уже перестал считать человека венцом творения всего лишь зарвавшимся трусливым и жестоким зверьком, которому просто повезло оказаться впереди всеобщей гонки в борьбе за выживание. И всё то зло, которому я был свидетелем и которое творил сам, не просто сделало меня другим, а качественно изменило внутри, в корне трансформировало миропонимание. Однако Чем сильнее я менялся, тем больнее что-то резало мне нутро. И вот, услышав сказку, я вдруг ясно ощутил, как ворочаются во мне тысячи, тысячи лезвий осколков