Люди здесь, нельзя на людях, ты уйдешь, а мне жить здесь. Хоть и темно, но нельзя.
А лысый? Он же все понял.
Лысый мой брат, ему можно.
Герман понимающе кивнул и пошел за ней вглубь парка, наслаждаясь весенними запахами и легким шелестом своего камуфляжа. Рюкзак все также позвякивал замочками, а Никон, покоящийся внутри рюкзака, позволял чувствовать себя увереннее.
Вскоре они очутились у небольшого строения, над входом которого красовалась большая вывеска «Комната смеха». Дверь в помещение была приоткрыта
Неподалеку три женщины у костра, одетые в бушлаты и синие брюки, что-то варили в большом чане. Все вокруг было буквально пропитано запахом, напоминающим аромат мясной солянки, приправленной специями и чесноком. Герман жадно вдохнул воздух и, проглотив слюну, спросил:
Что они варят?
Суп с курятиной, Гера улыбнулась, но тебе не достанется, не рассчитывали мы на тебя, хотя Может, вместо Бивня поешь. Я, кстати, не шучу. У нас с этим строго.
Она отошла от Германа, подняла палку и сильно стукнула ею о вывеску. «Комната смеха» протяжно и звонко ухнула. Дверь открылась
Эльза, к тебе можно? громко спросила Гера и шепнула Герману: «Эльза и есть Лекарь, она немного странная».
В дверях показалась седая старуха с фонарем в костлявых руках. Она пристально посмотрела в глаза Германа, лицо ее исказила гримаса удивления и страха.
Тебе можно. А он усть пуходит, пропищал старческий голос.
Эльза, Каган просил, это тот самый Ну, который на шаре Ему нужна твоя помощь, память у него отшибло.
Герману старуха показалась знакомой.
Память у твоего упу, запу, тьфу ты, спутника почище нашей с тобой будет, зашипела старуха. А то, что он во снах своих видит, обернется кошмаром для всех нас! Обернулось уже.
Гера оторопела, с опаской посмотрев в сторону Лучника.
Гер с тобой, Херман! махнула рукой старуха. Входите уже.
Она иногда слова путает, пояснила девушка.
Герман сделал несколько шагов в комнату и остановился напротив огромного зеркала. Он увидел худощавого мужчину в камуфляже, ростом выше среднего, гладко выбритого и аккуратно подстриженного. Из-за кривизны зеркала лицо сильно искажалось, но Герман и без того понял, что совершенно себя не помнит. И еще: ему совсем не хотелось смеяться в этой Комнате смеха. Герман наклонился, и его физиономия растянулась вширь, увеличив уставшие голубые глаза вдвое.
Не узнаешь? спросила старуха. Далешь ходи.
Лучник, сделав усилие над собой, прошел дальше. В комнате горела свеча. Всклокоченная старуха проворно обогнала Германа и уселась в подранном кресле. Лучник вгляделся в ее лицо и оторопел он точно был с ней знаком когда-то
Вспышка! И вот он уже на улице Волгоградской, в старой хрущевке. Рядом Эд Точно, его звали Эд, Эдуард, Эдик, Эдька Добрый друг-коллега Двое часов на руках!.. Эта женщина, только лет на двадцать моложе. Она приглашает его пройти курс лечения. Лечения от чего? Гипноз. Конечно же, гипноз! Ловушка для снов, которую придумал Эд «Сны кончились, милый, пора домой» Она. Давление. Дети индиго. Губы Гера, не стреляй! Гера, не надо! Он приходит в себя и нажимает на спусковой крючок арбалета.
Голос Эльзы привел Германа в чувство:
Пора домой.
Эльза, здравствуй, прошептал ошеломленный Герман, я узнал тебя.
Проходи, располагайся. Что на этот таз? спросила старуха и поправилась. Раз
Я же говорю, вмешалась Гера, память у него отшибло. А Каган хочет знать, зачем он здесь.
Оставь нас, зашипела на нее Эльза-лекарь и проводила выходящую из комнаты Геру презрительным взглядом. Нельзя рожать в наше бремя Время.
Дура старая, прошептала Гера и вышла.
Эльза, кряхтя, повернулась к Герману.
Мир это твой, и только твой. Ты живешь здесь раньше нас и знаешь его лучше нас, ты видел это еще тогда, помнишь? внятно спросила старуха.
Тебя да, гипноз, квартиру на Волгоградской Остальное фрагментами.
Это пройдет, само пройдет, не буду я в хипноз тебя взводить, потом очень сложно понять ты нас во сне видишь или мы в твоих снах существуем?..
Я не понимаю, Эльза. О чем ты?
Со временем вспомнишь. А Кагану скажи, что летел на зонде ты на звонаря охотиться. Убить ты его хотел и мир спасти! От Давления. Октябри тебя надоумили, бедолагу, снова внятно произнесла Эльза. Кагану бы лучше о Семилуках позаботиться, а он И еще. Сарацин, что за ним приходил, не один был. Впрочем, я это все сама ему передам. Уходи.
Герман собрался было открыть рот, но старуха вскочила с кресла и стала выталкивать его прочь. У самого входа она остановилась.
Совсем забыла. Друг тебе нужен!
Какой друг? удивился Герман.
С хвостом С хвостом они порой надежнее, чем с пуком Луком.
Герман совсем запутался. К тому же очень хотелось есть чем ближе к выходу, тем все отчетливее доносился запах мяса и чеснока.
Сеня его зовут, Эльза скинула тряпку с какого-то предмета. Это была клетка.
Будить тебя будет, что б сны поганые да черные в голову не лезли. Ну а надоест, съешь его. Ну, или жапку себе сошьешь! Шапку.
В клетке кто-то беспокойно заерзал. Подойдя ближе, Герман рассмотрел странного зверька.
Хорек?
Сам ты хорек! Еноооот, хрипло пропела старуха. Забирай уже полоскуна. Да не забудь Семёном звать.
Герман, не раздумывая, взял клетку за выступающее сверху кольцо и шагнул к выходу. Вдруг обернулся и неожиданно для самого себя спросил:
Эльза, а что все-таки с миром?
Да, точно, иди с миром, не расслышала старуха.
Герман повторил вопрос громче.
А С миром все нормально, это тебе и Мухомор подтвердит. С тобой не нормально, и с нами. А с миром нормально. С Мухомором-то обязательно повидайся, да с пауками на чолесо, тьфу, колесо чертово поднимись. Потом сравни, все на свои места и встанет.
«А вдруг нет?» подумал Герман.
А не встанет, Гамлета ищи. Он в Юго-запад подался. Правда, поговаривают, что че неловек он теперь. Не человек Да и никогда им не был! Но все одно, поможет тебе шибко. Найти поможет того, кого ищешь.
«Какой Мухомор, какой Гамлет?», снова подумал Герман и вышел к Гере, поняв, что от старухи больше ничего не добиться.
Кто это? сверкнула улыбкой Гера, указывая на енота.
Семён это, друг. Или Сеня. Не знаю пока, как лучше. Эльза подарила.
Странно, что не съела, пробурчала Гера. Давно я у нее не бывала.
Зверек выглядел необычно и был размером чуть больше крупной кошки. Тело енота покрывал серо-коричневый мех, а глаза обрамляла черная окантовка, словно кто-то надел на зверька бандитскую маску. Этот комичный вид дополняли длинные, почти белые усы и полосатый хвост. Зверек постоянно пытался открыть клетку. Вытягивая длинные черные пальцы, он старался сдвинуть защелку, но ничего не выходило, однако енот не оставлял попыток.
Гера, как мне попасть на колесо?
Завтра попадешь, если все будет нормально. Пауки доставят.
А кто такой Мухомор? не успокаивался Герман.
Да дед тут у нас странный живет Зачем он тебе?
Эльза потолковать с ним просила.
Не связывался бы ты Хотя, почему нет? Лишь бы не запутал тебя окончательно этот философ недоделанный. Ладно, давай завтра, сегодня уже поздно. Да и есть скоро будем, после скачков долго без еды нельзя.
Лучник втянул ноздрями вечерний дымок, что шел от полевой кухни динамовцев, и направился вслед за Герой туда, где женщины-поварихи складно пели задушевную песню:
Белеет ли в поле пороша иль гулкие ливни шумят!
Стоит над горою Алеша, Болгарии русский солдат.
А сердцу по-прежнему горько, что после свинцовой пурги
Из камня его гимнастерка, из камня его сапоги.
Глава 5. Собачьи джунгли
А хотите анекдот про Октябрей?
Валяй, Сова, заинтересованно буркнула Рыжь.
Ага Так вот. Пришли Красные Октябри к Кочегару и спрашивают: «Кочегар, ты умный, как слово грудь пишется через Д или Т?» Кочегар им отвечает: «Да пишите по-простому сиськи». Октябри чешут репу: «Нет, Кочегар, так не пойдет. Что ж мы, по-твоему, Воронеж сиськами защищали?»