И Юра шагал рядом с папой, пока мама готовила завтрак. И как отличалась эта зарядка от той, что он делал в детдоме! Конечно, ведь рядом папа и спать ничуточки не хочется.
Примерно через полгода, как Юра обрел семью, произошло странное событие. Долгое время Юра не находил ему объяснения, а потом оно и вовсе затерялось в закоулках его сознания. В воскресенье, когда вся семья была в сборе, в дверь позвонили. Мама открыла и увидела на пороге незнакомого мужчину. Посетитель выделялся своими необыкновенно внушительными габаритами: очень высокий и чрезвычайно крупный. Одежду товарищ явно шил под заказ, так как сложно представить, чтобы в магазинах продавались костюмы таких нестандартных размеров. Его фигура заслоняла дверной проем почти полностью.
Добрый день! Квартира Спиридоновых?
Да, все верно.
Меня зовут Анатолий Степанович. Ваш адрес мне дали в детском доме «Елочки». Я хочу переговорить с Вами по поводу Юрия Васильева.
Мама занервничала и позвала мужа, все еще не пуская посетителя в дом. Юра настороженно разглядывал пришедшего, он уловил слова «детский дом» в контексте со своим именем. И это ему очень не понравилось. Со своего места у телевизора Юра имел прекрасный обзор на входную дверь. Подойти ближе он не решился, но напряг слух, чтобы не упустить ни слова.
Можно мне войти? спросил Анатолий Степанович.
Родители с сомнением посмотрели друг на друга.
Это очень важно, добавил посетитель.
Хорошо, наконец решился отец, пропуская крупногабаритного человека в квартиру. Проходите.
И пока незнакомец снимал обувь, отец сделал телевизор громче и попросил сына оставаться в комнате. И когда все трое прошли на кухню, папа плотно закрыл за собой дверь. Юра от любопытства умирал, кто же этот дядька и о чем говорят взрослые, но подслушивать не решился. Разговор за закрытыми дверями состоялся следующий:
Вы сказали, что дело касается Юры. Что случилось? спросила Галина Ивановна. Она боялась, что этот внушительный мужчина сейчас сообщит им, что приходится родным отцом мальчику и хочет забрать его.
Галина Ивановна, Николай Спиридонович, вопрос весьма щекотливый. Мы с супругой занимаемся оформлением документов на удочерение Марины Васильевой, младшей сестры Юры. Вы ведь знали, что у мальчика есть сестренка, которая воспитывается в том же детском доме?
Да, нас предупредили, подтвердил Николай Спиридонович.
Так вот, я считаю неправильным, что детей разлучили. Они не должны были так поступать. Брат и сестра должны воспитываться в одной семье.
Это, конечно, так, но руководитель приюта также сказала нам, что большая редкость, когда двух детей забирают вместе. И лучше, если хотя бы один из детей обретет свой дом, возразил отец.
Да, мне тоже так сказали. Поэтому я пришел поговорить с вами, надеясь на вашу человечность, сказал Анатолий Степанович, многозначительно посмотрев на чету Спиридоновых.
Я не понимаю, чего вы от нас хотите? спросила Галина Ивановна.
Отдайте нам мальчика, коротко ответил гость.
Как это «отдайте»? заикаясь, переспросила мама, растерянно обернувшись к мужу, ища в нем поддержки.
Мы готовы воспитывать обоих детей. Это самый лучший вариант. Брат и сестра смогут быть вместе. Они ведь самые близкие люди! Разве можно их разделить? Это несправедливо, в конце концов! начинал горячиться Степанович.
Нет, это невозможно! категорично заявил Спиридонов-старший. Ребенок не игрушка: взял отдал! Он привык к нам!
Да и как же мы? Ведь и мы к нему прикипели, полюбили, добавила мама со слезами на глазах.
Да не будьте же вы эгоистами! воскликнул посетитель. Подумайте об интересах детей!
Галина Ивановна отвернулась к окну, обхватив себя руками за плечи.
Нет, я не могу! Не могу от него отказаться! решительно ответила она.
Хорошо, вздохнул Анатолий. Мы еще можем выбрать другого ребенка. Возьмите Мариночку.
Николай Спиридонович тоскливо посмотрел в умоляющие глаза жены. Этот разговор состоялся между ними, когда они только собирались усыновить Юру. Галина Ивановна хотела забрать двоих детей, но практичный супруг убедил ее, что это невозможно.
Мы не можем взять девочку. У нас нет подходящих жилищно-бытовых условий. Одна комната. Да и не потянем мы двоих.
Вот незадача, нахмурился Анатолий. Как же быть?
Давайте оставим все как есть, предложила мама. В любом случае, дети не знают ничего друг о друге.
Это не честно! Они имеют право знать! возмутился гость.
Говорите тише, попросил Николай Спиридонович. Вы напугаете ребенка.
Может, сбавив тон, продолжил товарищ нестандартного размера, Вы подумаете еще, обсудите. Вот вам мой номер телефона, сообщите, что решили.
Решение однозначно! твердо заявил отец. Все останется, как есть.
До Юры долетали обрывки фраз, на эмоциях произнесенных слишком громко. Он до конца не понял, о чем речь, но уловил, что дядька хочет его забрать. Испугавшись, Юра забился за диван и тихо плакал. Проводив гостя, родители, найдя сына в таком состоянии, стали его успокаивать.
Ты чего ревешь? спросил отец, усадив ребенка на колени.
Я не хочу, чтобы меня забрали!
Мама с папой переглянулись.
С чего ты решил, что тебя хотят забрать?
Слышал.
Сынок, ты все неправильно понял. Никто тебя не заберет. Мы ведь твоя семья, утешала мама.
Конечно, улыбнулся папа. Пусть только попробуют. Я им покажу! и погрозил кулаком невидимому врагу.
Юра успокоился, но еще какое-то время вздрагивал от звонка в дверь. Да и не он один.
В связи с новыми вскрывшимися фактами, поясню читателю, что помимо уже упомянутой старшей сестры Жанны, которая попала в другой детский дом, у Юры оказалась еще и младшая сестренка Марина. Она родилась через два года после того, как Юру забрали в «Дом малютки». И также как и остальные, была изъята у матери. О существовании сестер Юра не имел ни малейшего представления.
***
Последнее лето перед школой Юра провел у матери Николая Спиридоновича, бабушки Прасковьи, в деревне Челкумаги. Баба Паша запомнилась Юре очень старенькой, маленькой, хрупкой женщиной в ярком цветастом платке. Скорее всего, глазами ребенка ее возраст был несколько преувеличен, что вовсе неудивительно. Малым детям люди старше пятидесяти кажутся древними старцами с мудрыми глазами и глубокими морщинами. Бабушка жила одна в просторном кирпичном домике с аккуратно выкрашенными синей краской деревянными ставнями. Каждый день ее жизни был наполнен трудом, а оттого и смыслом. Все домашнее хозяйство держалось на ее плечах. Юре нравилась размеренная суета деревенской жизни, непрерывная какофония звуков: лай собак, мычание, блеяние, хрюканье, кудахтанье, далекое гудение тракторов в поле. Особенно бодрое «кукареку» на рассвете, когда еще нежился в теплой постели, утопая в больших перьевых подушках, а алеющий свет зари расползался от горизонта. Юра просыпался и прислушивался к негромкому бормотанию бабушки за стеной. Она всегда разговаривала со своими кошками, а те отвечали громким мяуканьем или довольным урчанием. Вот хлопнула входная дверь, во дворе загрохотали железные ведра. Бабушка пошла доить корову. Мальчик задремал. Снова хлопнула дверь, зазвенели банки на кухне. Баба Паша переливала молоко из ведра. Юра почувствовал парной запах, а может, ему только показалось. В животе заурчало, но под одеялом было так хорошо и не хотелось вставать. Он лежал и слушал. Баба Паша опять вышла. Заскрипела железная воротина. Это корову вели на выпас, чтобы вечером она вернулась с раздутым от свежего молока выменем. Юра окончательно проснулся от того, что мочевой пузырь подавал в мозг отчаянные сигналы о необходимости облегчиться. Выбежав на улицу, он поежился от утренней прохлады. Ноги намокли от росы, стекающей с растущей вдоль тропинки травы. В углу двора стоял деревянный туалет, сколоченный из штакетника. Поначалу Юра боялся заходить в него. Казалось, что он обязательно провалится в дыру в полу. Но потом попривык. Таковы уж деревенские условия. На обратном пути он освежил лицо ледяной водой из железного умывальника, приделанного к кирпичной стене, и отчаянно отфыркиваясь, вернулся в дом. На кухне уже хлопотала бабушка, на столе стояла корзинка с куриными и утиными яйцами. «Только из под птички. Свеженькие», всегда говорила бабуля.