Потому что вы честный человек.
Надеюсь, что так, с улыбкой пробормотал Макс. Во всяком случае, я стараюсь.
Они, Макс и Елена, оба старались. Я их обожала. Мы никогда не говорили об этом, но, по сути, я стала для них дочерью. Ведь своих детей у них не было. Может, их ребенок покоился в датской земле, а может, они просто не могли иметь детей. Не знаю. Но меня они любили, в этом я нисколько не сомневалась и только радовалась, что у меня объявилась новая семья, которая принимала меня такой, какая я есть, со всеми слабостями и недостатками. Тем более что в моей родной семье такого и в заводе никогда не было. Да и семьи-то, в сущности, тоже не было. Я жила почти сиротой: Бев умерла, а папа делал вид, будто и я тоже. Во всяком случае, мне так казалось.
Мы больше не «швейная мастерская», заявил Макс в тот день, когда мы с Еленой дошили десятое свадебное платье.
Он обвел взглядом помещение, некогда сугубо мужское: лоскуты тонких, прелестных тканей внезапными всплесками света цвели в каждом углу. Поплин, лен и костюмные ткани в полоску соседствовали с прозрачными материями, которые струились ручьями талого снега, собираясь в мерцающие озерца.
Да перестань, возразила Елена. Как были швейной мастерской, так ею и останемся. Она потянулась к мужу и примирительно чмокнула в морщинистую щеку.
Но мы уже не «пошив мужской одежды». Мы Макс, сведя брови, задумался, подбирая нужное название для того, во что превратилась любезная его сердцу мастерская. Мы теперь еще и дамское ателье!
Елена покачала головой:
Не просто дамское ателье, а ателье свадебных нарядов.
Ателье для новобрачных! предложила я.
Макс делано наморщил нос, вскинул руки:
Женщины! Сдаюсь, сдаюсь! И, качая головой, вышел из гаража, но я успела заметить, как он прячет улыбку.
Ничего, подмигнула мне Елена. От уязвленной гордости еще никто не умирал. А нам, думаю, пора дать подходящее имя этому заведению по пошиву мужских костюмов и свадебных платьев. Чтоб люди знали.
«Эдем»! не задумываясь, выпалила я.
«Эдем»?
Ну, понимаете, забормотала я, это же самое лучшее место. Счастливое и неведомое. И у всех чудесное будущее впереди Я смущенно умолкла.
Елена медленно кивнула, я буквально видела, как отражаются в темно-карих глазах ее мысли.
«Ателье Эдем. Индивидуальный пошив»! Чтоб было местечко для одного-двух платьиц посреди моря костюмов. По-моему, подействует.
Конечно, должно было подействовать. Всем время от времени нужно напоминать о месте, где у каждого есть надежда. Всем нужен кусочек рая.
Особенно тем, чья жизнь очень от этого далека.
* * *
Слава модного заведения настигла «Ателье Эдем», когда эвертонская молодежь, окончив школу, покинула родной городок и разлетелась по всей стране. Уроженцы Эвертона, осевшие в Лос-Анджелесе, в Чикаго, в Нью-Йорке и еще дальше, рано или поздно встречали того единственного или единственную и вспоминали про двух стариков в полузабытом городишке, которые шили первоклассные костюмы и свадебные платья. Стали поступать заказы на дорогие туалеты из шелкового атласа и итальянского шелка. Заказы сопровождались строгим предписанием: «Платье должно быть безукоризненным!» Что означало: «С деньгами туго».
Макс купил старую фотостудию и переоборудовал ее в чудесное ателье с примерочной, трельяжем о пяти створках и полуметровой подставкой к нему очень удобно снимать мерки со знатных горожан. Но больше всего трельяж и подставка пришлись по душе невестам они обожали охорашиваться перед зеркалами, разглядывая себя со всех сторон. В ателье не было окон, и тусклое освещение скрадывало многие недостатки. Когда Макс покупал это помещение, отсутствие окон представлялось серьезным минусом, но минус неожиданно обернулся плюсом: невест приводила в восторг мысль, что их бесподобный наряд останется тайной вплоть до той минуты, когда они торжественно двинутся к алтарю.
Но не одни только будущие невесты радовались тому, что «Ателье Эдем» обосновалось в полутемном, невзрачном строении в укромном уголке Эвертона. Взявшись за ручку задней двери и украдкой глянув через плечо (не смотрит ли кто?), я мысленно возблагодарила Макса за то, что в свое время он отказался от нарядного, приметного здания с окнами на исторический центр города. Сделай он тогда выбор в пользу удобного расположения и стильности, я бы ни за что не ответила согласием на его тихий крик о помощи.
Убедившись, что темный переулок позади ателье пуст, я быстро приоткрыла стальную дверь и проскользнула внутрь. За те двенадцать лет, что я уже не работала у Макса и Елены, задняя комната почти не изменилась по-прежнему завалена коробками с диковинными адресами со всего света, а металлические перекладины вдоль двух стен тесного помещения увешаны десятками плечиков с тканями всех цветов и оттенков. Я вздохнула так вдруг захотелось потрогать ближайший отрез органзы. Но не стоит рисковать еще запачкаю. Я погладила прелестную ткань тыльной стороной ладони. Чудо! Словно к воде прикасаешься.
Славная материя, правда?
Макс стоял у двери в мастерскую, почти касаясь притолоки белоснежной шевелюрой. Несмотря на немалый рост, он как-то съежился, стал ниже с последней нашей встречи.
Не знаю, что мне с ними делать, с этими тканями. Ее-то больше нет Он почти виновато оборвал себя.
А я еще надеялась, что смогу держать себя в руках! Как бы не так, увидела его и сломалась, громко всхлипнула и не смогла сдержать слезы.
Ох, Рэйчел, Макс протянул ко мне руки.
Мне так жаль, уткнувшись ему в плечо, пробормотала я.
Чего тебе жалко?
Что раньше не пришла. Я хотела прийти на похороны Елены Я задохнулась. Какой ужас! Елену похоронили, а я даже не простилась с ней. Мне нужно было оправдаться скорее перед самой собой, чем перед Максом. У Сайруса была работа и
Ничего, все нормально, сказал Макс.
Нет, не нормально. Совсем не нормально!
Мне следовало быть там.
Ты здесь. И это главное.
«Ты здесь». Его слова гулко прогрохотали в пустоте, которую высекла у меня в душе смерть Елены. Но первая трещина, вероятно, пролегла задолго до этого. Быть может, к ее появлению приложила руки Бев, а потом мой малодушный отец углубил ее своим молчанием. Может быть, Сайрус потрудился над ней, превратив в каверну, звенящую обвинениями и упреками в мой адрес. Их много там накопилось: «Ты безвольная», «Ты уродина», «Ты противная, никчемная тупица».
Может, Бев была права и Сайрус имеет все основания продолжать ее оскорбительный монолог? Может, я именно такая и есть? Но в кольце рук старого Макса я была другой.
Да, сказала я. Теперь я здесь.
Это стало началом.
Глава 2
Рэйчел
1 октября
Лили появилась в задней комнате «Ателье Эдем» ровно в половине четвертого на лице ухмылка, которую она старательно прятала, в руке кленовый лист совершенной формы.
Ух ты! выдохнула она, оглядывая рулоны материй и принюхиваясь к непривычному запаху.
Только ничего не трогай, предупредила я и, закрыв уставшие глаза, припала к кружке с кофе. Я тебе сама потом наберу каких-нибудь лоскутков, если захочешь, и научу сметывать.
Правда? обрадовалась Лили.
Конечно, малыш. Но все придется оставить здесь. Домой брать нельзя. Как печально это звучало после долгого, безмятежного дня в ателье у Макса. Я потрясла головой, отгоняя тревожные мысли. Как в школе?
Лили повела плечами, рюкзак соскользнул на пол. Лили отфутболила его в свободный угол.
Нормально, рассеянно сказала она. Потом глянула на лист у себя в руке. Ах да. Это тебе. Красивый, правда?
Сжав черешок двумя пальцами, я покрутила лист перед глазами. Как звезда с пятью лучами, словно только что из-под пресса. Самым замечательным был цвет ярко-красный, глубокий, ровный от кончика крепкого черешка до тонких, изящных зубчиков.