Петя ответил не сразу, задумался, видать, Федины доводы оказались убедительны.
Думаю, не всё у них готово было, изрёк он наконец. Ещё думаю к са́мому дворцу, наверное, не подойти. Мы ж так ту потерну и не прошли до конца. Может, там тупик или ещё что.
А может, вдруг осенило Фёдора, они как раз тот приоратский ход тоже нашли, и он-то как раз куда надо и ведёт? Может, потому они в Илью Андреевича и стреляли?
О! Петя поднял палец. Помолчал, подумал и снова изрёк: О!
Одобрив сей достойной царя спартиатов тирадой догадку друга, Петя с энтузиазмом принялся развивать теорию дальше.
И выходило, что таки да, инсургенты, скорее всего, потерпев неудачу в зимних выступлениях, решили действовать хитрее. Ведь удалось же им взорвать эшелон Семёновского полка? Так отчего бы не повторить, только поднять на воздух теперь уже весь императорский дворец с августейшим семейством!
И значит, они выследили Илью Андреевича, а дальнейшее было уже «делом техники», как выразился Петя. Зима, вечер, темно, выскочить, выстрелить и бежать. План, увы, удался. И это значило, что инсургенты очень близки к исполнению своей миссии.
Это почему?
Потому, что без Ильи Андреевича они нужного хода найти не могли. А теперь нашли, значит. И стал он им не нужен.
Фёдор задумался.
А зачем вообще в него стрелять?
Как зачем? Злодеи ведь
Злодеи, верно. Но что бы им сделал один преподаватель физики, что навёл их на требуемый ход? Вот они в Илью Андреевича выстрелили, и все теперь на ногах и полиция, и жандармы, и мы. Что ж они, совсем глупые? Если хотели государев дворец подвзорвать чем бы Положинцев им помешал?
Ну, как сказать, задумался Петя. Они ж не знают, что Илье Андреевичу известно. Потащат они взрывчатку этими ходами да на него и наткнутся. А ну как он не один случится? Вот и решили мол, проще убить будет. Слышал же, жандармы всё равно на БОСР списывают? На эсеров? И верно скольких они уже убили, и чиновников, и полицейских, и офицеров
Приходилось признать, что Петя тоже прав.
Так что надо Веру просить.
Просить?! вдруг возмутился тихий и кроткий обычно Петя. Требовать! Человека мало что не убили, а ты «просить»?! Довольно, хватит, напросились!
И вновь приходилось признавать правоту друга.
В ближайший же отпуск, в субботу, Федя явился домой преисполненный решимости, аки Перикл перед Ареопагом.
Вера была дома. Она вообще почти никуда не ходила последнее время. Гимназистки-тальминки старшего, выпускного класса, конечно, уже начали готовиться к последним экзаменам, но при этом не забывали веселиться: вечеринки с танцами, любительские спектакли и концерты, каток и прочее следовали одни за другими.
Неизменными и верными рыцарями прекрасных юных тальминок постоянно являлись кадеты старшей, первой роты Александровского корпуса. Они уже все давным-давно перезнакомились корпусные и гимназические балы, коньки, частные праздники: собирались на именины, на Святки, на Масленицу; тётушки, помнившие времена блаженной памяти государя Александра Освободителя, качали головами на нынешние свободные нравы, но и только.
Надя, средняя сестра Фёдора хоть и не обрела ещё все права и привилегии выпускного класса, но тоже время даром не теряла: после всех зимних потрясений так хорошо было вернуться к обычным забавам!..
А вот Вера нет.
Сиднем сидела дома, обложившись толстенными томами. Папа только крякал, глядя на счета, присылаемые милейшим Юлием Борисовичем Ремке, что держал книжную лавку «Ремке и сыновья».
И это были не какие-нибудь там французские романы или модные журналы. Солидные труды по медицине, истории и политэкономии, дозволенные цензурой. Что сестра с ними делала, Фёдор не знал, да и знать не хотел до поры до времени.
И сейчас, едва взглянув на сведённые вместе брови кадета, его старшая сестра вздохнула, откладывая книгу.
Ну, чего тебе?
Много чего. Федя закрыл дверь в комнату сестёр. Эсдеки твои нужны, вот чего.
Вера, против его ожиданий, не стала ни фыркать, ни отнекиваться, ни даже раздражаться, как в прошлые разы.
Ты опять про эту выдумку с побегом?
Нет. Федя покраснел, но смутить себя не дал. Сейчас это уже казалось и впрямь не столь гениальной мыслью. Побеги побегами, но есть дело поважнее.
Что-то всё-таки, видать, изменилось в нём самом.
Рассказывай.
В Илью Андреевича Положинцева стрелял Йоська Бешанов, выпалил Фёдор самое главное. А Бешанов это твои эсдеки.
И не услыхал даже ожидаемого им и возмущённого «Да какие они мои?!».
Ты уверен? Разве твой Илья Андреевич знает, кто такой Йоська Бешеный? Видел его где-то?
Не видел. Но описал очень подробно. Даже удивительно, что успел разглядеть.
Видимо, они хотели наверняка вот и потеряли осторожность, подошли слишком близко и фонарь, наверное, там был
Наверное. Конечно, может, Илья Андреевич и ошибся
Да не ошибся он, с досадой сказала сестра. Йоська он он на всё способен. Ярость и обида в нём небывалые. Почему одним всё, а таким, как он, ничего?
Учился и было б ему всё, буркнул Федя.
Дорогой мой! восхитилась сестра. Тебе сколько лет? Заговорил, ну словно нянюшка или наша mère. Сам-то этому правилу следуешь?
Ну следую как могу
Ладно, не дуйся, махнула рукой Вера. Я только говорю, что Йоська он и впрямь может. Стрелял уже, и без малейших колебаний, не зря его на стражу ставили Так чего ж ты хочешь? Что я должна сделать?
Федя как мог подробно, а с другой стороны, кратко изложил их с Ниткиным теорию.
Проберутся и подвзорвут, как семёновцев! закончил он.
Вера молча кивнула.
Что, ты согласна? несколько опешил бравый кадет. Не будешь говорить, что всё чепуха и ерунда?
Не буду, сказала сестра. Потому что от них всего можно ждать. Только всё равно неясно, чем мы можем помочь?
Нужно, чтобы Охранное отделение проверило бы все подземелья. Чтобы следили.
Ну, а я что?
А вот ты теперь уже должна их там предупредить! И без отговорок!..
А если я не могу? спросила Вера с бледной улыбкой.
Как это «не можешь»? не понял кадет.
Не могу, Феденька, Вера опустила голову, затеребила край домашней шали. Соврала я тебе. Никакой я не агент. Была с эсдеками, с большевиками, как они себя зовут потому что уж больно несправедливости вокруг много.
Фёдор стоял, бессильно сжимая и разжимая кулаки. Соврала. Соврала! Соврала!.. Так он и думал!..
Соврала я. Грешна Щёки Веры тоже заливал жаркий румянец. Прости, Феденька прости меня, коль сможешь Господа что ни день молю, чтобы простил
Так ты ты с ними, что ли? С эсдеками? С бомбистами?! шёпотом закричал Федя, едва обрёл дар речи. Я я тебе верил! Верил!..
Вера резко закрыла лицо ладонями, плечи вздрогнули. Словно почуяв, что дело неладно, котёнок Черномор вспрыгнул хозяйке на колени, потёрся мордочкой, запырчал, но не от удовольствия, а словно с тревогой.
Ну да я обманула ничего лучше не придумала стыдно было
И Фёдор Солонов уже хотел закричать что-то об измене и прочем, но вдруг словно наяву услыхал рассудительный голос Пети Ниткина: «Слезами горю не поможешь. И ругаться тоже смысла нет. Она же плачет, смотри!.. Она раскаялась. А дело так и не сделано!.. Чего ж теперь браниться?..»
И так ясно это слышалось Фёдору, что он невольно даже обернулся.
Но нет, друга Ниткина тут не было, и не только здесь, но и вообще в Гатчино уехал на побывку к матери в Петербург.
Хорошо, услыхал Федя собственный голос, куда более рассудительный, чем, казалось, должно бы. Бог простит, и я прощаю. Только не ври больше, договорились?
Договорились, всхлипнула сестра. Ты не думай, я всё равно уже давно не с ними!.. В-валериан
Что «Валериан»?
Федя грешным делом подумал, что Вера сейчас начнёт изворачиваться и оправдываться, мол, это не я, это всё он, сбил с толку, заморочил и так далее как порой делали в Елисаветинской военгимназии, когда, чтобы избежать совсем уж сурового наказания, навроде отчисления, можно было свалить на кого-то из «отчаянных», мол, это он придумал, а я так, всего лишь поддался. Подловато (и здесь, в Александровском корпусе, о таком даже не слышали), и прибегали к этому не шибко авторитетные воспитанники, но на самый крайний случай