Ник Перумов
Александровские Кадеты
Смута. Том 1
Иллюстрация на переплете Лариса Клепакова
© Перумов Н., текст, 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
* * *
Зачин
Взгляд назад 1
Гатчино, январь 1909 года
Кадет Фёдор Солонов (первое отделение, седьмая рота Александровского кадетского корпуса) сидел на жёсткой госпитальной скамье. Сидеть было неудобно, и он всеми силами заставлял себя думать только и исключительно об этом. Сидеть неудобно, неудобно сидеть. Жёстко. Почему нельзя поставить в коридоре корпусного лазарета нормальные мягкие банкетки?
Стояла глухая ночь. Корпус спал, спал в своей постели верный друг Петя Ниткин, и только он, Фёдор в форме и при полном параде явился сюда, в госпиталь, под предлогом того, что «услыхал, как несли раненого».
Скрипнула дверь. Нет, не та, которую он ждал с ужасом и надеждой, входная, слева от него. Торопливые шаги, перестук каблучков.
Федя! Фёдор, зачем ты здесь?!
И сразу же через порог шагнули подбитые железом офицерские сапоги:
Да, Фёдор, что ты тут сидишь? В такое-то время!.. Как ты здесь вообще оказался?..
Ирина Ивановна Шульц, преподавательница русской словесности, и подполковник Константин Сергеевич Аристов, начальник седьмой роты, а заодно и командир первого отделения. Ну, и преподаватель военного дела. Он же Две Мишени, поскольку на щеках у него после плена у диких афганцев остались вытатуированы две аккуратные мишени, ну хоть сейчас в тир.
Илья Андреевич выдавил кадет, сейчас совершенно не бравый, а более походящий на мокрого и несчастного котёнка. Илью Андреевича у у
Господина Положинцева сейчас оперируют, мягко сказал Две Мишени, кладя Фёдору руку на плечо. Слава Богу, полиция и доктора успели вовремя. Спасибо государю, устроившему в Гатчино эту станцию для немедленной подачи скорой помощи. И спасибо нашим попечителям, великому князю Сергию, что лазарет у нас получше любой градской больницы.
Он он он у у
Кажется, кадет собирался самым постыдным образом разреветься.
Всё в руце Божьей, серьёзно сказала Ирина Ивановна. И наших докторов. Илью Андреевича оперируют. Мы сейчас можем только молиться, Феденька.
Но я рад, что жизнь человеческая, жизнь учителя для тебя так значима, Фёдор, добавил подполковник. Я знаю Илью Андреевича не так давно, как, скажем, капитанов Коссарта с Ромашкевичем с ними мы ещё в Маньчжурии воевали, но человек он хороший и отличный учитель. Был у нас такой кадет, ныне уже поручик, по фамилии Зубрович Илья Андреевич ему такую любовь к физике внушил, что занимается теперь этот поручик ни много ни мало, а налаживанием армейской беспроводной связи. Так, так, кадет, отставить! Господин Положинцев сего света не покидал и, верю, долго ещё не покинет!.. Но как ты узнал?..
Фёдор застыл, опустив голову и упрямо разглядывая собственные руки. Нормальные руки, мальчишеские, в ссадинах и царапинах, как положено. Но царапины заживут, а вот Илья Андреевич
И нельзя, нельзя никому ничего говорить! Нельзя говорить, где носило их с Бобровским, что они делали в Приоратском дворце, что они там видели и слышали. Все должны думать, что он, Фёдор, печалится и тревожится за судьбу одного из любимых учителей, хотя на самом деле это не так. Нет, конечно, Фёдор и тревожился, и печалился, но, признавался он себе честно, страх за себя его тоже глодал. Что, если всё вскроется? Что, если прислуга из Приората проболтается полиции?..
От одних этих мыслей всё леденело внутри; и за этот холод Федя себя ненавидел тоже. Как можно так за себя бояться?! Разве папа в Маньчжурии или Две Мишени до этого в Туркестане тряслись так, как он сейчас? Какой же из него кадет, какой офицер?..
Госпожа Шульц, кажется, понимала, что с ним сейчас что-то очень неладно, но, конечно, не могла определить, что именно. Сидела рядом, положив руку ему на плечо, покачивала головой.
Оставьте мальчика в покое, Константин Сергеевич, сейчас не время выяснений Не надо отчаиваться, Федя, говорила она, и в голосе её звучала непоколебимая уверенность. Илья Андреевич ранен, и ранен опасно; однако на нём были и толстая шуба, и ватная куртка
Фёдор слушал и не слышал. Толстая шуба ватная куртка если стреляли из «маузера», то его пуля в упор пробивает десять дюймовых досок. Шансов нет.
И всё потому, что он, Фёдор, не сказал Илье Андреевичу вовремя о том, что знает его тайну, что был в его мире и вернулся обратно вот только не ведает, что случилось с самой машиной, куда она исчезла из подземной галереи. Может, тогда бы Илья Андреевич не рисковал бы, строил бы новый аппарат с их Фёдора и Пети Ниткина помощью
От этого стало совсем скверно. Федя Солонов свернулся на скамье в какое-то подобие шара, скорчился, сжался на жёстких лакированных досках.
Если бы он только сказал!..
Если бы только он сознался, что они с Бобровским лазали в потерну!..
Едва слышно приотворилась тщательно смазанная дверь. Шаги совсем рядом, тяжёлый вздох.
Простите, господа, вы родственники пострадавшего?..
Профессор Военно-медицинской академии Николай Александрович Вельяминов[1], знаменитый хирург, по счастью находившийся со студентами на практике в дворцовом госпитале Гатчино.
Мы его коллеги, ваше превосходительство, подполковник Аристов, казалось, едва выговаривает слова. А этот кадет его ученик. У Ильи Андреевича не было ни родных, ни близких
Сделано всё, что в человеческих силах, перебил Вельяминов. Три пули. Стреляли из револьвера система «нагана». По счастью, ни один жизненно важный орган не задет. Но ранения всё равно тяжёлые, возможен сепсис.
Две Мишени с Ириной Ивановной заговорили разом, но Федя уже не слышал. Илья Андреевич жив!.. Жив, хоть и ранен, и тяжело!..
Ну вот видите, кадет Солонов, раздался над самым ухом голос Константина Сергеевича. Всё будет хорошо. Николай Александрович, кстати, упомянул некоего доктора Тартаковского[2], который якобы разрабатывал новое средство от заражений Но это уже совсем иное дело, а теперь поведайте мне, Фёдор, как вы оказались в корпусном лазарете?..
Не могу знать, господин подполковник!
Кажется, он сумел удивить даже Двух Мишеней.
То есть как «не могу знать», кадет?
Проснулся, господин полковник! Глянул в окно а там огни, суматоха!.. Ну я и того тревожно стало оделся чую, не могу сиднем сидеть вышел фельдфебель-то мне как раз и сказал, что Илью Андреевича привезли
Последняя часть с фельдфебелем была чистой правдой.
Ну я и побежал, спать уж не смог
Константин Сергеевич, ну что вы, в самом деле, укоризненно заметила Ирина Ивановна. Дети отличаются особой чувствительностью, которую мы зачастую не понимаем
Спросите у фельдфебеля, господин подполковник! приободрился Фёдор. У Фаддея Лукича!
Две Мишени кивнул.
Фаддей Лукич, значит
Господин подполковник, уже резче перебила госпожа Шульц. Ну что же вы, не видите, что ли, Фёдор не лжёт? Он же знает, что у дядьки мы всегда справиться можем!
Да вижу, вижу, проворчал Константин Сергеевич. Ладно, кадет. Ступайте спать. Завтрашние то есть уже сегодняшние занятия никто отменять не станет.
Так точно! вытянулся Фёдор.
Ступайте, ступайте, махнул рукою Две Мишени. Вы тоже, Ирина Ивановна ступайте. А я пойду, надо посмотреть, кого поставим на замену Илье Андреевичу
К себе в комнатку Фёдор доплёлся в буквальном смысле на заплетающихся ногах. Механически разделся, лёг, уставился в тёмный потолок. Нет, сна не было, как говорится, ни в одном глазу.
Кто, кто покусился на Илью Андреевича? Конечно, это могли быть и простые грабители но, если верить книжке «Гений русского сыска», обычно такого не случается, уличные воры и даже громилы избегают стрельбы и вообще шума. К тому же место выбрано было крайне неудачно рядом с Приоратским дворцом, а там прислуга, люди, телефон, в конце концов. Нет, хотели именно убить. Правда, тоже не лучшим образом. Но Илья Андреевич никуда особенно не ходил, в последнее время и подавно сидел в кабинете, ладил свою диковинную машину; Фёдор почти не сомневался, что этот аппарат на замену исчезнувшему. Видно, эти двое убийц следили за корпусом и решили, что момента упускать нельзя.