Скоро ли антракт? шепчет Алевтина Дарье. И, не дождавшись антракта, удаляется с Тимофеем из зала. Тимофею сразу легчает. Они идут в буфет. Буфет пока пуст. Алевтина покупает воду и смотрит с ужасом на цены бутербродов с колбасой. «Позже перекусим». Тут из зала хлынула голодная публика, выстроились в две длиннющие очереди. Алевтина машет Петру Гавриловичу и Даше.
Кофейку взяла! потирает ладони Петров, обрадовавшись перерыву.
Нет, отвечает растерянно Алевтина. Я вас ждала. Взглянув на очереди, Алевтина и Петр Гаврилович отправляются перекурить. В Елисеевском магазине Алевтина покупает кофе и два кунжутных печенья для Тимофея по той же стоимости, что и театральные бутерброды.
Курят, пьют кофе. Ветер сносит рекламные щиты. На Невском продолжают истошно орать полицейские сирены.
Все хорошо! говорит Петр Гаврилович.
Да, отлично! соглашается Алевтина.
Третий звонок, в буфете никого, только Дарья и Тимофей восседают за накрытым столом бутерброды с красной рыбкой, кофе, пирожные, шоколад.
Какого хрена?! Что нам с этим делать? возмущаются Петр Гаврилович и Алевтина.
Дарья пожимает плечами. Выстояв в двух очередях, чувствует себя несправедливо поруганной. Набив рот бутербродами, Петровы бегут на спектакль. Дарья выпивает залпом горячий кофе и, спотыкаясь, летит следом.
Тень тайный советник. Тень обманывает принцессу. Тень король. Начинается балаган! Люди на сцене орут и пляшут, бегают, кланяются спиной к залу. Что они несут? На что намекают? Тимофею совсем плохо, он начинает громко стонать, закатывая глаза. Тени-королю отрубают голову. С деревянной верхотуры, то есть с трона, свисает окровавленная шея в золотом пышном воротнике. Меня сейчас стошнит, говорит Тимофей, и они с Алевтиной снова удаляются. После уборной Тимофею становится и легко, и весело. Они садятся на скамейку у входа в зал и тихонько ждут окончания. Вдруг из-за угла выцокивает Дарья.
А ты что тут делаешь?
Не знаю, отвечает Дарья. Петр Гаврилович как-то резко вскочил и выбежал из зала. Я подумала минутку и за ним. Он уже одет и нас ждет.
Петровы идут к метро.
Шварца там близко не было! заявляет Петр Гаврилович. Жалко, что Илюшу с собой не взяли.
Покрутившись у «Гостиного двора», проинспектировав Невский давно не были, Петровы спускаются в метро. Повсюду театральные афиши, афиши, афиши!
Петр Гаврилович хохочет и указывает на рекламные плакаты банков, агентств недвижимости, юридических контор, а на них: уроды, уроды, уроды. Алевтина вспоминает статью, которую прочла недавно. Там было сказано: всегда берите инициативу в свои руки в любых решениях, самых, казалось бы, незначительных куда пойти и что делать.
«Отстань, Тень», отмахивается Алевтина и вспоминает, что пакетик с дорогущим печеньем из Елисеевского повесила в театральном туалете на дверной ручке. Дарья любуется своим печальным отражением и красными сапожками у девушки напротив. «А все же странно, думает она, раньше спектакль был лучше».
У выхода из метро таджикские женщины продают молодую турецкую картошечку размером со сливу. Петровы покупают картошку, помидоры, селедку и идут к своему дому, ветер сбивает с ног. Все ужасно рады вернуться домой.
Ой-ой! кричит Тимофей. У меня клещ в ботинке!
Перед светофором скрючило бомжа. Он встал на четвереньки раком посреди тротуара и смотрит с вызовом на Петровых, и харкает вокруг себя, и кашляет.
Петровым осталось перейти улицу полярника Седова и тогда, уже точно, у них все будет хорошо.
ОРКЕСТРОВАЯ ЯМА
Фокинский Гамлет в Александринке.
Посмотришь, подумаешь, может и правда, не было тени отца, подшутили друзья Гильденстерн с Розенкранцем, посмеялись над пьяным Гамлетом.
***
Пончики в меду, в сахарной пудре, какао. Каски и кровавые черепа в «Телеграме». Вы за мир или за наших? Трое в метро держатся за руки, хохочут, слушая юного баяниста с бритым девичьим затылком. «И я по шпалам, опять по шпалам иду домой по привычке», подпевает одна. Друзья смеются:
Ты че, знаешь эту песню? Че это вообще?
Екатерина в сквере держит луну на скипетре. Вельможи в лосинах жеманничают у нее под юбкой. Голуби. Девочки с последним «Макдональдсом» в разноцветных ногтях розовые, фиолетовые, зеленые. Галка застыла на корке льда, вперилась синими бусинами в никуда. Черная шерстяная земля в проталинах. Художники на раскладных стульчиках среди носатых, губастых, ушастых шаржей лопают сосиски в тесте. У «Гостиного» переминаются киборги в черных шлемах и жмутся обыкновенные менты в салатовых жилетах. Вечные питерские пончики с какао. Сортир сорок рублей.
***
Гамлет 16+. За что? Запустил разок руку под юбку Офелии. Либеральный Горацио из зрительного зала эмпатирует Гамлету и в самый ответственный момент, приплясывая в красных наушниках, линяет в свой Виттенберг туда ему и дорога.
Сто восемьдесят жмуров иностранного легиона. Кстати, главный советник короля Полоний (великолепный Мардарь, ратующий за мир в Facebook1), убит принцем датским, проволочен по сцене и скинут в оркестровую яму.
«Чудовищные, безумные времена».
СЛЕЗЫ ЖАКЛИН
София училась в Санкт-Петербурге на искусствоведа. Времена, когда молодые люди знакомились с прекрасными девушками на улице, в кафе (да где угодно), прошли. Теперь, размышляла София, они стали ленивыми, злыми, закомплексованными мудаками или педерастами с детскими травмами. Представления Софии о любви, красоте, которые воспитали в ней бабушка, фильмы, книги, не давали ей опустить руки, распечалиться, придумать себе депрессии, страдания и слиться с унылым говном. И она неустанно искала. На улицах, в институте, в кафе, в библиотеках, даже в барах для геев, на сайтах знакомств везде.
Лучшие экземпляры, то есть активные и способные ухаживать за девушками, были: индюк-фармацевт, башкир из Казани, скалолаз из Финляндии, погонщик верблюдов из Египта, Илюша Попович сосед по коммуналке, сорокалетний барабанщик, женатый на злой танцовщице-вегетарианке-йогине.
София вздыхала, кутаясь в пушистую шаль, подаренную бабушкой, и, выглядывая из колодца питерского дворика, видела высокого, например музыканта в длинном пальто, немного неуклюжего из-за роста, но с густой непослушной шевелюрой, широко шагающего по набережной реки Фонтанки в консерваторию.
Распахнутое настежь пальто, белоснежная рубашка, смокинг, камербанд на талии, галстук-бабочка, гладковыбритые щеки, пухлые губы, скулы, квадратный подбородок Одним словом, красавец необыкновенный! И да, густые брови, упрямый открытый взгляд. Навстречу ему бежала она легкая, спотыкающаяся и виновато улыбающаяся столбам, светофорам, поребрикам, в нелепой леопардовой шубке, на тонких ножках, потрясающая кудрявой рыжей шевелюрой. Он, увлеченный концертом Моцарта для фортепиано с оркестром 20, прошел мимо, но затем, услышав цветочный аромат ее духов, подчеркнутый морозом, невольно обернулся. Верхняя нота при низких температурах длится намного дольше Оглянулась и она. И засмеялась:
Здравствуйте!
Пиликнул «Тиндер». София посмотрела на новые объекты гордый татарин Рустэм на фоне большой черной машины, органист Игорь, похожий на Мартина Лютера, Нил Дюпре виолончелист Какой орлиный профиль! Какие волосы! Грузин? Еврей? Умница!
Она первая написала ему. Закрутился виртуальный роман. Неделю спустя договорились о встрече. Он предупредил, что несколько застенчив и не всегда может поддержать беседу. Ее это не смущало. Тем более что у нее было много дел. В переписке она узнала, что зовут его Даниил, а Дюпре не настоящая его фамилия. Но ведь не зря он выбрал именно ее! Полночи София искала знаменитых людей с фамилией Дюпре. Среди них были парикмахеры, психиатры, актеры, политики, проститутки и одна единственная виолончелистка вечно юная, как писали о ней, Жаклин Дю Пре. Вундеркинд. Лучшая исполнительница-виолончелистка в мире. Дебютировала с королевским оркестром Великобритании, училась у Ростроповича. Играла с лучшими музыкантами Европы и США. Получила в дар от неизвестного поклонника виолончель Страдивари. Блистательно исполняла Баха, Генделя, Гайдна, Бетховена, Шумана, Брамса, Штрауса От чрезмерных репетиций перестала чувствовать пальцы рук. На рекомендации сократить концертные нагрузки отвечала, что никогда не перестанет заниматься тем, что любит больше всего на свете. Прилетел диагноз: рассеянный склероз. Больше Жаклин играть не могла. Несколько лет давала уроки. Умерла в 42 года.