Мои соображения задумчиво сказал он, приглаживая ус над разорванной губой, мои тайные соображения состоят в том, что пора спешиваться и, скрываясь, бежать к границе. Нельзя ждать чего-то хорошего от подобных заданий. Я испытал не одно
Оставьте поучительную историю вашей жизни. Мне интересно, что говорит ваше чутье именно сейчас, холодно сказала Элиза.
Его история была и так известна делавший военную карьеру старший незаконнорожденный брат замахнулся слишком высоко и оттого должен был сгинуть адъютантом в нескончаемой бойне где-то в южных болотах. Так и вышло. Но лишь на время. Каким-то чудом, через полтора года, он объявился вдвоем с Шоном генералом исчезнувшей там армии. Вид имел нездоровый, к тому же обзавелся татуировками. Генерал уверял, что его адъютант наловчился исцелять все болезни, от болотной малярии и тифа, до гангрены и ходатайствовал о даровании тому чина лейб-медика. Сам же Эрик все отрицал. Четыре месяца назад генерал все-таки скончался от сифилиса, и положение Эрика начало стремительно рушиться. Не удивительно, что он считал приглашение в экспедицию лишь очередной попыткой просто избавиться от него.
Пусть, ответил он, но сперва надо помочь с починкой. До вечера недалеко, а там и ночь
Пусть кучер делает свою работу, еще более холодно сказала Элиза, а ты свою.
И какую же? вскинул он подбородок.
Слуге это должно быть очевидно.
Пусть Я отвечу, но сперва ответь ты, для чего тебе этот бесноватый инквизитор? И, что самое главное, эти достойные девчонки со стариком и старухой?
Вот потому от тебя и хотят избавиться, наставительно сказала Элиза, мои фрейлины достойные дочери своих семейств. «Старик», что их сопровождает бывший рыцарь императорской гвардии. Проследи за ним внимательнее, чтобы не задавать вопроса «зачем».
Следил. Он слаб.
Не на силу смотри, гневно прикрыла рот веером Элиза, а, как ты выразился, «старуха» единственная, кто способна поддержать их быт в достойной для долгого путешествия форме.
Касательно «старика», должно быть, в нем говорила зависть. Жак был из той особой породы немолодых военных ловеласов, что успели растерять угрожающую стать, но тем только приумножили харизму поэтичного дамского угодника и умелого льстеца.
Бенуа, ты не ответила, для чего тебе они? И этот бесноватый?
Тише, если не хочешь отлучения, шикнула Элиза, представь, что это военное дело и поразмысли, для чего.
Не для чего он отстраненно откинулся на спинку дивана.
Элиза подняла глаза.
С таким отношением они все умрут. Но они всегда и все умирают.
Напомню, что на людях следует звать меня на «вы», сказала она, выждав, надеясь немного узнать истинные рассуждения бастарда, можете без титула.
Он не удостоил ее ответом. Элиза пересчитала складки веера пальцами левой руки, наблюдая за странностями его поведения, раз уж Эрик отказывался объясняться:
«Вам, кажется, хочется покинуть меня? Отчего вы начали ерзать?» Хотя бы так, холодно предложила она.
Показалось, пробормотал он и поднял стекло окошка.
Нельзя так мне отвечать, Элиза резко сложила веер. Что за дурья голова у него с собой?! Своя собственная, с которой он каким-то чудом успел выслужиться в столь молодом возрасте, определенно осталась где-то еще.
Ответь, зачем ты здесь? шипящим шепотом спросила Элиза.
Охранять, пожал плечом он, оглядывая придорожный лес сквозь поднятое окошко. Кажется, он прислушивался.
Сдержанно выдохнув, Элиза продолжила:
Представь, что и здесь ты приписан к генеральской ставке. Зачем ты здесь?
Охранять. Не мешайте.
«Охранять» это твои рядовые. Слуги. Ты-то
Тихо, прервал он, звук.
Элиза недовольно цыкнула.
Как волки, пробормотал он, они, когда окружают, молчат, только подсипывают и подкряхтывают, если совсем голодные Вот как-то так
Он попытался продемонстрировать.
Но? поторопила она продолжение. Наконец-то он начал делать свою работу, но был слишком медлителен в объяснениях.
Сейчас другие звуки Мерещится. Я схожу, удостоверюсь. Оставайтесь здесь, он бахнул кулаком в переднюю стенку. Элиза поморщилась.
Когда карета остановилась, она тоже услышала. Возня кучера и все прочие звуки притихли, оттого сипение стало ощутимо. Многоголосое и исходившее отовсюду.
Холод ужаса сковал поясницу. Как будто огромнейшая ледяная пиявка присосалась ко всей спине и готовилась втянуть в себя не застывшую кровь, а все похолодевшие и казалось размякшие кости, прямо до кончиков пальцев.
Я не разрешала, сказала Элиза устало.
Я попробую отбить дорогу назад, хватайте лошадь по моему сигналу, а до того скороговоркой выдал приблизившийся вплотную Эрик.
Я не разрешала, холодно повторила она, помогите встать.
Огромный пышный подол помогал скрыть ходящие ходуном колени. Верхняя часть тела была и вовсе почти без чувств.
Это мой долг! крикнул Эрик.
Твой долг слушаться меня, холодно сказала она, сжимая изо всех сил край дверного проема выходя наружу, ты умрешь, когда я прикажу. Не раньше и не позже.
Какой же кретин! Он сам смотрел на дорогу. Он должен был видеть обобранные кусты с ягодами и редкие, но заметные, человеческие следы. Впрочем, Элиза тоже могла ошибаться. Здесь было неведомо все.
Феона, Мария! крикнула она в направлении стоявшей в стороне кареты. Где-то вспорхнула птица. Зверей стало почти не слышно. Видимо, из-за шума крови в ушах.
Ждать, наверное, пришлось недолго, но каждое мгновение разворачивалось бесконечностью готового случиться ужаса.
Феона, держи меня под локоть. Идем, приказала она.
Куда, Элли? спросила Феона, но живо обняла ее сбоку. Высокая и нездорово худая, выглядящая лет на десять старше своего юного возраста. Выглядящая умудренной, но ослабевшей от тяжелых утрат. Хотя в действительности с ее натурой все обстояло ровно наоборот. Пока Феона держала, можно было не бояться оступиться на подгибающихся от страха ногах. И можно не бояться, что до такой фрейлины, как она, дойдет безвыходность ситуации.
Мария же
Впрочем, они просто свита.
Четыре девушки кандидатки на политический брак второго рода на брак с подавленной мятежной аристократией. Для экспедиции Элиза выбрала двоих. Отмеченных теми самыми обстоятельствами. Если не считать проклятия, она вовсе не хотела спасти их от предначертанной происхождением участи, так как в этом самом будущем не было чего-то особенно страшного. Конечно, фактически, им суждено было быть выданными за побежденных и униженных сорвиголов, чьи амбиции и военные планы были растоптаны, но чей статус или местное влияние не приемлили казни. Им суждено было стать заложницами среди ненавидящих их людей. Но воспитание должно было нивелировать большинство проблем (хоть и не такое превосходное воспитание, как у Элизы). Подавляющее большинство из жен, чего не скажешь о сыновьях и дочерях мятежников, не могли похвастаться подобной «тяжелой судьбой». Первые так и вовсе рекрутировались на совсем уж незавидные позиции в имперской армии. Вторые входили в преданные низкоранговые дворянские семьи, где все претензии на величие безжалостно вымывал неизбежный быт.
Лучше было думать об этом, чем о проклятии и том, что ждет в лесу. Все, чтобы отвлечься.
Расчет был прост. Поначалу он казался безумным, но никаких других вариантов для «первого шага» плана она не смогла измыслить.
А уж когда она заметила обобранные кусты вдоль дороги, то только уверилась в правоте своей стратегии. Похоже, в Запретных Землях простые люди и впрямь жили как обычно. Собирали грибы, ягоды и травы в лесу. А уж у широкой дороги обирали вообще все, что было на виду.
Кто бы ни захватил замок владельца Запретных Земель, ему требовались люди. От кого еще ему откусывать себе средства на жизнь? (Конечно, если он умудрился найти иной способ поддерживать свои владения, то стратегия Элизы была бы не верна. Но в таком случае можно было бы ставить крест вообще на всей человеческой ойкумене такого не случалось за все прошедшие века.) И потому владелец Запретных Земель должен был позволять своим людям жить достаточно нормальным образом.