Молодой человек катит тележку с двумя мощными колонками. Высокий и худой, хаер à la юный Роберт Плант. Электрогитара за плечами, как охотничье ружье. За ним поспешает его подружка жизнерадостная русская красавица, роскошные пышные формы.
Мы уже собирались выходить, и тут в квартиру забегает мышка! рассказывает Аристарху словоохотливая красавица. А квартира у нас на девятом! Как она туда попала? Гонялись за ней по всем комнатам, гонялись
Зашиб эту мышь е..чую мрачно припечатывает суровый Роберт. Смартфоном
Девушка смущенно смеется.
Аристарх впервые слышит, чтобы мышки забирались так высоко, а смартфоны годились для их забивания.
Что у вас за микрофон? интересуется хохотушка.
Вокальный Шурик отзывается Аристарх, отвлекаясь от сбора своего музыкального хозяйства. Хороший микрофон это очень важно, хоть я и не профессиональный вокалист
Ты этим зарабатываешь, значит профессиональный, сурово прерывает Аристарха Плант.
Ну, в том смысле, что я не обучался вокалу
А Рэй Чарльз обучался?
Все-таки склонность к самоуничижению одна из самых пагубных черт характера, а порой прямо-таки фатальная. Аристарх оглядывается: подружка Планта выставляет раскрытый чемодан на два метра вперед. Суровый музыкантище подключает гитару к колонкам и отчаянно рубится под фонограмму в духе Led Zeppelin. Каменные стены перехода метро «Ленинский проспект» дрожат. Пассажиры инстинктивно втягивают головы в плечи, ускоряя свой извечный бег по тоннелям, ведущим из ниоткуда в никуда.
Аристарх прислоняется лбом к вагонному стеклу и смотрит в темноту туннеля. «Ведь мы все умрем думает он. И я. И эта красивая девушка, только что чихнувшая на весь вагон. И этот мужик с тусклыми глазами и толстой барсеткой, что висит у него на груди, как заветная ладанка. Весь вагон умрет, ляжет скромно под землю. И другие люди будут стоять в метро. А придет время, и метро не станет. И даже самого Города, хотя Город и выглядит абсолютно вечным. И что останется? Или, быть может, кто Останутся мальчик и девочка, играющие на берегу реки в камушки. Чур, мальчиком буду я»
12. Лесной человек
Долговязый длиннорукий таджик скидывает со спины на пол вестибюля авоську с огроменным арбузом и двумя дынями-торпедами. Подходит к Аристарху, дружелюбно улыбается и тянется рукой к струнам.
Нельзя! строго говорит Аристарх, отстраняя инструмент.
Таджик не понимает. Улыбается и тянется к гитаре длиннющими жилистыми ручищами. Как гиббон, ей-богу. Аристарх делает шаг назад, повторяет еще строже:
Нельзя, говорю!
Гиббон тянется к струнам, светло улыбается. Не, ну как ребенок малый.
Да нельзя же! Это рабочий инструмент! кипятится Аристарх.
Озадаченно почесав в затылке, лесной человек уходит, ловким движением закинув тяжеленную авоську на правое плечо, чуть сгибаясь под ее грузом. Похоже, впервые увидел гитару это многострунное чудо чудное, диво дивное
«Возмущаемся, что лезут с окраин, думает Аристарх, глядя вослед уходящему. Вспоминаем благословенные советские времена С одной стороны, да лезут, и приятного мало Несовпадение культур, рост криминала и все такое Но если вспомнить советские времена Отец ездил на отдых по путевкам от моторного завода на Украину, в Трускавец, а еще куда-то в Прибалтику, в Грузию. И там продавали хорошее пиво на разлив, а к пиву сосиски! в свободной продаже!.. Возвращался домой, в родную среднюю полосу, недоумевал почему же здесь, в сердце страны, такая пустота на полках в магазинах? Крупы да килька в томате, да гниловатая картошка Вот и получается, что сердцевина-то у огромной, великой страны пустая, с гнильцой. Удивляются, почему такая великая страна и развалилась. А нечему удивляться. Не об окраинах нужно было заботиться, а о сердцевине. Или, уж по крайности сначала о сердцевине, а потом об окраинах».
13. Как у костра
Слова! Я не слышу слов!
Старик с благородной сединой в бороде и похоже, что глуховатый на оба уха. Он отказывается уходить, пока не расслышит слова. Накрученный на гитару дилэй сбивает его с толку. То правым ухом повернется к комбику, бедолага, то левым. Вплотную встанет, подальше отойдет не слышит
Галич, Окуджава эти имена тебе о чем-нибудь говорят?
Говорят
Тогда ты должен понимать, что слова самое главное! Ты можешь спеть безо всего этого? с раздражением показывает на комбик и микрофон. Как у костра!
Аристарх выключает комбик и поет в чистой акустике. Старик слушает внимательно, с напряженным интересом, одобрительно кивает головой, повторяя по ходу исполнения пьесы:
Это да Это хорошо Да
Уходит, забирая книжицу с текстами Аристарха и оставляя взамен смехотворную денежку. Аристарх поначалу немного досадует на старика, а потом привычно переключается на себя он стал ловить себя на нехороших вещах. Выручка пересчитывается с приятным легким волнением, и если сумма набегает приличная, появляется благостная сытость, а если скромная внутренний дискомфорт.
«Не бодхисатва, а Ионыч какой-то, думает Аристарх. Бодхисатва должен относиться к миру, как к живому волшебному зеркалу. Происходящее вокруг является отражением твоего поведения. Отказывает компьютер уделяешь ему недостаточно внимания. В доме бардак, холодно и неуютно та же причина. Приберись, наведи порядок, и станет теплее. Собеседник проявляет агрессию возможно, он принимает тебя за кого-то другого, важно понять, за кого. Заплатили смехотворную денежку? Испытываешь от этого досаду? Э! Да ты становишься мелочен, дружище. Окстись!»
14. Пара минут и вся жизнь
Ты пой что-нибудь веселое, дает добрый совет старушка.
Например? уточняет Аристарх.
Катюшу. Иностранцы это любят.
Я здесь не для иностранцев начинает объясняться Аристарх. Я здесь для
Но старушке не интересно, для чего здесь Аристарх. Она скороговоркой, как по бумажке, рассказывает, где родилась, когда, за кого и в каком классе вышла замуж, на каком производстве работала в начале трудового пути, какой вуз закончила, чем занималась потом, какого года рождения дочка, как давно умер муж, где она живет сейчас и кто любимый певец.
Аристарх слушает, а сам думает чуть опечаленно: для чего он здесь, собственно? Для кого? И зачем слушает эту словоохотливую старушенцию? Ведь не католический священник и не американский психолог на работе, а молчит и слушает. И самый главный вопрос: где сейчас его славный, светлый мираж-бодхисатва, явившийся ему однажды в августовской ночи? Куда опять испарился? Или это он и слушает деловитую скороговорку рассказчицы? Чтобы пересказать жизнь, старушке хватает пары минут. Уходит, деловито семеня.
Аристарх вспоминает о совсем другой жизни, о жизни как чуде. Остаться живой в голодном Ленинграде раз. Получить от природы в дар волшебной силы и красоты голос два. Встреча с Ростроповичем, две прекрасные дочери. Солженицын, высылка заграницу, возвращение на Родину. Жизнь, наполненная любимой работой, путешествиями, встречами, но потом наступает неизбежное. Аристарх тогда шел по Большой Никитской, мимо консерватории, и решил зайти, попрощаться как музыкант с музыкантом. В тот момент Аристарх действительно чувствовал внутреннее родство с Ростроповичем, как бы нелепо это ни звучало. Так незаконнорожденный сын чувствует свое кровное родство с законным. Зал консерватории был переполнен благоухающими алыми розами, играла красивая, торжественная музыка, но эти розы и эта музыка никого не радовали и не грели. Вдова и обе дочки застыли, как каменные.
«И почему такие люди, как Вишневская и Ростропович не живут хотя бы по 115 лет?! подумалось Аристарху. Еще лучше под тысячу, как библейские старцы Это было бы справедливо».