Да, предупреждал.
Джона перебирается на свою сторону кровати, и матрас под ним прогибается.
Не позволяй ему залезть к тебе в голову. Ты трудилась изо всех сил, чтобы подготовить дом к их приезду. Взгляни на него. Он прокручивает фотографии гостевого домика, которые я сделала вчера с помощью верного кэнона Саймона. Это будет самый лучший дом, предложенный в аренду, в радиусе ста километров от Трапперс Кроссинг.
Он, и правда, миленький.
Джона опускается на подушку.
По крайней мере, этот придурок мог бы проявить уважение.
Я закатываю глаза.
Ладно, но тебе все равно нужно успокоиться, Джона, иначе эти две недели покажутся вдвое длиннее, и никто из нас не получит удовольствия. Особенно твоя мама.
Да, я знаю. Просто он так легко выводит меня из себя.
И все же. Тебе нужно придержать язык.
А когда мне это удавалось?
Да никогда.
Это мне и нравится в Джоне. В обычных ситуациях.
Он улыбается, но улыбка быстро гаснет.
Бьерн не дал мне забрать их на самолете, а потом жаловался всю дорогу сюда.
На что?
Да на все. На двухчасовую поездку, музыку по радио, то, что джип слишком трясет, что он тесный и не годится для передвижения по снегу. С последним я, кстати, вполне согласен
Я издаю протяжный стон.
Не начинай снова, пожалуйста.
Я беспокоюсь, что ты можешь слететь с дороги.
Качаю головой. Один снегопад в октябре, и Джона уже решил, что ему не нравится, как мой джип «Вранглер» между прочим, его подарок мне на день рождения ведет себя на скользкой дороге.
С моим джипом все прекрасно. Он буквально создан для того, чтобы ездить по плохой местности.
Ладно. Я беспокоюсь о том, что ты можешь не справиться с плохой дорогой, так лучше?
Я в недоумении. Вот правда и выплыла наружу.
Я хороший водитель!
Ты ездишь слишком быстро.
Неправда!
Да ну? Он ухмыляется. Сколько зим ты уже водишь?
Не в этом дело.
Как и не в том, что на экзамене по вождению я сбила лося, и, если Джона вспомнит сейчас об этом, я закричу.
Если бы я водил самолет безрассудно, то ты, наверное, не захотела бы, чтобы я продолжил летать.
Ты разбил два самолета, сухо напоминаю я. Разве я хоть заикнулась о том, чтобы ты прекратил летать?
Это была не моя
Ага! тычу в него пальцем.
Джона зависает в поисках подходящего ответа, который не может придумать, потому что одна из этих аварий произошла именно по его вине. Он поступил безрассудно.
Я сбавляю тон, иначе мы вот-вот поссоримся.
Это мой джип. Я люблю его и не собираюсь продавать. Ездить со скоростью пятнадцать километров в час тоже не буду. Если тебе он не нравится, купи себе хороший, надежный, новенький грузовик. Деньги у нас есть.
В ответ получаю категоричный взгляд, но, похоже, Джона не в настроении спорить.
В общем, я сказал Бьерну, что он может взять машину напрокат и доехать к нам самостоятельно, а не пользоваться услугами персонального водителя.
И что он на это ответил?
Что уже потратил достаточно денег на авиабилеты и не собирается платить еще и за машину.
Перелет из Осло до Аляски дело не дешевое.
Я знаю, потому что видела цену. Хотела предложить оплатить их перелет. Но Джона отговорил, сказав, что Бьерн сочтет это за оскорбление.
Джона отмахивается от моих слов.
У этого скупого ублюдка полно денег. Бьерн просто хочет высказать свое недовольство, потому что он жалкий урод.
Он не показался мне таким уж плохим.
Ворчливым, конечно. Немного резким, может быть.
К тому же ему шестьдесят девять, и он, наверное, не спал целых полтора дня. Я бы на его месте тоже ворчала.
Джона хмурится.
Когда это ты стала такой толерантной?
Смеюсь.
Заткнись.
Я серьезно. Ты слишком много времени проводишь с Мюриэль и Роем. Это они приучили тебя терпеть так много дерьма?
О! Кстати, о Рое У меня еще не было возможности рассказать тебе.
Закрываю ноутбук и убираю его на тумбочку, а затем придвигаюсь к Джоне. Он без лишних слов поднимает руку, позволяя мне прислониться к его широкой груди.
Пересказываю все подробности письма Делайлы.
То есть ты хочешь сказать, что рылась в личной почте этого замкнутого человека?
Оно лежало на самом видном месте.
Так бы поступила и Мюриэль.
Это не одно и то же!
Ладно, как скажешь, мини-Мюриэль.
Я игриво бью его по животу, и мышцы Джоны напрягаются.
Она ворвалась бы к нему в сарай и засыпала вопросами. А я этого не сделала.
Потому что он, скорее всего, достал бы ружье.
Да какая разница? В любом случае главное не это.
Джона улыбается, словно издеваясь надо мной.
Ладно. И что же главное?
То, что он не намерен с ней общаться.
И это его выбор. Мы не знаем, что происходило между ним и его семьей все эти годы. Может быть, он просто не хочет иметь с ними ничего общего.
Прикусываю язык от желания сказать, что, вообще-то, знаем. Я знаю, потому что Рой рассказал мне в ту страшную ночь в августе, когда самолет Джоны разбился в долине. Я никогда не рассказывала о том, чем поделился со мной Рой. Никому, кроме Саймона, и сделала это лишь потому, что Саймон никого не осуждает.
Джона бы осудил. И очень сурово.
Рой и так уже достаточно наказал себя, уединившись в своем доме в лесу на тридцать три года, предпочитая в качестве собеседников домашнюю живность и диких собак.
А как насчет «простить былые прегрешения и отпустить ситуацию»? Разве не ты подтолкнул меня к тому, чтобы дать отцу еще один шанс?
И Джона сделал это потому, что не дал своему собственному отцу второго шанса, а потом стало слишком поздно.
Да, но Рой не умирает. Кроме того, Рен был порядочным парнем. А Рой это Рой.
Рой тоже порядочный.
Джона фыркает.
На прошлой неделе, когда он приезжал подрезать копыта Зику, на нем опять была та чертова шапка из енота. Бандит от него спрятался.
Он порядочный по-своему, вношу поправку я. Знаешь, я тут вот, что подумала: если бы Агнес не позвонила мне, я бы никогда не приехала на Аляску и не познакомилась с отцом. С тобой мы тоже никогда не встретились бы.
И что? В голосе Джоны появляется настороженность.
И я сделала фото контактов Делайлы.
Что за безумный план рождается в твоей хорошенькой головке?
Еще сама не знаю.
Его пальцы откидывают волосы с моего лица, пока он смотрит на меня сверху вниз.
Он не похож на Рена. Рой больше напоминает дикого зверя того, чье доверие ты наконец заслужила. Но если ты подорвешь его, все снова вернется на круги своя.
Знаю. Поэтому и беспокоюсь.
Рой так далеко продвинулся с нашего первого визита к нему в марте в тот день, когда мы переехали сюда и узнали, что стали гордыми владельцами ненужного нам козла.
Ну хватит о Рое.
Джона наклоняется ко мне. Его губы касаются моего лица и плавно переходят к самому чувствительному месту под ухом. Он знает о моей маленькой слабости.
Это наша предпоследняя ночь наедине, аж до второго января.
Боже мой, ты прав!
Слишком долгий срок, чтобы за стеной нашей спальни находились твоя мама и Саймон.
Они оба пользуются берушами для сна.
Саймон спит очень крепко, а маму раздражает звук его дыхания.
Тебя никакие затычки для ушей не заглушат.
Ой, заткнись.
Джона любит подтрунивать надо мной, что я могу быть очень громкой, но на самом деле это обычно неправда.
Тогда, наверное, тебе лучше приняться за работу.
Он бросает на меня вопросительный взгляд.
Какую работу?
Ты мне должен. Поднимаю брови. За вчерашнее, в офисе.
Уголок его рта приподнимается, и его пальцы начинают ловко расстегивать пуговицы на моей пижаме, пока он не распахивает ее, подставляя мою грудь прохладному воздуху.
Я когда-нибудь говорил тебе, как мне нравятся все твои сексуальные фланелевые пижамы огромных размеров, которые ты постоянно покупаешь? Особенно та, с леденцовыми тросточками?
Смеюсь, а Джона опускается все ниже, оставляя языком влажную дорожку на моей коже от ключиц до пупка, задерживаясь на несколько секунд вокруг моих торчащих сосков.