Джона чистит снег со своих ботинок, а затем поднимает два больших чемодана, по одному в каждой руке. Он взваливает их на специальные, заказанные мной стойки, на доставку которых ушло целых два месяца, и недовольно вздыхает под тяжестью ноши.
Господи, что ты с собой привезла?
Это же Рождество. Я не собиралась приезжать к вам с пустыми руками, спокойно заявляет Астрид. Ты ведь еще помнишь, что где-то существуют магазины, да? Она протягивает руку, чтобы провести ладонью по щеке сына. Но норвежские магазины есть не везде, vennen[1].
Я не знаю, как она его назвала, но, похоже, это произвело впечатление, потому что суровое выражение лица Джоны сразу смягчилось. Он обхватывает мать за плечи, притягивая ее к груди. Она немедленно откликается, обнимая его за талию.
Я и забыла, какой ты большой. Карл и Ивар по сравнению с тобой просто крошечные.
В этих именах я узнаю имена сыновей Бьерна, которые волнуют Джону примерно так же, как и сам Бьерн, хотя я ни разу так и не получила убедительного объяснения, почему они настолько его раздражают.
Иногда я думаю, не стоит ли за этой неприязнью к сводным братьям обычная ревность. Джона ведь был единственным ребенком, и он не привык делить маму еще с кем-то. Более того, Карл и Ивар живут со своими семьями в десяти минутах от Астрид и Бьерна. Они ужинают у них раз в неделю и проводят вместе все праздники.
Я скучал по тебе, бормочет он.
Это потому, что ты не видел меня уже сколько времени прошло? Три года?
Джона смущенно улыбается.
Четыре.
О, ты четыре года не видел собственную мать. Удивительно, что ты вообще узнал меня в аэропорту.
Ее тон нежен и игрив, а глаза искрятся, когда Астрид укоряет своего единственного сына.
И все же, на мой взгляд, в этих словах есть некая нотка горечи. Пусть у Астрид есть двое пасынков и пятеро приемных внуков, но Джона ее единственный биологический ребенок. С тех пор как он в двадцать один год уехал из Лас-Вегаса на Аляску, с матерью встречался всего три раза и один из них, чтобы увидеть, как она выходит замуж за человека, который ему не нравится. Три раза за одиннадцать лет! И, судя по всему, обе эти поездки в Осло сопровождались препирательствами и ссорами. В последний раз он вообще остался в гостинице.
Впрочем, четырехлетний перерыв с последнего визита не совсем его вина. Джона собирался прилететь в Норвегию на прошлое Рождество, но отменил поездку, узнав о неизлечимой болезни моего отца. И опять же, отец умер в сентябре. Времени для повторного бронирования билетов было более, чем предостаточно, однако Джона предпочел остаться на Аляске ради Агнес и Мейбл еще до того, как он предпринял ту внезапную вылазку в Торонто, чтобы вернуть меня в глушь.
И все же с тех пор, как он последний раз обнимал свою мать, прошло целых четыре года.
Обижается ли она на него за это? Да, она перебралась в Осло. Но Джона переехал на Аляску раньше.
С момента нашей последней встречи с мамой прошел уже год, и почти каждый раз, когда мы разговариваем, она напоминает мне, что я сама решила переехать за тысячи километров от нее.
Я привез вам кучу дров для печки, а в дровнике, на той стороне озера, их еще больше. Если что, обогреватель Toyostove не даст вам замерзнуть ночью, объяснил Джона, подходя к дровяной печи.
Он растопил ее перед своим отъездом в аэропорт, но сейчас в ней тлеют лишь одни угольки, поленья давно прогорели.
Здесь даже жарко. Астрид потирает руки, опровергая свои слова. Я и забыла, как холодно бывает на Аляске. Когда мы уезжали из Осло, шел дождь.
Сейчас холоднее, чем обычно.
А в сводках прогнозируют, что за надвигающейся бурей потянется морозный фронт.
Я загрузила холодильник всем, что может вам понадобиться, но, если вдруг что-то будет нужно, просто дайте нам знать. Здесь полно одеял, полотенец, подушек. Вообще всего.
Уверена, все будет хорошо, Калла. Не волнуйся.
И расскажите мне потом, как вам новая кровать.
В январе я планирую разместить объявление о сдаче домика в аренду на сайте для тех, кто ищет зимний отдых на выходные. Астрид и Бьерн будут нашими первыми постояльцами.
За те деньги, что она заплатила, к этому матрасу должны прилагаться люди, которые будут укладывать тебя в постель и петь колыбельные, ворчит Джона, зарабатывая мой недовольный взгляд.
Астрид хихикает.
Не думаю, что сегодня нам понадобятся колыбельные. Я уже наполовину сплю.
Слышится смыв унитаза в уборной, и после короткого шума льющейся из крана воды появляется Бьерн.
Здесь как в гробу. Как долго мы здесь проторчим? Целых две недели?
Астрид произносит что-то на норвежском языке что-то, что звучит очень музыкально, но в сочетании с ее суровым взглядом явно выражает предупреждение. Она снова переходит на английский и заверяет:
Все в порядке. Это идеальное местечко. Не обращайте на него внимания. Он старый, сварливый и не любит покидать дом.
Джона наклоняется, чтобы подбросить в печь еще одно полено, и бурчит:
В таком случае ему следовало там и остаться.
Значит, мало того, что ты заставляешь свою мать лететь через полмира, когда она хочет тебя увидеть, так теперь ты хочешь, чтобы она делала это одна? вскидывается Бьерн.
Если ты собираешься жаловаться ближайшие две недели подряд, то да. И она более чем способна передвигаться самостоятельно. Ты ей не нужен.
Бьерн тыкает указательным пальцем в воздух перед собой.
Если бы ты знал, как
Хватит! Астрид поднимает руки вверх, а ее брови напряженно сдвинуты. Даже не начинайте. Пожалуйста. Это был очень длинный день.
Я обхватываю руками бицепс Джоны и осторожно веду к двери.
Мы дадим вам время устроиться.
Хотя, судя по тому, что я услышала, не уверена, что здесь Бьерн сможет чувствовать себя комфортно.
Его реакция слегка подкосила мой восторженный настрой по поводу завершения работы над гостевым домиком.
Астрид наклоняет голову в мою сторону.
Большое спасибо за то, что приложила столько усилий для нашего комфорта, Калла. Все просто замечательно. Увидимся утром.
Приезжайте, как только встанете. Дверь будет не заперта. Джона показывает ключ от пикапа, а затем вешает его на крючок на стене. Он полностью заправлен. Я подключу блочный обогреватель перед нашим отъездом. Не забудьте отключить его от сети.
Астрид улыбается.
Я и забыла о тех днях.
О! вспоминаю я, когда мы уже в дверях. Если вы случайно увидите двух больших собак, похожих на волков, бегающих поблизости, не паникуйте. Они совершенно безобидны.
Кустистые седые брови Бьерна изгибаются дугой.
Так это волки или собаки?
Возможно, и то и другое, но официальная версия маламуты.
Это брехня Роя, придуманная, чтобы держать сплетников и сотрудников полиции подальше.
Бьерн медленно кивает.
Мне всегда нравились маламуты.
Есть у меня кое-что, что ему действительно понравится, бормочет себе под нос Джона.
Но, прежде чем он успеет затеять новую ссору, я выпроваживаю его, положив руку на спину.
Глава 3
Он и правда небольшой, но мне не с чем было работать. Как думаешь, он может не понравиться арендаторам?
Люди не арендуют жилье, чтобы все время торчать в ванной. Слова Джоны звучат путанно из-за зубной щетки во рту.
Ты прав.
Я изучаю черновик своего объявления на сайте Airbnb. Работаю над ним вот уже несколько недель.
И все же может, стоит об этом упомянуть?
Но что именно мне написать? «Санузел размером с гроб»? Я вздыхаю.
Ты действительно думаешь, что им там будет удобно? Они могут остановиться здесь. Я знаю, твоя мама настаивала, но не похоже, что Бьерн
Да к черту Бьерна!
Кран с глухим стуком выключается, и через мгновение появляется Джона. Хмурый.
Дом шикарный, Калла. Там есть туалет, раковина, душ. Что еще, черт возьми, ему нужно? Ничего. Он просто ищет повод поворчать. Что он и делает. Ворчит на все подряд. А я предупреждал, что так и будет, да?