Сдержавшись, он принял безразличный вид с издевкой. И когда разъяренный молодой человек покинул группу, мужчина немного расслабился, правда ненадолго. Вызвав к доске девушку, он не был готов к тому, что она упадет в обморок. Мужчина растерялся и чуть не совершил ряд приятных ошибок. Надо запомнить её фамилию, он не очень хорошо относился к выскочкам. Сорванная лекция никому радости не приносила. Взяв девушку на руки, он посмотрел на обманчивые синяки под глазами и даже не ожидал, что она может быть настолько тяжелой.
Ладно, Линькова, показывай медкабинет, быстро! Пока нёс, он смотрел на девушку. Ему она казалась совсем незнакомой и чужой, хотя, без сомнений, это была она. По крайней мере, ему так подсказывало чутьё. Положив девушку на кушетку, учитель присел рядом. Он вздохнул полной грудью и заметил присутствующим:
Теперь понятно, зачем вам диеты, сидите на них чаще. Сокурсницы синхронно закатили глаза и хихикнули.
Медсестра не сильно удивилась пациентке, лишь покачала головой.
Опять? Взяв нашатырный спирт, она подошла к лежащей девушке, мужчина отошел в сторону, чтобы не создавать помех. В кабинете воцарилась тишина на несколько минут, пока девушка не начала подавать признаки жизни. Алина тем временем взглядом умоляла медсестру оставить её в кабинете. Сжалившись, женщина замолвила за неё словечко.
Можно эта девочка останется пока тут, это же никак не повлияет на пары?
Учитель поморщился, но не стал говорить всё, что думает о прогульщицах.
Хорошо, Линькова, пойдемте. Константин Витальевич подхватил Екатерину, и они удалились, оставив Алину. Кате не понравился такой расклад, но спорить с новым преподавателем себе дороже, вдруг рядом в койке с Леной окажется.
Глава 8
Понедельник стал для меня долгим и тяжелым. Не зря говорят, что это день тяжелый, верю. Но каким же он был долгим и бесполезным. С удовольствием отдохнула на парах.
Встречала ночь в общаге с девочками. Ну и, как всегда бывает в общежитии, спать легли подшофе. Кто же знал, что на меня так подействует усталость и недоедание, а может, что ещё.
Ночь отыгралась по полной. Может, из-за сильных переживаний подсознание сыграло злую шутку. Ночь наступила для меня рано, для восполнения сил приходилось ложиться спать при любой возможности. День выдался очень сложным, сессия не за горами, зачёты, экзамены, перенервничала в свете недавних событий.
Сидела на паре истории, все писали самостоятельную работу, преподаватель сидел за своим столом, вытянув ноги над столом, и увлеченно читал книгу. Никакого интереса к нему у меня не было, я просто писала стих в своей тетради. Понимала, что так нельзя, но мне не хотелось отвлекаться на такую ерунду, как угрызения совести.
Уйдя в мир фантазий, я полностью потеряла счёт времени. Я выписывала слова, глубоко проникаясь их смыслом. Вот они, идеальные фразы, идеальный полет мысли. Я так долго хотела поймать этот момент.
Взяв тетрадь в руки, прочитала стих целиком. Всё мысли записаны, никуда не денутся. Я с удовлетворением осмотрела аудиторию. В классе повисла тишина. Я напряглась. Сев удобнее, посмотрела на Константина Витальевича, но его не было за учительским столом. И тут над моим левым ухом раздалось короткое покашливание.
Медленно повернув голову и нервно сглотнув, я не успела ничего предпринять, как Константин Витальевич выхватил раскрытую тетрадь. Он читал стих, не выражая никаких эмоций. Я смотрела на него с негодованием. Понятно, что писать стихи на парах не положено. Но брать мои вещи без разрешения и уж тем более читать мои стихи непозволительно.
«Да как он посмел!» Я зло смотрела на мужчину, а он лишь смерил меня взглядом и, нахмурив брови, спросил:
Сама написала?
«Нет, к соседке сбегала, ну или в другую группу сходила!» хотелось ответить мне, но, вспомнив истину, что молчание золото, я сдержалась. И всё же мои мысли, вероятно, отразились в выражении лица, так как Константин Витальевич вдруг улыбнулся и сказал:
Прекрасный стих, можно зачитать всей группе.
И это не было вопросом! А я уже была готова зарычать. Все мои однокурсники оживились и смотрели на Константина Витальевича с обожанием. Правда, у мужской части обожание было вызвано не смазливой мордашкой преподователя, а тем, что у них появился повод оторваться от самостоятельной работы. Лишь один парень смотрел на всю эту сцену скрестив руки на груди с ненавистью и презрением, но любопытство уберегло его от поспешных неверных шагов.
Профессор посмотрел на меня с интересом, а я не придумала ничего лучшего, чем тут же выбежать из аудитории, даже не собрав свои вещи.
Тут картинка смазалась и поплыла то ли от слез, то ли от сценария сна. Интерьер и действующие лица сменились за считанные секунды.
Я сидела в подвале за компьютером. Всё казалось абсолютно реальным. Я работала над проектом, который давно уже пора было заканчивать Но мой стих! Как он мог, как посмел! Скрипя зубами, я писала. Но тут мне помешал друг он принес кофе и начал подбадривать. Потом вновь всё стало размытым.
Стою у открытого кабинета истории, думала, идти или не стоит рисковать. Разум подсказывал не ходить. Не вняв его совету, постучалась для приличия и, не дожидаясь ответа, зашла в аудиторию. Преподаватель сидел за столом и задумчиво читал тетрадку. Я подошла ближе. Константин Витальевич оторвался от тетради и удивленно посмотрел на меня.
Константин Витальевич, я должна извиниться перед вами за своё поведение.
Константин Витальевич посмотрел на меня, чуть приподняв бровь. Он отложил в сторону тетрадь, нашёл ручку соседнего шкафчика и достал из него знакомую тетрадь.
Можете не извиняться. Но могу я задать вам один вопрос? Преподаватель встал, подошел ко мне вплотную, больно схватил за подбородок и приподнял моё лицо. Наши взгляды встретились, и у меня не осталось ни шанса я утонула в его неотразимых серых глазах с желтыми искорками, похожими на пробивающиеся сквозь тучи лучики солнца.
Я замешкалась, утопая в его взгляде, и вдруг поняла. Это сон. И он не подчинялся мне. Мои руки и ноги сковала коварная магия ночи, сделав меня беззащитной пленницей ситуации.
Взгляд мужчины был долгим и пристальным. Он подчинял себе, обжигал, заставлял зажмуриться и подчиниться воле победителя. Когда я закрыла глаза, он склонился к губам и, чуть прикасаясь к ним своими губами, прошептал:
И что прикажешь с тобой делать? Любые попытки сопротивления были тщетны, его приоткрытые губы вдруг прижались к моим, не дожидаясь ответа. Я не смела шелохнуться и всё же изо всех сил пыталась взять себя в руки. Увы, мозг не желал мне помогать, заявив: «Во сне можно», отдав меня на волю победителя.
Я была в его крепких объятиях. Но пока ещё могла соображать.
Профессор тем временем крепко обхватил меня одной рукой за талию, а второй медленно скользил вверх, намеренно запутавшись пальцами в волосах, и сильно запрокинул мою голову. Чуть прикусив уголок нижней губы, невольно разжав губы, я простонала ему в рот от боли и отчаяния, но не так громко, как мне бы хотелось.
Прижав меня к себе ещё сильнее и позволяя привыкнуть к его жадным губам, в порыве он прикусывал мои губы. Не знаю точно, сколько продолжалась эта болезненная пытка, но закончилась она тем, что его язык варварски проник в мой рот и завладел языком. Разум медленно покидал моё тело.
Почувствовав сильное возбуждение, прилившее к голове шквалом кипятка. Мужчина рывком прервал уже ставший сладким поцелуй, оценил ситуацию и, убедившись в своей абсолютной победе, вновь приник к губам более жадным и сладким поцелуем. Вновь отстранившись, он рывком развернул меня спиной к столу.