Может, «темную»? раздался чей-то голос.
Все посмотрели друг на друга, сомневаясь.
Бить, так по-честному. А кому бить, пусть решит жребий.
В тюбетейку были брошены бумажки. Сосед подтолкнул меня:
Давай, Гена, первый тащи. Ты у нас самый сильный.
Аргумент веский. Я протянул руку, вытащил. Кто-то заглянул через плечо, закричал:
Вот здорово! Генка будет его бить!
В душе у меня появились на этот счет сомнения, но деваться было некуда. Оставшиеся до отъезда дни были посвящены тренировкам. Учили меня все. Один из пионеров немного занимался боксом. От него я впервые в жизни узнал, что надо целить не только в лицо, но и в живот. Такие удары нарушают дыхание. В день отъезда мы поймали этого парня возле автобуса. Посмотрел я на него, и сердце у меня екнуло. Уж очень длинный. Не подавая вида, я сказал:
Давай отойдем в сторонку. Вопросы к тебе есть.
Это какие? спросил парень запинаясь. Он явно испугался.
Потом, не дожидаясь ответа, быстро побежал к машине и залез в кузов. Вытащить его нам не удалось. Драка не состоялась, но все равно я чувствовал себя победителем. Враг трусливо бежал
Дорога к рингу
Ленинградская осень подкрадывается незаметно. Радио приносит известия, что даже в средней полосе России стоит теплая, сухая погода, именуемая в народе «бабьим летом», а у нас уже дожди, приползают туманы. Ленинградцы не особенно жалуют это время года. А я осень 1947 года ждал с нетерпением. В боксерской секции Дворца пионеров начались занятия.
К этому времени я прошел солидную теоретическую подготовку: прочитал книгу Константина Градополова «Бокс», а также очень интересную своей познавательностью книгу Константина Непомнящего «Бокс и боксеры», изданную еще в 1938 году. Я впервые узнал историю бокса, как бы познакомился со всеми выдающимися боксерами, начиная от «отца бокса» англичанина Джона Браутона и кончая легендарным Джо Луисом.
Брат Борис, разыгрывая меня, советовал:
Ты возьми еще Бернарда Шоу почитай. У него даже пьеса про боксеров есть.
Я читал все, что попадалось под руку, и тайком подсчитывал по календарю, сколько осталось дней. А их оставалось все меньше.
Мой отец, доцент Ленинградского инженерно-строительного института, из всех видов спорта предпочитал самый «тихий» рыбалку. Его энтузиазма хватало на воскресные поездки в радиусе до ста с небольшим километров от Ленинграда. Мама, госпитальный врач, всегда терпимо относилась к нашим занятиям любым видом спорта, считая, что это идет на пользу детям. Отец и мать всегда охотно поддерживали наши увлечения футболом и волейболом, гимнастикой и легкой атлетикой, греблей и плаванием, но на бокс почему-то накладывалось вето.
Передо мной встала проблема. В боксерскую секцию надо было написать заявление, на котором должно быть разрешение родителей. Надежд на получение такого разрешения почти не было. И все же я попытался заговорить на эту тему. Мама пришла в тихий ужас, сказала только: И это сын доцента Отец внимательно посмотрел на меня и решительно заявил:
Ничего не получится! Я категорически против, чтобы кто-либо бил по твоему «хрустальному сосуду»
Он выразительно показал на мою голову. Никакие доводы не помогли. Огорчению моему не было границ. Борис долго ходил по комнате, что-то обдумывая, потом коротко сказал:
Давай бумагу.
Не понимая его замысла, я вынул из учебника заявление. Борис сел к столу, взял ручку и размашисто написал: «Разрешаю». Внизу появилась размашистая подпись: «Шатков».
На мой вопросительный взгляд он ответил:
Я старше тебя, а поэтому имею право дать разрешение, и неуверенно добавил: Так что особого обмана тут нет
Некоторое время я колебался, но потом, мысленно увидев себя на ринге, махнул рукой и побежал во Дворец пионеров. Прошло несколько дней. И вот, наконец, завернув в газету майку и трусы, я отправился на первое занятие секции.
Брат кричал вдогонку:
Как подойдет тренер, приподнимись на носки немного! Они длинных любят!
Когда я подошел к дверям спортивного зала, сердце мое замерло. Коридор был запружен такими же, как я, ребятами. Большинство из них уже надели майки и трусы и смущенно топтались у дверей, сверкая голыми пятками. Тогда мало кто имел тапочки. Я быстро переоделся и тоже подошел к заветным дверям. Наконец нас пустили в зал. Не привыкшие к таким большим помещениям, мы еще больше растерялись и, стараясь скрыть смущение, затеяли возню. Мы даже не заметили, как в зал вошел человек, одетый в темно-синий спортивный костюм.
Постройтесь, ребята, спокойно сказал он, когда мы угомонились.
Он представился нам. Это был Иван Павлович Осипов, тренер по боксу, с которым впоследствии был связан весь мой спортивный путь. Иван Павлович не торопясь прошелся вдоль строя, внимательно приглядываясь. Вот он остановился возле одного паренька:
По-моему, тебе еще рано заниматься боксом. Пойди-ка в гимнастическую секцию. Окрепнешь, а потом милости прошу. Ладно?
Другому он посоветовал заняться волейболом, третьему Я не слышал, что он говорил, так как сердце у меня, казалось, перестало биться. Следующим был я. Взгляд тренера остановился на мне. Я вздул мышцы на руках и на груди и, вспомнив слова брата, немного поднялся на носках. В глазах тренера я не прочел ни удивления, ни восхищения моими мышцами. Спокойный взгляд скользнул дальше, и я остался стоять в строю. Но отойдя на два шага, тренер вновь повернулся ко мне.
Первый раз? спросил он.
Первый раз.
Как учишься?
Вроде неплохо. «Троек» нет
С «тройками» мы не принимаем в секцию. Как у тебя с физической подготовкой?
Ничего, отвечаю я. Занимался лыжами, плаванием, играл в футбол и волейбол, катаюсь на велосипеде, выступал за школу по легкой атлетике.
Это хорошо. Ну что ж, будем работать
В центре зала, очерченный нитями канатов, белел квадрат ринга. Раз тренер сказал «работать», значит, мне сегодня дадут перчатки и разрешат «вольный бой» с противником.
Однако этого не случилось. После разминки, состоявшей из специальных упражнений, для первого раза довольно трудных, я почувствовал, что майка-безрукавка слегка взмокла. Тренер подозвал меня к парнишке из старшей группы и попросил его показать, как пользуются скакалкой, для чего нужны мешок и груша, лапы и другие снаряды.
Два месяца прошло со дня первого занятия подготовительный период. Иван Павлович добивался, чтобы мы, новички, набирались боксерской выносливости и силы, постепенно осваивали богатейший арсенал ударов и приемов, учились быстро передвигаться по рингу.
Сначала пришлось осваивать отдельные элементы на груше, набивном мяче и мешке. Я почему-то сразу полюбил «бой с тенью» и включил его в свою утреннюю зарядку. Но перчаток нам так и не давали. Некоторые ребята недовольно ворчали:
Секция боксерская, а боксом и не пахнет
Значит, так надо, защищал я тренера. Он-то лучше нас знает!
Ребята вздыхали и снова принимались колотить по мешкам и грушам.
Дома меня изводил Борис. Каждый раз, осматривая мое лицо и не находя следов боя, он говорил:
Ты врешь, наверное, что в боксерской секции занимаешься. Что-то незаметно.
Он касался самого больного я и без того рвался к перчаткам. Уж очень скучно было проделывать бесконечные упражнения.
Но вот на одном из занятий Иван Павлович, словно угадав мое настроение, неожиданно сказал мне и еще какому-то парню:
Надевайте перчатки. Запомните: бой одной левой рукой.
Впервые в жизни на моих руках новенькие боксерские перчатки. Руки стали непривычно тяжелые и неуклюжие. Я уже знал несколько ударов: прямой правой, боковой правой, прямой левой. Но установка тренера твердая: только «прямые» левой.
Незнакомое чувство овладело мною Через несколько минут должно свершиться то, к чему я так упорно готовился, чего так долго ждал. Сейчас станет ясным, смогу ли я стать боксером.