Зачем тебе? снова спросил Иса, очевидно не собираясь уступать.
Суди сам: задача взвода оборона второй очереди, правильно? То есть, уже в черте города, в случае прорыва «украми» обороны первой очереди наших опорных пунктов
Ты замысел не пересказывай мне? вспылил Абулайсов. И нет у нас очередей это не магазин тебе! У нас эшелоны, запомни: первый, второй десятый!
Хорошохорошо, он же из военных пришел, у него специальность должна быть какая?
Сапер он
Мне нужен такой человек на втором эшелоне! Будет минировать подступы. Ему непросто будет воевать у Джамалдаева он же инвалид?!
Кто сказал: что ему должно быть просто?! Он пришел воевать наравне со всеми, его специально никто не звал, всем тяжело будет и ему не должно быть легко. И запомни уже: я тебе, короче, брат, но здесь я командир, и я решаю, да? Сказал: не нужен тебе значит, делай, как сказал! Хватит разговоров. Иди! И прикрой дверь, устал я, отдохнуть хочу.
Егор как прежде глядел в окно, за которым стемнело. Не было большого смысла пялиться в него, пустое, за которым стоял глухой и терпкий вечер, где ни звезд на небе, ни фонарей на улицах, ни тусклого окна на версту, только сиреневая мгла как смола из воздуха, который, казалось, еще утром явился черный как сажа. Такими вечерами Егор словно деревенел, превращаясь в трухлявое дерево, у которого уже не было величественной кучерявой кроны, но оно еще цеплялось за землю кривыми корнями. Но и корней у Егора уже почти не осталось.
Егор, как часто с ним случалось в такие минуты с тоской вспоминал о сыне ну, и, конечно, не обходилось без Кати. Правда, воспоминания о ней вызывали такое тяжелое ощущение как от потери всего на свете.
«Душевную тоску сейчас могла заглушить разве что водка, подумал он, и еще эти Катины капронки», о них Егор вспомнил совсем не потому, что трижды побывал в капроновой петле, скорее, впервые за долгое время представил в них Катины ноги от лодыжек до самой талии
Извини, брат неожиданно явился Заур, застав Егора на прежнем месте, не вышло забрать в свой взвод. Иса против. Не дал. У меня был план на тебя и просто ты мне симпатичен, побратски: понял, что ты четкий, я сразу это вижу, сам такой, говоришь по делу, значит, не балабол, каких здесь вдоволь, будь у них по семь ртов, как у уаигов. Жаль только, что к Сулиму идешь
Почему жаль?
Не нужно тебе к нему, сказал Заур. Лучше к Абхазу тогда
Почему так считаешь?
Ну, была ситуация признался Зазиев и замолчал, совсем не собираясь ее прояснить.
«Чего из тебя по слову выдавливать надо?!» хотел было возмутиться Егор, но раздумал:
Поделишься, какая?
Да без проблем с задумчивый видом согласился Заур, думая о чемто другом. Короче, не так давно был в батальоне капитан из бывших федерал зам или даже комбат какойто Грамотный такой офицер: карты, схемы, план обороны кажется, все мог решить. Ходаренок людей собирал, а этот «Сивый» его позывной планировал. Придумал, как разоружить батальон Кировоградского спецполка, охранявший Донецкий аэропорт Но пока Ходар якобы утверждал план Сивого, ночью двадцать шестого комбат с «Альфой» блокировал аэропорт и уговорил охрану сдать аэропорт и оружие без сопротивления. Оружия там было много несколько оружейных комнат и склад даже четыре миномета там нашлось. На утро решено было Кировоградских на автобусах отправить в Киев, но те, за ночь, организовали оборону и навели авиацию. У нас появились потери, а в отсутствии координации действий и единого командования произошла полная неразбериха. Бои в окрестностях аэропорта вели несколько отрядов ополчения, которые также несли потери. Вечером уцелевшие сумели вырвались из аэропорта с ранеными на двух КАМАЗах, но, в результате отсутствия связи и опознавания «свойчужой», были расстреляны своими же на въезде в город на «опорнике» посчитали, что Кировоградские пошли на прорыв Больше пятидесяти ополченцев из разных отрядов погибло, в двое больше раненных. Сивый был зол на Ходара. По сути Сивый готовился к полномасштабной войне, а Ходар наверное, думал, что решит все проблемы худым миром «Альфа» Медведчука изъяла на захваченном складе минометы, которые, короче, оказались бесполезными, поскольку мины хранились без взрывателей, раздельно. Их парни просто не взяли. А склад на отходе расстреляли из гранатометов «Альфа», конечно, крутой спецназ, но не армейский, не приучен проверять взрыватели у мин. Думаю, они из минометов и стрелять не умели, и большинство вряд ли знало, что за штука такая взрыватель. Такая война не их профессия. Тогда Ходар и Сивый сильно повздорили. Сивый обвинил комбат, что тот ни черта не смыслит в войне и ему надо поучиться военному делу: вроде, воевать не террористов мочить по сортирам; ну, а Ходар, походу в отместку, отстранил Сивого от должности и назначил командовать чеченским взводом, вместо Джамалдаева. Я Сулима знаю Сулим ни за что такое не согласился бы. Но Сивый командовал, короче, недолго. Не знаю, что там случилось дальше, вроде как Сивый подался в Луганск, к «Плотнику». Чеченцы хвалились еще, будто сопроводили его туда. Через день никто про него уже не помнил. Но я думаю, что по приказу комбата его могли ликвидировать Зачистить, как поступают с неугодным или упорным соперником. Такое случается часто, когда залетные попадают в батальон или застукают кого за мародерством вывезут в поле и зарежут как барана.
Егор слушал молча, без ужаса в глазах, угрюмо всматриваясь в темноту, как в холодные непроглядные зеркала.
Такое возможно? наконец, спросил он.
Э! Сколько раз было! Комбат, как полномочный, вроде не специально, но, сам понимаешь, выводит на эмоции своими приказами и решениями никогонибудь, а самых нетерпимых, а те решают возникшую проблему как умеют. Сам, конечно, глаза закрывает на это. На войне свои командиры, своя власть есть. А власть все спишет, как говорят?
Война, говорят, спишет.
Ай, да! Точно! Напутал немного Хотя, разве разница есть? Сулим, он как военная власть, мог не стерпеть Сивого, короче Но ты не бойся, я за тобой приглядывать буду!
Бис впервые улыбнулся, но улыбкой совсем нерадостной. Было заметно насторожился.
Я тебе говорю важно настоял Зазиев, не бойся, короче! добавил он, напоследок.
Егор не испугался. Он смутился собственной кривой улыбки, вдруг вспомнив зачем он здесь. Из памяти совсем неожиданно вывалился наблюдавший Егора медицинский психолог, который в последнюю встречу сказал:
«американские солдаты в Ираке и Афганистане умирают ежедневно. Вернувшиеся с войны ветераны убивают себя каждые восемьдесят минут. Двадцать два человека в день! Статистика ошеломляющая: на одного убитого там двадцать пять военныхсамоубийц здесь! Причины суицидов известны посттравматические стрессы, полученные травмы и ранения. Психические проблемы, вроде твоих, наблюдаются у каждого пятого американского солдата, который вернулся с руками и ногами, не говоря уже о твоем случае. Наверное, думаешь: причем тут американцы? Просто в России подобную статистику не ведут. Она никому не интересна. Потеря одного ветерана, совершившего самоубийство в Америке еще не трагедия, но уже сигнал; а подобное для России вообще не беда. Бабы новых солдат нарожают! Убить себя я, пожалуй, тебя не остановлю не смогу никто не сможет. Лично я не против самоубийства в принципе, не считаю его ошибкой или грехом. Существуют такие ситуации, в которых действительно кажется лучше умереть, чем продолжать страдать. Просто знай, что во время самоубийства, ты убиваешь не только себя, ты убиваешь все воспоминания о себе. Все будут помнить только это Вся твоя жизнь в памяти близких тебе людей сведется к тому, как ты решил умереть! А что, если окажется, что ты заблуждался в том, что единственное решение самоубийство? Что, если близкие ждут, что ты излечишься и вернешься?»